Стэн Барсто - Задиры (сборник)

• Название: Задиры (сборник)
• Автор: Стэн Барсто
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1982

Что ждет молодого человека, вступающего в трудовую жизнь, в мире буржуазного Запада? Об этом рассказывает сборник «Задиры», где собраны произведения писателей из разных стран, раскрывающие социальные трудности и классовые проблемы рабочей молодежи в капиталистическом обществе.

---

Бесконечно долго тянулся этот кошмар. Наконец вернулась Элизабет. «Скорая помощь» была в пути, а пока Элизабет тихо причитала, как внезапно все случилось, прибыла полиция. Сейчас набегут люди, столпятся, заслонят слепые окна фабрики, все задвигается. Люди всегда собираются там, где смерть, поминки, похороны, как тут не поглазеть.

В последующих событиях была некая закономерность, и потом Крис смогла восстановить в памяти их логическую очередность: имена, протоколы, мундиры, две «Скорые», больничная палата, укол, полицейская машина. И вот наконец она на пороге дома, идет на вечеринку.

Когда Крис вошла, веселье было в самом разгаре. Люди бродили из комнаты в комнату, сидели на ступеньках. Никто не посторонился, чтобы дать ей подняться по лестнице, оставалось переступать через сидящих, а Крис так устала, что это потребовало немалых усилий. На середине лестницы кто-то наткнулся на нее и пролил содержимое стакана на пальто.

— Не видишь, куда идешь, — проворчал он и вернулся обратно в кухню за другим стаканом.

Она посмотрела ему вслед, затем глянула на пальто. Аккуратно сняла его и перекинула через перила. «Эй, Крис, что-то ты поздновато, лучше поздно, чем… а знаешь, Крис… Смех, да и только…»

Крис, сразу попав в разгар беседы, удивлялась своему спокойствию. Может, еще не пришла в себя? Нет, она создавала собственное присутствие здесь, общалась, наблюдала происходящее, но с какой-то необыденной ясностью. Отчетливо воспринимала слова и жесты, но как-то отрешенно, будто фильм, в котором сама исполняла некоторую роль. Она была спокойна, наверняка зная, что это состояние сверхъявственности неестественно и надломится, как только достигнет определенного уровня. И сосредоточенно размышляла, какую форму примет этот надлом. Можно бы, конечно, что-нибудь швырнуть, например, вот эту винную бутыль в белую стену. Или закричать, прикрыв глаза, зажав уши, и кричать, кричать. Но это хуже, уж слишком откровенно.

— Сегодня на фабрике… — говорила она кому-то, вроде бы знакомому.

— Ну это скучно… лучше расскажи, как ты сама… Что слышно о твоей поездке в Северную Африку… неужели отказаться от нее, в конце концов?

Все они так озабочены собственной скукой и собственными разочарованиями. Понимают ли они, что спрашивают только из вежливости, и даже не вежливость служит причиной истинной заинтересованности в благополучии другого, а лишь некий обряд? Неужели они примирились с мыслью, что на других им совершенно наплевать и что, по сути, ничем не помогут друг другу, даже если и не наплевать? Она оглянулась вокруг: стоят, теснятся лицом к лицу. Сердце ее наполнилось жалостью к себе и к ним, защемило от сознания бесполезности этой жалости.

— По-моему, я видела сегодня, как умер человек, — сказала она.

Взрыв хохота с другой стороны комнаты заглушил эти слова. Три или четыре кружащиеся группки немедленно обратились к новому источнику интереса.

— Что ты сказала? — спросил Пэдди, наклонившись к ней.

— «Род человеческий скорее всего представляет собой некое обширное, бессвязное, неутихающее кружение на месте».

— Довольно глубокомысленно, — поддразнил он ее. — Кто это изрек?

— Тейяр де Шарден.

— Господи боже. А кто он, Шона, такой, этот Тейяр? — спросил Пэдди, повернувшись к кому-то из компании.

— Откуда я знаю? Священник вроде бы.

— Пэдди собирается стать священником? Ну и ну…

— Торжественно отрекаюсь…

— Мир, плоть…

— Семь раз отмерь…

— Спойте нам, мальчики! Эй, вы… заткнитесь… Великие и достославные… или ославленные…

Крис вышла через боковую дверь из квартиры и оказалась на площадке пожарной лестницы, одна, громкоголосое пение осталось там, внутри.

Квартира находилась на четвертом этаже, улица внизу пропадала в тени двух высоких зданий напротив. Тело могло лежать и здесь, внизу, могло тоже быть незаметным в тени. Но если ей вернуться сейчас туда и объявить такое первому встречному, он рассмеется и скажет: «Господи, да у тебя болезненное воображение!» А люди умирают, даже если ты знать об этом не желаешь. Право, что за наваждение! Танцуй и забудь о конце света! Но ведь нельзя жить день за днем и думать, что это случится завтра. Я вот буду думать, что это должно случиться сегодня. Почему бы нет? Паскаль думал же так. И не конец света будет, и что бы мы ни говорили и ни делали, я, ты все равно гибнем порознь. Ты танцуй, а я вот прыгну в эту бездну. В общем, радуйся жизни, как говорится.

— Побойся бога, Крис. — Пэдди с Шоной вышли из комнаты через боковую дверь, вслед за ними протискивался кто-то еще. — Ты что, собралась прыгать? — С опаской он выглянул за перила. — Я и сам частенько думал… — проговорил Пэдди печально и, прислонившись к стене, сложил на груди руки. — Вот бы умереть. «Отменно будет, братья, помереть…» — затянул он.

— Не пой эту жуткую песню, Пэдди, — сказала Шона укоризненно. — Об этом страшно говорить. А ты, Крис, что здесь одна делаешь? Пойдем туда… ради бога, у нас ведь вечеринка.

— Боюсь, что да, — согласилась Крис. — Идите, я догоню вас.

Все ушли, только Пэдди задержался. Что-то беспокоило его, но он был слишком одурманен, чтобы внятно изложить это.

— Крис, ты прямо не в себе сегодня. Странная… Давай рассказывай. Что там у тебя стряслось? Поделись с дяденькой. Уж мне-то можно… Я ведь вовек не проболтаюсь…

— Знаю, Пэдди.

— Буду молчать как рыба.

— Знаю.

— Ну ты же веришь мне? За всю свою жизнь я ни слова не сказал во вред чьей-либо репутации, репутации девушки тем более.

— И это знаю.

— Никто и звука не услышит от меня о том, что ты расскажешь мне сегодня, сейчас, ты же знаешь меня, знаешь, что не выдам.

— Все так, Пэдди.

— Я пошел. А ты точно не хочешь возвращаться туда и выпить?

— Попозже. Не споткнись, Пэдди. Еще поговорим.

Теперь забыть тот несчастный случай, он ведь не повторится. Ей удалось выработать, хоть и очень слабый, иммунитет против миллиона случайностей, которые могут произойти с ней или свидетелем которых она станет, случайностей, которыми ей не под силу управлять. Будешь дураком, если держать их в памяти, но, возможно, окажешься еще большим дураком, если забывать их совсем.

Крис пошла обратно. Было шумно и весело. От двери она оглядела всех. Пэдди нагнулся к книжному шкафу, отодвинутому в сторону, чтобы освободить место для танцев.

— Кто читает всю эту дрянь? — спросил он, кокетливо держа какую-то книжку в вытянутой руке. — Фолкнер. — Он открыл ее наугад. — «Не могу избавиться от дум». Ишь ты! — Он взял другую книгу. — Вебстер. — Сосредоточенно нахмурив брови и оглядев компанию, многозначительно повторил: — Вебстер, — с выражением прочел он, — «был одержим манией смерти». Господи Иисусе, — добавил, задумчиво облокотившись на перила, — я и не предполагал, что я такой ученый.

— Эй, Пэдди, спой нам! — крикнул кто-то. — Одну из твоих республиканских!

— Отлично! Эй вы, а ну в сторонку. Дорогу маэстро. И-раз…

— «Скажи мне, Шона Фаррел, — пропел Пэди, весело поглядывая на Шону, — куда, по-твоему, ты так спешишь? — продолжал он, одновременно дирижируя оркестром восторженных возгласов и подражая звукам волынки. — К реке, в тот милый уголок, так хорошо тебе и мне знакомый. И Кэтлин он знаком, — прочувствованно добавил он, — и Мэри, и Анне, и…»

Крис не могла не рассмеяться вместе со всеми… Это нужно, это можно, раз не в силах удержаться…

И вдруг беспричинно ей пришло в голову, что тогда, стоя на коленях перед раненым мотоциклистом, она и не подумала читать молитву; и что совершенно забыла про Элизабет, которая в расстроенных чувствах любила с кем-нибудь поболтать.

Да, жизнь складывается из всевозможных непредвиденных обстоятельств, и встретиться с настоящей бедой можно вновь и вновь.

Крис подобрала книги, которые Пэдди бросил на пол, и поставила их аккуратно на свои места. Для Пэдди все прекрасно в этом мире, ему не нужны книги, никогда он их не любил.

Кен Кези На лесосеке

Мы немного опаздывали, прождав завтрак в столовке. Солнце уже начинало пробиваться сквозь деревья. Ехали по Блюклейскому шоссе к северному отрогу Брейкнек, где теперь лесосека. После получасовой тряски, которую вытерпели без единого слова, мы добрались до места. Обрубленные верхушки и сучья все еще дымились со вчерашнего. Солнце заметно поднялось и предвещало настоящую, затяжную жарищу днем. Я выбрался из-за баранки и, обойдя машину, открыл дверь кузова. Потягиваясь и почесывая живот, я ждал, пока наши выпрыгивали, стараясь не глядеть на мальчишку.

— Как ты думаешь, — спросил я Джо Бена, — порадует нас сегодня погодка в честь старины Лиланда Стафорда, вернувшегося в лес?

Для пущей важности скосив глаз на карманный барометр, Джо ответил: