Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте

• Название: Фонтаны на горизонте
• Автор: Анатолий Вахов
• Издательство: Хабаровское книжное издательство
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1963

"Фонтаны на горизонте" (1958) - заключительная книга трилогии "Китобои". Первая называется "Трагедия капитана Лигова" (1955), вторая - "Шторм не утихает" (1957). "Китобои" - это художественная история отечественного китобойного промысла, история, наполненная драматической борьбой патриотов нашей Родины против иностранных компаний, против браконьеров, шпионов и диверсантов.В основу трилогии положены действительные события. Автор использовал в качестве материала для своего произведения архивы основоположников русского китобойного промысла на Дальнем Востоке капитанов О.Линдгольма, выведенного в романе под именем Лигова, и Дыдымова (Клементьев). Использованы также отчеты русского Географического общества, вахтенные журналы и отчеты китобойной флотилии "Алеут"

---

— Из чека...

Северов поправил его и сказал:

Господин Яльмаров хочет побеседовать с вами.

Прошу в каюту! — Ханнаен взглянул на Бромсета.

Гарпунер, только что пожавший руку Яльмарову, старался принять равнодушный вид, словно его не удивило и не взволновало посещение столь необычного гостя. Бромсет вместе со всеми направился в каюту капитана, но Северов, по просьбе Яльмарова, сказал ему:

— Вас пригласят позднее.

Лицо гарпунера налилось кровью. Он хотел что-то сказать, но сдержался и только наклонил голову в знак согласия, потом повернулся к трапу. Северов предупредил его:

Господин Яльмаров просит не покидать судно.

Разве я арестован? — Бромсет гневно смотрел на Северова.

Нет. Я надеюсь, что для этого нет оснований. —Северова изумило то, что говорил гарпунер.

К тому же я иностранный подданный, и никто не имеет права мне приказывать!

Бромсет повысил голос. Северов больше не сомневался: гарпунер в чем-то виноват и боится, что его вина раскроется. Иначе бы он не вел себя так. В чем же виноват перед Советской властью Бромсет? Северов оставил гарпунера на мостике у трапа, за поручни которого все еще держался Юрт, и поспешил на зов Яльмарова. Он сидел за столом против Ханнаена и доставал из портфеля бумаги. Капитан китобойца следил за ним с испугом. Яльмаров спокойно стал задавать вопросы через Северова, на которые без всякого возражения отвечал Ханнаен. Первые вопросы были безобидные — о порте приписки, о сроке службы на флотилии и другие, которые как-то успокоили Ханнаена, и он, решив показать себя гостеприимным хозяином, неожиданно закричал:

— Орацио! Гнилая макарона!

От оглушительного крика Яльмаров и Северов даже вздрогнули. Яльмаров покачал головой, а в его глазах Северов заметил веселые огоньки.

На пороге появился старый итальянец с кофейником. Разлив по чашкам густую темную жидкость, от которой по каюте поплыл вкусный аромат, Орацио торопливо вышел из каюты. Сердце у него билось так сильно, что его

стук отдавался в ушах.

— Вкусный кофе, — похвалил Яльмаров, отхлебнув несколько глотков горячей жидкости.

Это доставило Ханнаену удовольствие, и он похвалился:

— У меня лучший кофе среди всех китобоев мира. «Мерзавец!» — назвал про себя Северов капитана

и перевел новый вопрос Яльмарова:

- Когда ваше судно было у Командорских островов

и сколько вы набили там котиков?

- Что-о? — Ханнаен смотрел на Яльмарова остановившимися глазами и не видел, как из перекосившейся в его онемевших руках чашки кофе лился на стол.

Северов сказал ему:

— Вы проливаете кофе!

— Что-о? — повторил Ханнаен и посмотрел на коричневую лужицу, от которой Яльмаров отодвигал свои бумаги. Капитан переводил взгляд с Ивана Алексеевича на Яльмарова. Лохматый, с полуоткрытым ртом, он сейчас походил на затравленного зверя. В каюте было тихо.

Наконец Яльмаров сказал:

В молчанку нам нечего играть. Когда были на островах Беринга?

Никогда не были, — оттолкнул от себя чашку с кофе Ханнаен. — Ни на каких островах не были!

Ханнаен отрицал и то, что у них на судне был Комбаров, и то, что они ставили «мягкие пробки». Это для Северова было новостью.

— Представьте себе, какие подлецы, — пояснил Яльмаров, — забили устья нескольких рек тушами китов, чтобы те там гнили и преграждали путь лососевым, идущим на нерест.

Северов почувствовал себя виноватым в том, что он

просмотрел новое преступление китобоев. У него вырвалось:

Как же я не заметил этого?

Ловко действовали господа концессионеры, — Яльмаров вернулся к беседе с Ханнаеном: — Значит, вы не заводили китовые туши, например, в бухту Моржовую?

Ханнаен стоял на своем. Яльмаров постучал карандашом по блокноту, в котором делал заметки, и попросил Северова пригласить Бромсета.

Гарпунер был на мостике и дымил трубкой. Он вошел в каюту, пристально, изучающе посмотрел на Ханнаена.

Яльмаров с улыбкой в глазах сказал гарпунеру:

Капитан китобойца отказался от всего!

От чего всего? — высокомерно спросил Бромсет. Ему перечислили. Юрт пососал трубку, вынул ее изо рта, посмотрел на мундштук со следами зубов и покачал головой.

— Господа заблуждаются. Мы всего лишь простые китобои. Мы строго придерживались условий концессии, что может удостоверить господин Северов. Мы били китов и приводили их к базе. Больше ничем не занимались. А о том, о чем вы спрашиваете, — Бромсет поднял плечи, развел руками, — мы не имеем и представления...

Гарпунер, как и Ханнаен, отказался от всех предъявленных им обвинений. Сначала с большим спокойствием, а потом с наигранным возмущением он заявил:

— Я отказываюсь дальше вести подобную беседу. Она оскорбляет меня, капитана Ханнаена и всех китобоев.

Северов с удивлением смотрел на Бромсета. Перед ним не было того любезного собеседника, который всего несколько часов назад показывал ему гарпунную пушку, жаловался на свою судьбу. Иван Алексеевич видел наглого, грубого человека, державшегося вызывающе.

— Разрешите последний вопрос? — попросил Яльмаров.

Бромсет небрежно кивнул.

Вы утверждаете, что не заводили китовые тушив бухту Моржовую?

Я не миллионер, чтобы бросать туши. Если мне удается загарпунить кита, то я буксирую его к базе на разделку.

Благодарю за разъяснение. — Яльмаров захлопнул блокнот, аккуратно вставил карандаш в ушко блокнота и спрятал его в портфель, громко щелкнув замками. «Щелкает, как дверь тюремной камеры», — подумал Ханнаен и поежился.

Яльмаров поднялся.

— Пройдемте на палубу. Я хочу вам показать любопытную вещь.

Застегнув шинель, он молча вышел из каюты. Все двинулись за ним. Бромсет почувствовал приближение какой-то опасности. «Что еще готовит этот большевик?», - со злобой подумал он.

На палубе судна в ожидании китобоев стояли два краснофлотца с миноносца. Их синие форменки со светлыми воротниками выделялись среди пестрой одежды китобоев.

Матросы расступились перед Яльмаровым, и Северов увидел, что один из краснофлотцев держит гарпун, уперев его носом в палубу.

Яльмаров, указывая на гарпун, спросил Ханнаена:

— Ваш гарпун?

Тот пожал плечами. Бромсет тоже не отозвался. Яльмаров указал на клеймо на гарпуне и прочитал:

«Вега-первая». Берген. Норвегия».

Что же из этого? — не выдержал Бромсет. — Гарпун наш. Ну и что?

Гарпун вырезан из туши кита, которую вы оставили в Южном заливе бухты Моржовой.

Бромсет, не вынимая трубки из зубов, процедил:

Киты часто обрывают линь и уходят с гарпунами, а затем от ран дохнут. Тушу волны прибивают к берегу в любом месте.

Туши с гарпунами китобойных судов «Вега» обязательно прибивает к устьям рек, — хладнокровно сказал Яльмаров. — Я вам оставлю этот гарпун на память о бухте Моржовой, а себе я вырезал гарпун из туши, которую занесло в реку Андриановку.

Бромсет чуть не выронил трубку и вынужден был придержать ее рукой. «Как большевики обнаружили «мягкие пробки» в нескольких местах?»

Яльмаров, от которого не скрылось волнение гарпунера, спросил:

— Вы поражены, что мы нашли китов, которые ушли от вас, чтобы подохнуть у чистой речной воды?

Бромсет молчал. Он не знал, что сказать. «Какой же Ханнаен идиот, что оставил гарпуны в тушах». Ведь он предупреждал об этом! Оставить такую улику. Нет, это непростительно. Что же сейчас предпримут большевики? Арестуют их? Нет, они иностранцы. К тому же никто из китобоев не признает справедливость обвинения большевиков. Никто из матросов не посмеет этого сделать. Бромсет зло посмотрел на Ханнаена, обвел взглядом стоявших китобоев. Матросы, кочегары, механики, кто из них посмеет предать его? Не тот ли издыхающий от чахотки датчанин, которого он до сих пор не пустил к Захматовой. Яльмаров спросил Ханнаена:

Много у вас срывалось с линя китов?

Много... — тряхнул своей гривой капитан, пугливо оглядываясь на Бромсета.

Убыток сплошной, — сочувственно сказал Яльмаров. — Ну, не огорчайтесь. Я помогу вам разыскать всех сбежавших от вас китов. Будьте здоровы.

На базе Северова и Яльмарова встретили Микальсен и Захматова. Капитан-директор, несмотря на прохладное утро, потел так, словно над ним было знойное тропическое солнце. Его жирное лицо было в красных пятнах, а глаза выдавали огромный животный страх. Северов старался не смотреть на него.

Господин Яльмаров, господин Яльмаров, — почти лепетал капитан-директор. — Прошу ко мне в каюту. Вас ждет завтрак. Я буду рад вместе с вами позавтракать...

Хорошо. Я с удовольствием принимаю ваше предложение, — сказал неторопливо Яльмаров, которому Северов был по-прежнему переводчиком. — Мы только на минутку зайдем к товарищу Северову.