Фрэнсис Шервуд - Ночь печали

• Название: Ночь печали
• Автор: Фрэнсис Шервуд
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9910-0989-8

Малинцин с детства считала себя ацтекской принцессой, но вскоре после смерти отца ей пришлось узнать, что такое рабство. Едва не погибнув от голода, девушка смирилась со своей участью и стала ауианиме — женщиной, торгующей своим телом. Но когда у берегов Восточного моря бросили якоря испанские корабли, у прекрасной Малинцин появился шанс. Став переводчицей, помощницей и возлюбленной Эрнана Кортеса, она привела его к победе. Так кто же такая Малинцин? Предательница? Страстно любящая женщина или песчинка в жерновах истории?

---

— Ключом к победе является вода. — Нуньес не знал, зачем он произнес вслух очевидную истину.

На самом деле Нуньес не хотел войны. Он мечтал остаться в Теночтитлане. Здесь жили лучшие повивальные бабки империи и обеспечивались наиболее приемлемые санитарные условия.

— Они окружены водой, Нуньес, — хмыкнул Исла, будто Нуньес круглый дурак и ничего не понимает.

— Я хочу сказать, что во время осады достаточно будет перекрыть им поставку воды. Воду из озера пить нельзя: она слишком соленая. У них только один источник, и он находится в Чапультепеке. Если перекрыть воду, то город сдастся.

Если ацтеки быстро сдадутся — а Нуньес не сомневался, что именно так столь вежливый и благородный народ и поступит, — исчезнут напряжение и недоверие, люди смогут жить дальше своей жизнью, с той лишь разницей, что Кортес станет новым императором, а его офицеры — придворными. Нуньес вспомнил древнюю крепость Массада, стоявшую на голом плато. Когда римляне осадили ее, иудеи предпочли рабству смерть и начали убивать друг друга — матери убивали детей, мужья — жен, до тех пор пока в живых не остался только один. В Теночтитлане такого не случится. Возможно, жители этого города даже с радостью примут смену власти и все уладится простым рукопожатием. Нуньесу хотелось стать земледельцем, выращивать зерно, бобы, завести пару индеек. В Европе он не имел права владеть землей.

Склонившись вперед, Исла что-то шепнул Кортесу на ухо.

— Да-да, я знаю, — кивнул Кортес.

И все же в глубине души он понимал, что экспедиция лишь выиграла от участия Нуньеса, с его картами и чертежами. Нуньес был навигатором на корабле у Кортеса, да к тому же отличным плотником. Кортес понимал, что Нуньес примкнул к конкистадорам от безысходности. Он не мог вернуться в Испанию или даже на Кубу или Гаити, поскольку там его арестовали бы инквизиторы, считал Кортес. Нет лучшей причины поддерживать военачальника, чем личная заинтересованность и необходимость выжить.

— И как же мы похитим императора? — прошептал Кортес.

Встреча офицеров состоялась в птичьем вольере в живописном месте, напоминавшем Агильяру греческий амфитеатр: здесь высились рядами белые каменные скамьи, а за ними росли старые сейвы.

— Я бы не назвал это похищением, — заявил Исла. — Мы просто пригласим его к себе. — Он задумчиво потер руки. — Главным для этого народа являются хорошие манеры, ритуалы и традиции. Их поведение ограничено нормами и всегда продумано. Почему бы этим не воспользоваться?

Отец Ольмедо внимательно присмотрелся к Исла. Как и у Моктецумы, у этого испанца почти не росли волосы на теле. Бородка у него была редкой, а усы едва пробивались, словно у незрелого юноши. Он зачесывал волосы назад, так что всегда казалось, будто они прилипли к голове. Отец Ольмедо подумал, что Исла, вероятно, пользовался каким-то жиром. Никто никогда не видел, как Исла ходит в туалет. Может быть, его тело покрыто татуировками, может, он член тайной секты дьяволопоклонников?

— Мы вежливо пригласим Моктецуму, — продолжил Исла. — Наш дом — его дом, наш дворец — его дворец. Пожалуйста, приходите к нам на ужин в узком кругу друзей. Мы приглашаем и вашу свиту, но на самом деле мы жаждем лишь вашего благородного общества. Это будет частная встреча при свечах.

— Мы скажем ему, — продолжал Кортес, восхищенный этой идеей, — что он волен управлять империей как раньше и всем так и будет казаться. Он станет управлять империей из дворца Аксаякатля, а мы превратимся в силу, поддерживающую его трон.

Пока Нуньес участвовал в совещании офицеров, Малинцин пошла проведать Кай в ее комнате, точнее, в комнате Нуньеса, выделенной ему во дворце для гостей.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — сообщила подруге Кай.

— Я знаю о том, что ты собираешься мне сказать. И почему я всегда обо всем узнаю последней? — Малинцин села рядом с циновкой Кай.

— Разве это не прекрасно, Маакс? — Кай почти не вставала с циновки в последние дни. Живот у нее уже заметно увеличился.

— Нет, это не прекрасно. Как ты можешь быть столь эгоистична в подобное время? У тебя нет матери, которая помогла бы тебе. У тебя ничего нет.

— У меня есть Нуньес.

— Что он может сделать?

— Мы поженимся. Мы — настоящая семья.

— «Он на мне женится. Он поможет мне, будет любить меня, позаботится обо мне», — передразнила Малинцин, качая головой. — Какая ты глупая, Кай. — Вздрогнув, она обхватила свои плечи.

Кай прекратила втирать алоэ и масло какао в свой круглый животик.

— Ты говоришь это только потому, что Кортес не хочет на тебе жениться.

— Это я не хочу выходить за него замуж. Как твоя нога? Уже все прошло?

— Да.

Кай подняла ногу с циновки, и Малинцин увидела точки, куда вошла и откуда вышла стрела. Маленькие ранки были неровными, как шероховатые губы.

— Заметно?

— Да.

— Да, я тоже это вижу. Послушай, Маакс, мы с Нуньесом обзаведемся небольшим участком земли, который сможем обрабатывать сами. Мы станем выращивать маис и овощи, разводить индеек. Ну ты понимаешь, позже…

— Все только и думают что о маленьком клочке земли. Как же я устала слышать это! И ты говоришь «позже»? Это когда? Когда закончится война, которая все уничтожит?

Как-то Лапа Ягуара сказал, что Коретс напоминает паука, плетущего сеть, и все мухи, попавшие в его паутину, будут съедены. Теперь, когда Лапа Ягуара умер, его слова казались пророчеством.

— Ты не понимаешь, Маакс. Ты говоришь это просто потому, что больше не любишь Кортеса.

Малинцин оглянулась. Лежанка Кай состояла из нескольких циновок, уложенных друг на друга. Дверь завесили куском ткани, выкрашенным в разные оттенки голубого. Они купили эту ткань на рынке. Белые стены покрывали рисунки, выполненные на коре, — изображения птиц и бабочек. Над циновкой натянули тонкую газовую ткань, защищавшую от москитов. Маленькая птичка Кай свила себе гнездышко.

— И почему ты вообще влюбилась в него?

— Он позволял мне чувствовать себя живой.

Сейчас это уже не казалось достаточной причиной. Но в то время других причин ей и не понадобилось. До Кортеса она жила в каком-то смутном, непонятном для нее мире и ей казалось, что она находится на дне озера, поросшего водорослями. Кортес позволил ей подняться на поверхность и вдохнуть чистый воздух.

— Он сказал, что отпустит меня. Освободит. Он уже начал освобождать меня.

— Дело не в этом, Маакс. Я знаю, в чем настоящая причина. Ты влюбилась в него, потому что ты сирота, ты искала кого-то, кто позаботился бы о тебе. Что такое женщина без мужчины, Маакс? Как мы можем жить одни?

— И ты, будучи сиротой, решила стать матерью, Кай?

Казалось, что в последнее время увеличился не только живот Кай, но и ее разум. Когда-то она рыдала, не желая покидать дом своей хозяйки, теперь же принимала собственные решения.

— Мне повезло с отцом ребенка.

— Да, это правда.

— Когда ты узнала, что Кортес женат, тебе не показалось, что ты умерла?

— Ты считаешь, я думаю только о себе?

— Да. Почему ты разлюбила Кортеса? — Кай приподнялась на циновке, сгорая от любопытства.

Малинцин облокотилась на руки.

— Я перестала любить его… — медленно сказала она, пытаясь привести свои мысли в порядок, произнося их вслух. — Я перестала любить его, так как он убил очень много людей в один день. И поэтому мне стало неважно, какие ощущения он дарит мне ночью. — Она взглянула на узкое личико подруги, ее прямые блестящие волосы и раскосые глаза. — Однажды я проснулась и поняла, что Кортес плохой человек. Тогда я почувствовала себя ужасно. Возможно, Франсиско подсказал бы мне, как я могу освободиться от этого чувства.

— Исла еще хуже.

— Да, это так, — согласилась Малинцин.

— А Кортес вовсе не такой уж плохой, Маакс. Он очень добр к Нуньесу, хорошо относится к Альварадо, несмотря на все, что тот делает. Кортес не требует от своих солдат риска, на который сам не способен пойти. Куинтаваль был дурак. Он расколол бы войско.

— А как же отрубленные руки тласкальцев, Кай?

— Мы воевали с Тласкалой.

— А Чолула?

— Несмотря на то что они поклонялись Кетцалькоатлю, они собирались убить нас. А Лапа Ягуара всех ненавидел.

— Кортес выше войны.

— Что может быть выше войны? Убивай или тебя убьют, Маакс. Разве не в этом смысл?

— Но ведь никто из нас не отправился в его страну, чтобы завоевать ее.

— У нас нет таких больших каноэ.

— Ты стала жестокосердной, Кай. Защищая Кортеса, ты обвиняешь всех нас.

— Возможно, у тебя открылись глаза, Маакс, но я пользуюсь очками.

— Как Нуньес?

— Если бы Франсиско имел такие очки!

— Франсиско был свободным человеком, Кай.

— Франсиско не был свободным. — Кай поднялась на локте. — Франсиско не мог жить в мире, созданном его богом. Намного легче верить в богов, требующих жертв, жестоких богов в жестоком мире. Намного легче иметь хоть какую-то причину для страданий, чем не знать, почему ты страдаешь, и ожидать, что кто-то тебе поможет.