Сюзанна Кэхалан - Разум в огне. Месяц моего безумия

• Название: Разум в огне. Месяц моего безумия
• Автор: Сюзанна Кэхалан
• Жанр: Публицистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-86733-2

Сюзанна Кэхалан по крупицам извлекала из памяти события, случившиеся с ней во время болезни, брала интервью у лечивших ее врачей, родных и близких людей. Прочитала тысячу страниц медицинских отчетов, просмотрела несколько сотен обрывков видеозаписей из своей палаты… и все для того, чтобы ВСПОМНИТЬ, как она однажды сошла с ума…

---

– Она считает, что у тебя может быть биполярное расстройство[6], а сейчас как раз фаза мании, – сказала Джули. – В любом случае тебе надо к психиатру.

Биполярное расстройство. Хотя такой диагноз никого бы не обрадовал, сейчас мысль о нем вызвала облегчение. Все сразу встало на свои места. Быстрый поиск в гугле вывел меня на буклет Национального института психического здоровья, в котором был опросник. «Расстройство мозга, вызывающее необъяснимые перепады настроения» (да!); «часто возникает в период 16–20 лет или в начале самостоятельной взрослой жизни» (тоже да); «состояние чрезмерного счастья называется “маниакальной фазой”; сильная грусть и ощущение безнадежности – “депрессивной фазой” (да, да и еще раз да – это объясняет мои противоречивые эмоции).

На другом сайте перечислялись имена знаменитостей, предположительно страдавших биполярным расстройством: Джим Керри, Уинстон Черчилль, Марк Твен, Вивьен Ли, Людвиг ван Бетховен, Тим Бертон. Имен было немало. «Я в хорошей компании», – подумала я. «Ни одному из великих умов не удалось избежать капли безумия», – говорил Аристотель.

Всю ночь я проворочалась с ощущением счастья: наконец-то у меня было название напасти, которая меня преследовала, и эти два слова, так красиво слетавшие с языка, все объясняли. Мне даже не хотелось, чтобы меня вылечили. Я чувствовала себя принадлежащей к эксклюзивному клубу творческих личностей.

Однако маме с Алленом моя самодиагностика показалась неубедительной, и утром в понедельник – 16 марта – они повезли меня на прием к доктору Бейли. Сегодня картина Миро уже не казалась угрожающей. Она вполне соответствовала характеру моей болезни. Доктор Бейли вызвал нас почти без промедлений. На этот раз он уже не казался таким веселым и не напоминал доброго дедушку, хотя в целом был обходителен. Он снова провел стандартный неврологический осмотр и записал в моей карте «без отклонений». В тот момент я действительно чувствовала себя «без отклонений». Он задавал мне вопросы и делал пометки в блокноте. Лишь потом я узнала, что он упустил несколько важных деталей, например, охарактеризовал мое состояние в период первого припадка как «ровное».

Когда мы говорили о припадке, его тон был спокойным, но потом он опустил на нос очки и внезапно посерьезнел.

– Ваша работа связана с сильным стрессом?

– М-да, пожалуй.

– Вы иногда чувствуете, что не справляетесь?

– Конечно.

– Скажите честно, – проговорил он, словно готовясь услышать от меня страшную тайну, – никто вас не осудит. Сколько алкоголя вы употребляете в день?

Я задумалась. В последнюю неделю я не притрагивалась к спиртному, но обычно оно помогало мне расслабиться, и я почти каждый вечер пила глоток-другой.

– Ну, если честно – примерно два бокала в день. Обычно мы с бойфрендом выпиваем бутылку вина на двоих, но он пьет больше, чем я, как правило.

Доктор Бейли сделал запись в своем блокноте. Тогда я не знала, что врачи обычно умножают количество алкоголя, сообщенное пациентами, на два или три, потому что пациенты часто лгут о своем пристрастии к спиртному. Он, наверное, решил, что на самом деле я выпиваю не два бокала в день, а шесть.

– Наркотики употребляете?

– Нет. В последний раз пробовала много лет назад, – ответила я и поспешно добавила: – Я почитала про биполярное расстройство, и мне кажется, это мой случай.

Доктор Бейли улыбнулся:

– У меня нет опыта в этой сфере, но я не исключаю такую возможность. Моя секретарша даст вам контакты очень хорошего психиатра, у которого больше опыта с такого рода заболеваниями.

– Отлично.

– Что ж, тогда… В целом вы кажетесь мне вполне нормальной. Я выпишу вам рецепт на кеппру – лекарство от эпилептических припадков. Принимайте его, и все будет в порядке. Я назначу вам прием через две недели, – сообщил он и проводил меня в приемную. – Также, если не возражаете, я бы хотел поговорить наедине с вашей матерью.

Он пригласил ее в офис, закрыл дверь и повернулся к ней:

– Думаю, объяснение очень простое. Она слишком часто пьет, мало спит и много работает. Следите, чтобы она не прикасалась к спиртному, пусть принимает кеппру, и все будет в порядке.

Мама вздохнула с огромным облегчением. Это было именно то, что она хотела услышать.

10. Смешанная фаза

Аллен отвез нас к довоенному кирпичному особняку в Верхнем Ист-Сайде, где жила и принимала Сара Левин, психиатр. Мы с мамой подошли ко входу и позвонили в домофон. Из динамика раздался тонкий фальцет, напомнивший мне актрису Кэрол Кейн[7]:

– Заходите и подождите в приемной. Я сейчас буду.

Приемная доктора Левин напоминала кадр из фильма Вуди Аллена: белые стены, журналы и книжные шкафы с томами классической литературы. Я была рада, что пришла на прием к психиатру. Мне хотелось, чтобы она раз и навсегда подтвердила диагноз, который я сама себе поставила, а еще мне казалось, что прием психиатра – это своего рода развлечение. Как-то раз давно, когда я рассталась с парнем, я ходила к трем психотерапевтам, прощупывая почву. Для меня это была скорее блажь, чем необходимость, – насмотрелась сериала «Пациенты», только и всего. Первым, к кому я попала, был симпатичный молодой гей, который вел себя как мой лучший друг и помощник; далее был неопытный (зато дешевый) терапевт, на вид полный ботан, он записал мой номер соцстрахования и первым делом спросил, какие у меня отношения с отцом; и еще один старый брюзга, попытавшийся загипнотизировать меня с помощью пластиковой палочки.

– Заходите, – сказала доктор Левин.

Я улыбнулась: она и внешне напоминала Кэрол Кейн.

Она указала мне на кожаное кресло:

– Надеюсь, вы не возражаете: я всегда фотографирую своих пациентов для архива. – Доктор Левин указала на «полароид», который держала в руках.

Я выпрямилась, не зная, улыбаться мне или смотреть серьезно. Потом вспомнила, как мой друг с работы Зак сказал мне много лет назад, когда я впервые появилась на ТВ в прямом эфире в связи с делом Майкла Делвина: «Улыбайся глазами». Это я и попыталась сделать.

– Итак, расскажите, почему вы здесь, – проговорила доктор, протирая очки.

– У меня биполярное расстройство.

– Простите, что? – встрепенулась она. – Повторите.

– Биполярное расстройство.

Она кивнула, как будто соглашаясь со мной:

– Вы принимаете лекарства от этой болезни?

– Нет. Мне еще диагноз не поставили. Но ведь я себя знаю лучше, чем кто-либо еще, верно? Мне ли не знать, есть оно у меня или нет. А я уверена, что есть, – тараторила я: болезнь мешала мне нормально изъясняться.

Доктор Левин снова кивнула:

– Скажите, почему вам кажется, что у вас биполярное расстройство?

Я изложила свою версию, пользуясь собственной странной, сбивчивой логикой, а она записывала свои впечатления, исписав две страницы в широкую линейку. «Пациентка утверждает, что у нее биполярное расстройство. Сложно сделать однозначное заключение, – написала она. – Описывает все очень живо. Началось несколько дней назад. Не может сосредоточиться. Легко отвлекается. Хроническая бессонница, но не устает и не ест. В голову приходят грандиозные идеи. Галлюцинациями не страдает. Параноидальным бредом не страдает. Всегда была импульсивной».

Доктор Левин спросила, испытывала ли я нечто подобное раньше, и записала: «Приступы гипомании случались, сколько себя помнит. Всегда много энергии. Бывают негативные мысли. Никогда не думала о самоубийстве».

В итоге доктор Левин пришла к выводу, что я переживаю «смешанную фазу» – то есть типичное для страдающих биполярным расстройством состояние, включающее как маниакальные, так депрессивные эпизоды. Она приподняла и опустила несколько толстых книг на своем столе, нашла блокнот с рецептами и выписала мне зипрексу – антипсихотическое средство, которое прописывают при расстройствах настроения и мышления.

Пока я была на приеме у доктора Левин, мама позвонила моему младшему брату – тот учился на первом курсе Питтсбургского университета. В свои девятнадцать Джеймс был рассудителен и мудр не по годам, с ним мне всегда было спокойно.

– У Сюзанны был припадок, – сказала мама, пытаясь совладать с дрожью в голосе. Джеймс был ошеломлен. – Невролог говорит, что она слишком много пьет. Как думаешь, Сюзанна алкоголичка?

– Ни в коем разе, – уверенно ответил Джеймс.

– Сама она утверждает, что у нее маниакально-депрессивный психоз. Это возможно, по-твоему?

Джеймс на минутку задумался:

– Нет. Не может быть. На Сюзанну это совсем не похоже. Да, она может перевозбудиться, легко вспыхивает, но депрессия? Нет. Она сильная, мам. И ты это знаешь. В ее жизни много стресса, но никто не справляется с ним так хорошо, как она. Биполярное расстройство? Не верю.

– Я тоже, – пробормотала мама. – Я тоже.

11. Кеппра

Чуть позже тем вечером меня осенило. Биполярное расстройство ни при чем: все дело в кеппре, лекарстве от эпилепсии, которое мне прописали. Это кеппра вызывает бессонницу, забывчивость, беспокойство, враждебность, перепады настроения, онемение, потерю аппетита. То, что я принимала ее всего сутки, меня не волновало. Во всем виновата кеппра, решила я. Поиск в Интернете подтвердил мои опасения: все мои симптомы были в списке побочных эффектов этого токсичного лекарства.