Жиль Делез - Капитализм и шизофрения. Книга 2. Тысяча плато

• Название: Капитализм и шизофрения. Книга 2. Тысяча плато
• Автор: Жиль Делез
• Издательство: У-Фактория, Астрель
• Жанр: Философия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9757-0526-6, 978-5-271-27869-3, 978-5-9757-0527-3, 978-5-271-29213-2

Второй том «Капитализма и шизофрении» — не простое продолжение «Анти-Эдипа». Это целая сеть разнообразных, перекликающихся друг с другом плато, каждая точка которых потенциально связывается с любой другой, — ризома. Это различные пространства, рифленые и гладкие, по которым разбегаются в разные стороны линии ускользания, задающие новый стиль философствования. Это книга не просто провозглашает множественное, но стремится его воплотить, начиная всегда с середины, постоянно разгоняясь и размывая внешнее. Это текст, призванный запустить процесс мысли, отвергающий жесткие модели и протекающий сквозь неточные выражения ради строгого смысла…

---

9. 1933 — Микрополитика и сегментарность

Сегментарности (совокупность типов)

Мы сегментированы повсюду и во всех направлениях. Человек — сегментарное животное. Сегментарность присуща всем компонующим нас стратам. Жить, циркулировать, работать, играть — прожитое сегментировано пространственно и социально. Дом сегментируется согласно назначению его комнат; улицы — согласно порядку города; завод — согласно природе работы и операций. Мы бинарно сегментированы согласно крупным дуальным оппозициям — социальные классы, а также мужчины и женщины, взрослые и дети, и т. д. Мы сегментированы циркулярно, во все более и более обширных кругах, все более и более широких дисках или венцах, подобно «письму» Джойса — мои дела, дела моего квартала, моего города, моей страны, мира… Мы сегментированы линеарно, на прямой линии, по нескольким прямым линиям, где каждый сегмент представляет эпизод или «процесс»: только мы закончили один процесс, как уже начинаем другой, всегда производящий или производимый, в семье, школе, армии, профессии — школа говорит нам: «Ты уже не в семье», и армия говорит: «Ты уже не в школе…» Порой разные сегменты отсылают к индивидам или группам, а иногда один и тот же индивид или одна и та же группа переходит от одного сегмента к другому. Но эти фигуры сегментарности — бинарность, циркулярность, линейность — всегда схвачены одна в другой, и даже переходят одна в другую, трансформируются в зависимости от точки зрения. Об этом свидетельствуют уже дикие племена[240]: Лизот показывает, как общая Хижина организуется круговым образом — от интерьера к экстерьеру — в серии венцов, где осуществляются определенные типы локализуемой деятельности (культы и церемонии, затем обмен товаров, затем семейная жизнь, затем отходы и экскременты); но в то же время «каждый из этих венцов сам поперечно дробится, а каждый сегмент налагается на специфическое происхождение и подразделяется между разными родственными группами»[241], в более широком контексте Леви-Строс показывает, что дуалистическая организация первобытных народов отсылает к круговой форме, а также переходит в линейную форму, охватывающую «любое число групп» (по крайней мере, три).[242]

Зачем же возвращаться к первобытным народам, коли речь идет о нашей жизни? Факт, что понятие сегментарности сконструировано этнологами, дабы дать отчет о так называемых первобытных обществах, лишенных фиксированного централизованного аппарата Государства, а также глобальной власти и специализированных политических институтов. Тогда у общественных сегментов есть определенная гибкость — в зависимости от задач и ситуаций — между двумя крайними полюсами слияния и раскола; у них есть большая коммуникабельность между неоднородностями, так что присоединение одного сегмента к другому может осуществляться разнообразными способами; есть локальная конструкция, исключающая возможность определить заранее базовую область (экономическую, политическую, юридическую, художественную); есть внешние свойства ситуаций или отношений, несводимые к внутренним свойствам структуры; есть непрерывная деятельность, являющаяся причиной того, что сегментарность не схватывается независимо от сегментации в действии, осуществляемой посредством прорывов, разъединений, воссоединений. Примитивная сегментарность является, одновременно, сегментарностью многозначного кода, основанного на происхождениях, варьируемых ситуациях и отношениях; а также — сегментарностью странствующей территориальности, основанной на перепутанных локальных делениях. Коды и территории, родовые кланы и племенные территориальности образуют ткань относительно гибкой сегментарности.[243]

Однако, как нам кажется, довольно трудно утверждать, будто государственные общества или даже наши современные Государства менее сегментарны. По-видимому, классическая оппозиция между сегментарным и централизованным здесь не столь уж существенна.[244] Государство не только властвует над сегментами, которые оно поддерживает или которым позволяет существовать, но и само обладает собственной сегментарностью, навязывает ее. Возможно, оппозиция, устанавливаемая социологами между сегментарным и централизованным, имеет под собой биологическую основу — кольчатый червь и центральная нервная система. Но центральный мозг сам является неким червем, еще более сегментированным, чем другие системы, несмотря на все свои викарности[245] и включая их. Между централизованным и сегментарным нет противостояния. Современная политическая система — это глобальное целое, объединенное и объединяющее, но именно потому, что она предполагает совокупность упорядоченных, рядоположенных, наслаивающихся одна на другую подсистем, так что анализ решений запускает в игру все виды разобщенностей и частичных процессов, продолжающихся друг в друге лишь благодаря разрывам или перемещениям. Технократия действует посредством сегментарного разделения труда (в том числе и в международном разделении труда). Бюрократия существует только благодаря своим разгороженным кабинетам и функционирует лишь благодаря «смещениям цели» и соответствующим «дисфункциям». Иерархия не просто пирамидальна, кабинет начальника находится в конце коридора, а также наверху башни. Короче, можно было бы сказать, что современная жизнь не рассталась с сегментарностью, а напротив, особенно ужесточила ее.

Вместо того чтобы противопоставлять сегментарное и централизованное, следовало бы различить два типа сегментарности — один «примитивный» и гибкий, другой «современный» и жесткий. И это различие перекроило бы каждую из рассматриваемых фигур:

1) В первобытных обществах бинарные оппозиции (мужчины-женщины; те, кто наверху — те, кто снизу; и т. д.) весьма сильны, но они, по-видимому, вытекают из машин и сборок, которые сами не бинарны. Социальная бинарность между мужчинами и женщинами в группе мобилизует правила, согласно которым те и другие выбирают соответствующих супругов из разных групп (отсюда, по крайней мере, три группы). Именно в этом смысле Леви-Строс способен показать, что дуалистическая организация в таком типе общества никогда не покоится на самой себе. Напротив, особенностью современных обществ, или, скорее, Государства, является введение собственных дуальных машин, функционирующих как таковые и действующих одновременно благодаря дву-однозначными отношениями, а последовательно — благодаря бинарным выборам. Классы и половые различия приходят по двое, а феномены тройственности вытекают из смещения дуального, но не наоборот. Такое мы наблюдали именно в случае машины Лица, отличающейся в этом отношении от машин примитивной головы. По-видимому, современные общества подняли дуальную сегментарность до уровня достаточной организации. Следовательно, вопрос не в том, чтобы знать, является ли статус женщин или тех, кто снизу, лучше или хуже, а в том, из какого типа организации этот статус проистекает.

2) Сходным образом можно заметить, что в первобытных обществах круговая сегментарность не предполагает с необходимостью, чтобы круги были концентрическими или чтобы у них был один и тот же центр. В гибком режиме центры уже действуют как множество узлов, глаз или черных дыр; но они не вступают в совместный резонанс, не падают на одну и ту же точку, не соперничают за одну и ту же центральную черную дыру. Есть множество анимистических глаз, каждый из которых предназначен, например, для специфического животного духа (дух-змея, дух-клещ, дух-кайман…). Каждая черная дыра оккупирована тем или иным животным глазом. Несомненно, мы видим, как — то здесь, то там — вырисовываются действия ужесточения и централизации: надо, чтобы все центры прошли через один единственный круг, у коего, в свою очередь, есть собственный единственный центр. Шаман прочерчивает линии между всеми точками или духами, рисует созвездие, сияющую совокупность корней, отсылающую к центральному дереву. Не рождение ли это централизованной власти, где древовидная система начинает надзирать за стремительным ростом примитивной ризомы?[246] Дерево играет здесь роль, одновременно, и принципа дихотомии или бинарности, и оси вращения… Но власть шамана еще полностью локализована, строго зависима от особого сегмента, обусловленного наркотиками, и каждая точка продолжает испускать свои независимые последовательности. Того же нельзя сказать о современных обществах или даже государствах. Конечно, централизованное не противопоставляется сегментарному, и круги остаются различными. Но они становятся концентрическими, окончательно древовидными. Сегментарность становится жесткой в той. мере, в какой все центры резонируют в одной единственной точке аккумуляции, а все черные дыры падают в эту точку, подобную точке пересечения где-то позади всех глаз. Лицо отца, лицо учителя, лицо полковника, начальника, образуя избыток, отсылают к центру означивания, проходящему через разнообразные круги и движущемуся по всем сегментам. Гибкие микроголовы, животные олицевления заменяются макролицом, чей центр везде, а окружность нигде. У нас нет больше п глаз в небесах, в животных или в растительных становлениях, а есть лишь центральный исчисляющий глаз, обшаривающий все пределы. Централизованное Государство образовалось не благодаря уничтожению круговой сегментарности, а благодаря концентричности различных кругов или введению в резонанс центров. В первобытных обществах уже достаточно много центров власти; или, если хотите, их еще достаточно много в Государственных обществах. Но последние ведут себя как аппараты резонанса, они организуют резонанс, тогда как первые его подавляют.[247]