Марина Серова - Селфи со многими неизвестными

• Название: Селфи со многими неизвестными
• Автор: Марина Серова
• Жанр: Детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-91356-5

Телохранитель Евгения Охотникова не умеет сидеть без дела даже в те редкие дни, когда можно отдохнуть. В Ростове-на-Дону к заслугам детектива, снайпера и автогонщика ей предстоит добавить еще квалификацию психолога-экстремала. По просьбе любимой тети Женя берется помочь ее старой приятельнице — нужно навести мосты между сыном пожилой дамы, его второй женой и дочерью от первого брака. Семейные консультации со стрельбой на поражение — ростовскую гастроль бодигарда Охотниковой в этом славном городе забудут не скоро.

---

— Все остальное на месте, так что нет, не заметила. И, говоря откровенно, воровать у нас особо нечего.

— Скажем, это не совсем так, — окинула я внимательным взглядом комнату. — За полминуты я насчитала семь предметов, которые могли бы заинтересовать домушника. И это только в гостиной. Так что, кто бы сегодня ни явился сюда, он, вероятно, не имел намерения ограбить квартиру.

— А что же тогда? — испугалась она.

— Пока не знаю. Если хотите, я останусь сегодня на ночь. И вообще побуду несколько дней, чтобы исключить все возможные риски и оценить степень опасности.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — медленно протянула подопечная, — нет. Это действительно не мог быть посторонний человек или, скажем, вор. Может, правда Игорь заходил? Или Рита куролесит? В любом случае все это ерунда. Я разволновалась, а нервы и без того расшатаны.

— Бдительность никогда не бывает лишней.

— Вы правы, Женечка, ой, прости, ты права. Но, думаю, это обычное недоразумение, и рано или поздно оно обязательно разъяснится. Давай больше не будем об этом.

— Как скажете.

Поскольку тема вторжения в жилище была объявлена закрытой, мы с Ниной Сергеевной ее больше не касались. Но я отметила для себя, что странное происшествие может быть не просто недоразумением, а звеном в цепи загадочных событий. И решила не торопиться сбрасывать его со счетов.

Мы немного поболтали о разной ерунде. Обсудили последние новости, погоду здесь и в Тарасове, тенденции на ниве государственного и частнопредпринимательского бухучета. Потом я задала несколько вопросов о юности тети Милы и Нины Сергеевны, и собеседница пустилась в долгие воспоминания. Я не прерывала ее, полагая, что в таком странном семейном деле пригодиться может любая информация, тем более что подопечная плавно перешла к рассказу о замужестве, а потом и к рождению сына.

— Ты не представляешь, Женечка, каким Игорек рос замечательным ребенком! Умный, старательный, вежливый, из интересов — только спорт и учеба. И перипетии переходного возраста нас совершенно не коснулись. Никаких перепадов настроения, бунтарских поступков или пагубных привычек. Я просто горя не знала и считала себя самой счастливой матерью в мире. И, честно говоря, совсем утратила основной инстинкт, присущий всем матерям.

— Какой же?

— Постоянно бояться за своего ребенка. — При этих словах на глаза женщины навернулись слезы.

— Э, — замялась я, — даже не знаю, что сказать. Профессия военного обычно напрямую связана с риском. Кстати, мне любопытно, Игорь ее сам выбрал?

— Да, кажется, он всегда хотел быть офицером, и мы всей семьей это обсуждали. И я не была против. Профессия военного мне всегда казалась благородной. Но о риске я как-то никогда не задумывалась. Просто в голову не приходило, пока не столкнулась со всем этим непосредственно.

— Помню, вы говорили, что Игорь служил в горячих точках.

— Сначала он попал в Афганистан, — при этих словах на лицо женщины легла тень. — Тогда Игорь еще не был офицером, его просто призвали на общих основаниях. Отобрали в десантную роту спортивных, владеющих приемами рукопашного боя мальчишек. Мы тогда не знали, куда их пошлют, и ребята сами не знали. Сын уже из учебки часто звонил нам. Рассказывал, правда, о казарменном быте довольно скупо, наверное, их предупреждали, чтобы не болтали лишнего. Но кое-что проскальзывало. Говорил: «Приемы отрабатываем, стрельбу и часто паримся в бане». Я из этих слов никаких выводов не сделала.

— Их готовили к другому, жаркому климату, — с пониманием кивнула я.

— Муж тоже все сразу понял. Он хоть и не военный был, но на оборонную промышленность работал, с военными много общался и понимал все их шифры. В общем, Толик все понял, но сказал мне не сразу. Постепенно подготавливал, что ребят, вероятнее всего, готовят к отправке в Афганистан. А когда до меня дошло, вот тогда случилась настоящая истерика. Я рыдала и умоляла мужа что-нибудь сделать. С Игорем разговаривать не могла. Только трубку в руки возьму — сразу в слезы, а расстраивать его не хотелось. Вообще, знаешь, Женя, это в корне неправильно — отправлять мальчишек, почти совсем еще детей, на войну. Это меняет их самих и калечит сердца их матерей.

— Так испокон веков заведено. Молодые, обычно гибкие, быстро учатся, хорошо приспосабливаются. Преступление — отправлять под пули совсем не подготовленных мальчишек. А что до изменений — все люди меняются. Но, соглашусь с вами, перемены, которые могут произойти на войне, более разительны. Так Игорь попал в Афганистан или нет?

— Конечно, попал. Избежать этого было нельзя. Но я Толика день и ночь умоляла, плакала, устраивала истерики. Постоянно нервничала, не могла есть, спать, сильно похудела, лицо стало страшного землистого цвета. Не было ни секунды покоя, пока сын находился там. Оставалось только молить Бога, чтобы отвел от ребенка погибель. Игорь пробыл в Афганистане триста шестьдесят шесть дней, ровно год и один день. И я начинала и заканчивала каждый свой день на коленях с молитвой Николаю Чудотворцу, чтобы сотворил чудо и мальчишка мой вернулся ко мне живой и невредимый. И он действительно вернулся, но был уже другим. В глазах, знаешь, появилось что-то неуловимое и пугающее, — она не выдержала, расплакалась и потянулась за упаковкой бумажных платочков, лежавших на комоде. — Ой, прости меня, Женечка! Все-таки разревелась.

— Я ведь не чужой человек, так что не стесняйтесь. Чувствуете, что просятся слезы, — всплакните. Тетя Мила тоже частенько рыдала, особенно если я из очередной командировки приезжала в сильно потрепанном виде, — усмехнулась я, видя ужас на лице собеседницы. — Ничего не попишешь, издержки профессии.

— Это да.

— А еще тетя Мила почему-то всегда норовила спрятать от меня слезы.

— Так Игорь же ворчит на меня, кричит: «Мама, немедленно прекрати!» Или еще хуже: «Так, хорош здесь сырость разводить, мать!» И смеется. Вы, военные, все такие бесчувственные?

— Это не совсем так, — улыбнулась я. — Не знаю, какую школу прошел Игорь Анатольевич, но нас учили скрывать свои чувства.

— Правда? — искренне изумилась Нина Сергеевна. — Но, зачем?

— А если офицер попадет в плен? А по его лицу можно читать, как по раскрытой книге с картинками. Что будет с ним во время допроса? А главное, что будет с информацией, которой он, как офицер, вероятнее всего, владеет? Вы не задумывались?

— Нет, никогда. И Игорь никогда ни словом, ни даже намеком…

— Значит, ваш сын, заботясь о вас, счел, что эти подробности вам знать не обязательно. Но просто поверьте на слово — за годы службы привычка скрывать свои чувства становится неотделима от личности военного.

— Знаешь, Женя, а ведь первый брак Игоря именно из-за этого и распался, — сокрушенно покачала головой Нина Сергеевна.

— Неужели? Я как раз хотела подробнее расспросить вас об этом.

— Да, вероятно, эмоциональная холодность Игоря была одной из главных причин их с Викой разлада. Но он любил свою жену, даже если редко говорил ей о любви. Пожалуй, будет лучше, если я продолжу. Когда Игорь служил в Афганистане, я не находила себе места. Толик тоже очень переживал за судьбу сына. Муж поднял все связи, а они были довольно внушительными, но даже он быстро ничего не смог сделать. Год тянулась вся эта волокита. А потом Игорю пришел вызов из Москвы в высшее военное училище. Сын сдал экзамены, без особой подготовки, кстати, и поступил.

— Скажите, Нина Сергеевна, Игорь узнал, что вы с мужем нажали на определенные рычаги, чтобы отозвать его из Афганистана?

— Не сразу, но узнал. — Она помрачнела.

— И как отнесся?

— Сама как думаешь? Злился, негодовал! Кричал о военном братстве и рвался назад в часть.

— Но не вернулся?

— Нет. Отец убедил его остаться и окончить училище. Сказал, что на его жизнь боевых действий еще хватит. «Учись, становись офицером и служи себе. А родителей нужно пожалеть». Игорь бушевал, и тогда Толик воспользовался приемом, который ты, Женя, может, сочтешь запрещенным.

— Я не собираюсь вас осуждать или подвергать критике ваши с супругом поступки. Смело продолжайте.

— Толик сказал: «Не дури, Игорь, пожалей мать! Она год прожила с серым, как земля, лицом. Только-только краски стали возвращаться. Твое возвращение в часть ее погубит». И сын смирился, остался в Москве, а через некоторое время познакомился с Викой. Влюбились, повстречались недолго и поженились. Думаю, невестка рассчитывала, что Игорь останется в Москве после учебы. Она нам с Толиком намекала на это. Но сын отказался от протекции категорически. Сказал, что будет служить там, куда распределят, и с него одного случая родительского вмешательства хватит на всю жизнь.

— Он продолжал сердиться на вас?

— Нет, сказал, что понимает нас как родителей. И никогда больше об этом не вспоминал. Но от всех возможных протекций отказался, и мы с отцом не стали настаивать. Просто не посмели, иначе тоже могли сына потерять.