Олег Ермаков - Вокруг света

• Название: Вокруг света
• Автор: Олег Ермаков
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-386-09333-4

Вокруг света – это не очередной опус в духе Жюля Верна. Это легкая и одновременно очень глубокая проза о путешествиях с фотоаппаратом по России, в поисках того света, который позволяет увидеть привычные пейзажи и обычных людей совершенно по-новому.

Смоленская земля – главная «героиня» этой книги – раскрывается в особенном ракурсе и красоте. Чем-то стиль Ермакова напоминает стиль Тургенева с его тихим и теплым дыханием природы между строк, с его упоительной усадебной ленью и резвостью охотничьих вылазок… Читать Ермакова – подлинное стилистическое наслаждение, соединенное с наслаждением просвещенческим (потому что свет и есть корень Просвещения)!

---

БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ. ЛОДКА. ВОЛОСЫ. НОС. КОМАР.

Слова возникали как какие-нибудь созвездия. Вселенная творилась заново.

ДНЕПР. Я. ИВАН-ЧАЙ.

Слово «ДНЕПР» странно пело и обрывалось. «ИВАН-ЧАЙ» был жарок… В высшей степени необычное имя, огромное и многокрасочное, как поэма. И вот именно этого мне не хватало: чтобы энергия слов соединилась, чтобы и произошел БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ. Говорить надо было стихами. Но у меня ничего не получалось.

Зачем же я тогда поднимался по этой реке?

И после того, как этот вопрос прозвучал в десятый раз, я вслух ответил: «Могу я быть просто туристом?»

Нет.

Таков был ответ – не знаю чей, может, реки или дерева, под которым я сидел.

– Тогда кто я? – спросил я вслух.

Никто ничего на этот раз не ответил. Река в предутренних сумерках неслышно катила воды к спящим городам. Но путешественник уже догадывался, кто он на самом деле.

Несколько дней спустя и я достиг первого города, добрался до знакомого подъезда, поднялся в лифте на седьмой этаж, позвонил. Открыла заспанная женщина.

– Где газета? – спросил в прихожей. – Все, что пишут про дубраву, вранье. Никому не открывай дверь. Мне надо вымыться и переодеться. Завари чай. Кто звонил в последнее время? Были вести из Восточного Туркестана? Письма на имя инспектора?

Женщина отступала, глядя на одежду в наслоениях грязи. Да, перед городом приходилось часто бросаться в кювет, когда приближались фары очередной машины. Лодку вынужден был оставить в одной заводи.

– Что случилось? – наконец произнесла бледная женщина.

– Я устал, – ответил инспектор.

И это было сущей правдой.

Инспектор

Ни в свежих, ни в старых газетах не было речи о поджигателе реликтовой дубравы и находке полевого дневника. Писали о заблудившихся грибниках, об утопленниках, авариях, ремонте теплотрассы, выступлениях столичных звезд, о футбольной команде, об урагане Эндрю и грузино-абхазском конфликте. О лесных пожарах тоже писали, но скороговоркой, без подробностей.

И все-таки инспектор еще некоторое время вздрагивал, если раздавался телефонный звонок или слышался вой милицейской сирены за окном. И ревностно прочитывал свежие газеты: о находке дневника могли сообщить. Да так и не сообщали. Всех интересовали другие вещи. Победит ли Билл Клинтон на грядущих выборах Джорджа Буша. И действительно ли развелись принц Чарльз с Дианой.

Ну, а он ни о чем другом и думать не мог и не хотел, только о своей речной экспедиции. В контору пора было отправлять отчет, но из-за потери полевого дневника это было сделать не так-то просто. Хотя многие события случились уже после потери дневника. Инспектор не все еще сумел осмыслить. Должно было пройти время.

В отчете следовало обосновать причины экспедиции. Если дело было заведено о местности, зачем же инспектор предпринял путешествие так далеко вверх по реке? Соображения насчет истоков были слабым аргументом. Инспектор и так слыл человеком увлекающимся. На этот раз его в самом деле увела за собой река. Даже точнее мысль о ней, о ее начале, тайне.

Нет, лучше об этом вовсе умолчать. Лишь указать, что плавание продолжалось до предполагаемой речной границы.

Оттуда он направился пешком к горе.

Рано утром солнце встало прямо в ольховых воротах. Надо запомнить это число, двадцать седьмого августа, говорил он себе. Двадцать седьмого августа солнце входит в ворота. Зачем надо было запоминать эту дату? Ему казалось это очень важным. Знать точно, когда солнце вкатывается в эти ворота, прореху в стене серой ольхи на краю поля перед горой.

Не в силах усидеть на месте, он спустился с горы и пошел туда же, к ольховым воротам, чтобы встретить космического пришельца – солнце. Он шел, не отрывая глаз от гигантского красного шара, вломившегося в ольховые ворота. Подавали голоса птицы.

Приблизился к ольховым воротам, и солнце оказалось дальше, где-то там, в реликтовой дубраве с дуплами сов. И он догадался, что должен туда вернуться. Прямо сейчас, пешком, хотя это и не близко. Но только при этом условии он что-то поймет. Не надо думать ни о чем больше, ни о еде, ни о ночлеге. Просто идти туда, и все. И там все станет ясно.

И он пошел. Миновал уже ворота, как вдруг услышал хор.

Медленно обернулся.

Хор звучал прямо над горой. Гора, укутанная облаком отцветшего иван-чая, горела в лучах солнца. Над глиняными кувшинами сосен сверкали иглы, как будто вино из них испарялось. В прозрачной вышине никого и ничего не было. Но именно оттуда разносились голоса, множество стройных сильных зычноликующих женских голосов. Это был хор высокий и осмысленный, резонирующий с именами горы.

В этот момент он почувствовал себя мышью, прогрызшей каменный гроб и выбравшейся наружу. Нет, немного позже, когда вновь поднялся на гору, а голоса не смолкали, и он стоял под ними, как под невиданным и неслыханным светоносным дождем-ливнем и видел далекие горизонты, темно-синие и черные леса, зная, что одно из этих пятен – реликтовая дубрава и к ней уходит река. И он переживал чувство целостности местности, словно бы охватывал все тропинки и берега, ручьи и рощи, холмы и луговины. Местность лежала на водном пути из болот Оковского Великорусского леса до моря, укромная и самосветящаяся. Он как будто смотрел сквозь нее на солнце. И тонкое струение света пронизывало всю почву, корешки, травы, камни и воды.

Инспектору ясно представились границы местности: восточный предел – за березами, южный – по загривкам холмов, северный – по Днепру, западный – по железной дороге.

Хор понемногу смолкал. Солнце всходило. Усталый, он сидел на стволе рухнувшей и опаленной молнией сосны и думал, что теперь-то уж все кончено, гонители пропали, да их попросту и не было. Сейчас он это понимал особенно отчетливо. Надо вернуться к реке и завершить это плавание.

То, что он еще слышал отголоски хора горы, не смущало. Стройная сила хора была светлой. Не то что какофония предыдущих дней и ночей.

Человек – поле сражения двух стихий. В плавании инспектор стал буквально очевидцем этого. Он вымотался, как если бы пребывал в самой гуще поля Куру, где трещали колесницы и звенели мечи.

От горы, названной Утренней (а это была Воскресенская гора), он вернулся к реке. Гора находилась посреди местности, ее можно было назвать столицей.

…И лишь в городе, много дней спустя, он понял, что сумел постичь сам дух горы. И это случилось благодаря восхождению по реке.

Писать ли об этом в отчете?

Но он еще не выяснил главного – кем знаменита местность? Предполагалось, что Меркурием. Однако сей воин, названный в «Сказании» римским князем, случайно оказавшимся на службе у смоленского князя в тяжелую годину монголо-татарского нашествия, совершил здесь свой подвиг, но не жил. Достаточно ли для включения местности в реестр счастливых земель?

Ясно было, что командировку следует продлевать. Инспектор обдумывал письмо в отдел командировок. Можно было сослаться на трудности этого лета, жару и повсеместные пожары, приложить вырезки газет.

…Я очень хорошо представлял себе этого человека, инспектора земельного комитета, сиречь землемера, с несколько монголоидным лицом, что выражалось в отсутствии выступающих скул и зауженных черных глазах, с черно-пегими жесткими волосами, небольшим шрамом на подбородке, даже в восточном халате, что уже было явным анахронизмом. Хотя он вполне мог носить этот халат дома.

Любопытно было, чем закончатся его разыскания. Мне почему-то легче было думать, что вверх по Днепру ходил этот землемер. Да, я с готовностью перекладывал на него эти воспоминания. Пусть-ка разберется во всем, пороется в библиотеках, сделает запросы в свой земельный комитет. Специалисты по мифологиям народов мира помогут ему. Психологи юнгианцы объяснят некоторые моменты его путешествия вверх по реке. Возможно, придется поискать ответы у Элиаде.

Элиаде рассматривает в своих трудах феномен посвящения в шаманы. То, что происходило на реке, весьма напоминало эту практику. Непременное условие: одиночество. Пребывание в лесу выводило практиканта за грань обыденного, помогало преодолеть мирское пространство. Можно сказать, он немного сходил с ума. Так что барсучок был прав. Даже появление стайки разноцветных глаз можно было расценить как получение одного или нескольких дружественных духов. Главная цель всего этого – соприкосновение с сакральным, что дает особую силу.

Неожиданные разъяснения случившегося обнаружились у Платона, в его «Федре».

Переживания на горе напоминали одно из состояний, о которых рассуждал Сократ в тени платана, у холодного родника. А говорил он, что неистовство бывает прекраснее рассудительности, и выводил четыре их вида: неистовство прорицания, молитвенного очищения, неистовство поэтическое и любовное. Похоже, на горе на инспектора обрушились все эти четыре вида.