Рене Баржавель - В глубь времен

• Название: В глубь времен
• Автор: Рене Баржавель
• Издательство: ПП "Полиграфия"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993

Французская полярная экспедиция находит подо льдами Антакрктиды остатки разрушенного города, построенного не менее чем 900 тысяч лет назад. Исследуя развалины ученые обнаруживают подземное сооружение в котором поддерживается температура близкая к абсолютному нулю. В центре этого "яйца" два замороженных тела — женщина и мужчина…

Этому замечательному фантастическому роману, пронизанному антивоенным духом, очень не повезло в России. В СССР его не могли опубликовать по политическим мотивам и из-за наличия в тексте эротических сцен. С началом Престройки роман перевели и опубликовали, но он так и остался неизвестен широкому кругу читателей, так как под авторством Генри Каттнера был включен в сборник его произведений "Источник миров".[1]

---

— И сколько времени вам потребуется, чтобы получить результат? — тревожно спросил Симон.

— Может быть, несколько дней… Может быть, несколько недель, если мы завязнем.

— Она умрет! — крикнул Симон. — Или сойдет с ума! Нужно добиться успеха сию же минуту! Сегодня, завтра, через несколько часов! Потрясите вашу машину! Мобилизуйте всю базу! Здесь достаточно техников!

Люкос посмотрел на него, как Менухин посмотрел бы на кого-то, кто попросил бы его "потрясти" его Страдивариуса, для того чтобы скрипка играла "быстрее" и "престиссимо" Паганини.

— Моя машина делает то, что она умеет, — ответил он. — Она нуждается не в техниках, ей нужны мозги…

— Мозги? Но нигде в мире вы не найдете места, где было бы собрано столько мозгов! Я сейчас попрошу немедленного собрания Совета. Вы изложите ваши проблемы…

— Это маленькие мозги, господин доктор, это слишком маленькие человеческие мозги. Потребуются века дискуссий, прежде чем прийти к общему мнению о значении одной запятой… Когда я говорю о мозге, я думаю о ней, — он снова погладил край консоли, — о ней и ей подобных.

* * *

Через антенну МПЭ-1 на весь мир пошел сигнал SOS. Симон просил помощи у самых мощных вычислительных центров мира.

Вскоре отовсюду пришли ответы. Все имеющиеся в наличии вычислительные машины были предоставлены в распоряжение Люкоса и его команды. Но те, которые имелись в наличии, оказались явно не самыми лучшими. На использование мощных и быстродействующих были получены только обещания. Как только будет свободная минутка между двумя программами, сделают все возможное, что только в их силах и т. д.

Симон попросил установить три камеры в комнате Элеа. Одну он направил на аппарат переливания крови, чтобы она транслировала, как физиологический раствор — единственный и последний источник питания — перетекает в это неподвижное тело. Вторую камеру направили на лицо с закрытыми глазами и впалыми щеками, а третью — на трагическим образом похудевшее тело.

Через антенну МПЭ-1 эти изображения посылались к людям. Он заговорил:

— Она скоро умрет. Она скоро умрет, потому что мы ее не понимаем. Она умирает от голода, и мы ничего не можем сделать, потому что мы ее не понимаем, когда она нам говорит, чем мы можем ее накормить. Она скоро умрет, потому что те, кто мог бы нам помочь разобраться в ее языке, не хотят предоставить ни одной свободной минуты драгоценного времени вычислительных машин, которые заняты тем, что сравнивают уровень прибыли от продажи гвоздя с восьмигранной шляпкой с прибылью от продажи гвоздя с шестигранной шляпкой, заняты тем, что сравнивают или подсчитывают, кто больше, в зависимости от пола, возраста и цвета кожи, покупает носовых платков! Посмотрите на нее, посмотрите на нее хорошенько, больше вы ее не увидите, она скоро умрет. Мы мобилизовали огромные мощности, огромный интеллектуальный потенциал, чтобы вызволить ее из многовекового сна, а потом убить. Как нам должно быть стыдно!

Он помолчал одно мгновение, потом мягко, но безнадежно добавил:

— Как нам должно быть стыдно…

* * *

Джон Гартнер, руководитель фирмы "Межконтинентальная Механика и Электроника" увидел эту передачу по своему специальному каналу, когда находился в воздухе, где-то между Детройтом и Брюсселем. Он раздавал инструкции своим сотрудникам, которые его сопровождали, и тем, кто издалека принимал их кодированный разговор. Пролетая в тридцати тысячах метрах над Азорскими островами, он завтракал и только что приступил к яйцу всмятку, запивая его апельсиновым соком и виски.

— Этот парень прав. Нам будет очень стыдно, если мы ничего не сделаем.

И он приказал немедленно передать в распоряжение МПЭ все самые большие счетные устройства своего треста. У него их было семь в Америке, девять в Европе, три в Азии и одно в Африке. Ошеломленные сотрудники изложили ему, какие чудовищные накладки это может внести в деятельность фирмы. Потребуются многие месяцы, чтобы затем привести все в порядок. И возникнут такие дыры, которые невозможно будет залатать.

— Не страшно, — ответил Гартнер. — Вам будет стыдно, если мы ничего не сделаем.

Он действительно испытывал чувство стыда, но, будучи умным и деловым человеком, он тут же оповестил весь мир о своем решении. Результаты не замедлили сказаться: акции "Межконтинентальной Механики и Электроники" поднялись на семнадцать пунктов. Началась цепная реакция роста популярности и продаж изделий ММЭ.

Но самое главное — мощнейшие мировые тресты, научно-исследовательские центры, университеты, министерства, даже Пентагон и русская госбезопасность дали знать Люкосу, что в следующие часы электронные вычислительные машины отдаются в его распоряжение. Только чтобы он немного поторопился, если это возможно.

Смехотворная рекомендация. Все в квадрате 612 знали, что они борются против смерти. Элеа слабела с каждым часом все больше и больше. Она пыталась поесть, но ее желудок не принимал пищи. И она все время повторяла одну и ту же цепочку звуков, которые составляли два, может быть, три слова.

Понять эти слова — вот над чем работало все сообщество наиболее высокоразвитых технических умов. И на краю земли Люкос руководил всей этой фантастической ассоциацией. По его указанию наиболее мощные счетные устройства были соединены между собой радиоволнами, через реле всех стационарных спутников.

В течение нескольких часов знаменитые конструкторы конкурирующих фирм, враждебных штабов, оппозиционных идеологий, ненавидящих друг друга рас были соединены в один огромный разум, который обволакивал землю и небо сетью нервных коммуникаций, работавших на пределе своих возможностей, ради маленькой цели — понять два слова…

Чтобы понять эти два слова, нужно полностью понять незнакомый язык. Изможденные, грязные, с красными от недосыпания глазами, инженеры, работающие при Переводчике и на приемниках МПЭ-1, боролись с невозможным. Без задержки они осуществляли связь Общего Мозга и анализировали новые данные и новые гипотезы Люкоса. Гениальный лингвист растворился в своем огромном электронном аналоге — он общался с машиной с невероятной скоростью, и это общение тормозилось только помехами приемников и реле, от которых он приходил в бешенство. Ему казалось, что он мог бы обойтись и без них, общаться напрямую с этим Общим Мозгом. Два разума, живой и тот, который казался живым, больше чем общались. Они стояли на одном уровне, возвышались над всеми остальными, они понимали друг друга.

Симон носился от медпункта к Переводчику, от Переводчика к медпункту, нетерпеливый, дергающий изнуренных техников, которые посылали его прогуляться, и Люкоса, который даже не реагировал на его вопросы.

Наконец наступил момент, когда все вдруг стало понятным. Среди миллиардов комбинаций мозг нашел логическую цепочку и со скоростью света сделал выводы, скомбинировал их, проверил и менее чем за семнадцать секунд передал Переводчику все секреты незнакомого языка.

Потом он выключился, реле перестали питать нервную систему связи. От великого мозга остались независимые друг от друга гиганты, которые снова стали социалистами и капиталистами, торговцами и военными, людьми на службе добра и зла.

А в четырех стенах большого зала Переводчика царила абсолютная тишина. Люкос накладывал на маленькую платиновую бобину слова Элеа. Все реже и реже, все слабее и слабее, они приходили к Люкосу по микрофону из комнаты, где неподвижно лежала женщина.

Упершись двумя руками в спинку кресла Люкоса, Симон в который раз вскричал от нетерпения:

— Ну же?!

Люкос нажал на коммутатор записи. Бобина сделала всего четверть оборота, она опустела; защелкало печатающее устройство. Люкос протянул руку и вытащил листок, на котором Переводчик должна была раскрыть тайну двух слов.

Он едва успел бросить на него взгляд, как Симон уже вырывал его из рук. Симон прочел французский перевод. В ошеломлении он посмотрел на Люкоса и наклонил голову. Тот прочел уже эти слова на албанском, английском, немецком и арабском языках… Он взял листик и прочел оставшиеся переводы. Везде было одно и то же. Один и тот же абсурд на семнадцати языках. По-испански это имело не больше смысла, чем по-русски или по-китайски. На всех языках значилось: "ПИТАЮЩУЮ МАШИНУ".

У Симона не было сил даже громко говорить.

— Ваши мозги… — голос превратился в шепот, — ваши великие мозги… из дерьма…

Втянув голову в плечи, еле переставляя ноги, он добрался до ближайшей стены, стал на колени, растянулся, отвернулся от света и уснул, уткнувшись носом в алюминиевую переборку.

Он проспал не больше десяти минут. Вдруг он резко вскочил и заорал:

— Люкос!..

Люкос был здесь, он просматривал на экране Переводчика отрывки текста из предмета для чтения и выводил перевод этих отрывков на печать. Это были отрывки истории, написанные удивительным стилем, которые приоткрывали завесу над странным фантастическим миром.