Бенгт Даниельссон - Счастливый остров

• Название: Счастливый остров
• Автор: Бенгт Даниельссон
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1962

Книга «Счастливый остров» написана шведским этнографом Бенгтом Даниельссоном, участником знаменитого плавания через Тихий океан на плоту «Кон-Тики», которое закончилось на коралловом атолле Рароиа в архипелаге Туамоту.

Автор впоследствии еще дважды побывал на этом островке и хорошо изучил жизнь его обитателей.

В книге «Счастливый остров» дается живое, увлекательное описание быта небольшой этнической группы, которую меньше, чем в других колониях, затронуло тлетворное влияние капиталистической системы и так называемой «западной цивилизации».

Автор в популярной и занимательной форме знакомит читателя с исконной культурой раройцев, со всем ценным и самобытным, что островитянам удалось сберечь из наследия прошлого.

Вместе с тем, Бенгт Даниельссон рисует мрачную картину физического вымирания жителей атолла, при полном отсутствии медицинской помощи. Он показывает нежелание колониальных властей обеспечить островитянам возможность приобщения к подлинным благам и достижениям современной культуры.

В книге дается яркая сатира на колониальных администраторов, на проповедников-миссионеров, показано как тянутся к островам отбросы буржуазного общества, которых привлекает сюда промысел жемчужниц и копра.

Книга написана простым и образным языком, проникнута присущим автору мягким юмором. Она представляет большой интерес как для широкого круга читателей, так и для специалистов; перед нами редкое описание жизни на малодоступном островке, затерянном в необъятных просторах океана.

---

Как и положено полинезийцу, он не стал прибегать к перу и бумаге, а сочинял вслух куплет за куплетом. Участники хора повторяли их про себя. Получилась встреченная единодушным восторгом полинезийская вариация на тему «лучше поздно, чем никогда», — каждый куплет заканчивался словами: «…нелегко губернатору попасть на Рароиа, он добирается уже сорок лет». Когда песня была сочинена (на что потребовалось около часа), одна из девушек поднялась и пропела ее целиком, не сбившись ни разу. Затем то же самое проделал весь хор.

Полушутя мы предложили Те Ихо придумать новый танец. Он сразу согласился и только попросил уточнить, какой именно. Старик много раз показывал нам, как полинезийцы трением добывают огонь, и мы всегда поражались гармонией и ритмичностью его движений. Поэтому мы спросили, нельзя ли сочинить пляску «добывателей огня». Час спустя танец был создан и оказался необычайно захватывающим и выразительным — целая символическая драма о вечном стремлении человека к огню и свету.

По истечении двух недель прилежного разучивания все было готово, за одним важным исключением: мужчины никак не могли договориться, кто из них произнесет приветственную речь. Услышав по радио, что губернатор уже отплыл из Папеэте, они заторопились и приняли соломоново решение: оратором назначили Моэ Хау, единственного, кто в это время не был простужен и не хрипел.

Моэ Хау чрезвычайно серьезно отнесся к поручению. Вооружившись полученными у учительницы тетрадью и карандашом, он заперся в хижине (специально сооруженной для этого случая) и не вышел оттуда, пока не исписал все страницы и даже обложку. А чтобы все было как следует, он пришел ко мне и попросил перепечатать речь на машинке. В окончательном виде это произведение ораторского искусства заняло восемь страниц, хотя я опустил кое-какие, наиболее цветистые обороты. Моэ Хау сиял не меньше, чем писатель, который впервые видит напечатанным свой труд.

Однако на следующий день он снова появился в дверях, смущенно вертя в руках шляпу.

— В чем дело? — воскликнул я. — Ты еще речь сочинил?

— Нет, не совсем, — ответил он. — Я хотел бы попросить тебя переписать старую…

Он вытащил из кармана грязный ком бумаги.

— Понимаешь, я дал ее почитать и получил обратно вот в таком виде.

Я еще раз перепечатал всю речь, сделав на всякий случай второй экземпляр специально для читателей.

В тот самый вечер, когда вышло новое издание речи Моэ Хау, островитяне опять собрались на совещание, чтобы обсудить, что еще осталось сделать. Пришли к выводу, что нужно приготовить подарки губернатору. Туаури и Фаукуре, самым искусным резчикам по дереву, поручили изготовить посох и лубяную корону — древние атрибуты вождей архипелага Туамоту. Мы уже видели образцы мастерства обоих умельцев, но посох, который они показали нам несколько дней спустя, превзошел все наши ожидания. Он был вырезан из таману, самого лучшего дерева на Таити, и инкрустирован редким золотистым перламутром. Изящная ручка изображала черепаху, священное животное туамотуанцев языческого периода. Да, посох получился отменный!

Лубяная корона тоже была сделана прекрасно, однако обладала серьезным недостатком — получилась такая большая, что, несомненно, свалилась бы губернатору на нос. Фаукура придумал выход. Он продел шнур по ее краю и заявил, что снимет мерку на глазок, как только губернатор ступит на остров, и уменьшит корону до нужного размера. Мы считали такое решение несколько рискованным, но раройцы были очень довольны.

Посох и корона предназначались в дар губернатору в основном от мужчин. Но и женщины не захотели отставать. Они разбились на бригады и принялись плести панданусовую циновку.

Обычные размеры такой циновки — 2X2 метра, однако для губернатора в мгновение ока изготовили циновку размером 5X10 метров. Объяснялось это не только тем, что женщины Рароиа захотели побить все мыслимые рекорды в этой области, но и чисто практическими соображениями. Дело в том, что по предложению Матахоту решили вплести в мат красную ленту, чтобы получился текст, — а текст представлял собой библейское изречение, выполненное буквами метровой высоты!

Пока шли все приготовления, Тека и Хури внимательно слушали радио и чуть не каждый день принимали новости о ходе инспекционной поездки губернатора. В частности, они узнали, что на борту правительственной яхты находится также супруга губернатора. Было бы, разумеется, невежливо обойти ее при вручении подарков, и раройцы немедленно принялись ломать голову, что бы такое придумать для нее. В конце концов мы вспомнили, что она коллекционирует раковины; тем самым проблема разрешалась сама собой. На берегу лежало множество раковин, и не представляло никакого труда быстро собрать красивую коллекцию, если дружно взяться за дело. Однако наши друзья с недоверием отнеслись к этой идее.

— Обыкновенные раковины — какой же это подарок жене губернатора! — сказал один.

— Хоть бы у нас были позолоченные фарфоровые тарелки, какие можно найти в Папеэте 14 июля, — сокрушался другой.

— Да она нас на смех поднимет, — заключил третий. — Лучше вышьем ей скатерть.

Однако мы стояли на своем и объяснили, что хотя у губернаторши есть много раковин из других мест, зато нет ни одной с Туамоту. Она будет очень рада новым раковинам.

Вряд ли наши заверения убедили кого-нибудь. Все же островитяне решили, что мы лучше их должны разбираться в делах попаа, и на следующее утро на нашей веранде стала расти гора раковин. Тут были маленькие и большие раковины, круглые и витые, белые и цветные, и все они отличались необычайной красотой и блеском. Положение было спасено.

А под вечер Тека совершил обход деревни. Все было в образцовом порядке. Улицы посыпаны свежим песочком, тут и там среди пальм радовали глаз цветочные клумбы, многие дома сияли свежей краской. Да, деревня стала прямо-таки нарядной! Вдруг Тека остолбенел. Ну, конечно, этот Тане ничего не сделал со своей дряхлой лачугой. Это было тем более непростительно, что она стояла на самом видном месте — как раз напротив деревенского дома собраний.

Вождь вызвал Тане, и тот объяснил, что уже совсем было собрался покрасить свое жилище, но оказалось, что у него нет краски! Впрочем, когда Тека поднажал на него, он признал, что, конечно, мог бы занять краски, но ему это просто не пришло сразу в голову. Теперь же было поздно — несмотря на усиленные поиски, во всей деревне не нашлось даже немного краски, чтобы выкрасить в красный цвет нерадивого хозяина (такое наказание предложил Матуануи).

Тогда Тане нашел отличное, на его взгляд, решение.

— Подумаешь, — заявил он, — что из того, что дом дряхлый и некрашеный! В день торжества я сам буду сидеть в дверях и так увлеку губернатора своим красноречием, что тот и внимания не обратит на вид дома!

Увы, никто не отнесся с особым доверием к ораторским способностям Тане, и потому островитяне постановили немедленно осуществить единственно возможное: передвинуть дом. Время терять было некогда; мужчины тут же принесли катки и подсунули под домик. Затем все жители дружно налегли, и как ни кипятился Тане, лачуга его быстро исчезла в роще, метрах в двухстах от старого места. Хозяин до последней минуты стоял в дверях и всячески старался доказать, что примет губернатора по-светски, только бы дом не трогали!

Прошло несколько дней. Каждое утро спозаранок Тека посылал мальчишек на западный берег острова наблюдать за горизонтом. А чтобы они быстрее обнаружили правительственное судно, он велел им взбираться на пальмы. Ребята оставались на посту до вечера, пока страх перед темнотой не прогонял их домой.

Тем временем вождь снова и снова совершал обход деревни и ежедневно созывал население на пристань репетировать встречу. Мы условились, что я, чтобы произвести возможно более эффектное впечатление, заведу пластинку с «Марсельезой» в тот самый момент, когда Тека громко произнесет: «Добро пожаловать на Рароиа, ваше превосходительство!» Сразу же вслед за этим островитяне дружно подхватят гимн. А уже после гимна выступят Моэ Хау, певцы и все остальные.

Репетиции проходили безупречно. Стар и млад наизусть знали свои роли. Тека орал «Добро пожаловать, ваше превосходительство!» не хуже завзятого сержанта, и вся толпа бодро и дружно пела «Марсельезу», хотя никто, разумеется, не знал слов.

Мы как раз закончили пятую или шестую репетицию, когда примчался один из наблюдателей и сообщил, запыхавшись, что на горизонте на севере показалось судно. Мы ринулись на берег. Действительно — паруса. Никакого сомнения: правительственная шхуна! И когда полчаса спустя ослепительно белая шхуна бросила якорь в лагуне, мы выстроились на пристани, предвкушая великое событие.

Меня сразу же поразило, что на борту царит непонятное спокойствие. Не видно ни одного высокого чина в золотых галунах, не слышно никакой команды. Что-то неладно! В конце концов, от судна отчалила шлюпка и стала медленно приближаться. На корме сидел с портфелем в руках администратор.