Виктор Алексеев - Соперник Византии

• Название: Соперник Византии
• Автор: Виктор Алексеев
• Издательство: У Никитских ворот
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91366-886-8

Святослав Игоревич - первый великий русский полководец. До сих пор ученые и историки спорят о его значении в истории Древней Руси: одни считают, что его походы - это разгул захватнической грабительской войны, подобно вторжениям викингов, норманнов, варягов в Северной Европе, другие - война с целенаправленной мыслью о создании Славянской державы на границе Европы и Азии. И выход к морю. Главная его заслуга - это разгром Хазарского царства, когда решался вопрос: или - или? Дважды завоевание Болгарии и смертельная схватка с самой сильной державой мира - Византией. И это оставило за ним славу непобедимого. Ни царская Россия, ни Советская власть по достоинству не оценили его подвиги. А жаль!

---

Святослав говорил это с напряжением, оглядывая каждого, многих знал еще по походу на Хазарию, битве за Саркел, и всегда было трудно, рискованно, но вот они, овеянные воинской славой, гордостью за многие победы, слушали его с трепетом, сознавая, что судьба их складывается так, что либо победить, либо умереть.

- Веди, князь! - вдохновенно сказал Икмор.

- Веди, князь! - повторили многие.

Когда военачальники стали расходиться, Святослав попросил остаться Шивона, Кола и Улича, чтобы обсудить завтрашнюю вылазку против метательных машин.

Широк и многоводен Истр, разливаясь более чем на версту вблизи устья, несет чистую, прозрачную, сладкую воду, обильную рыбой и птицей, огораживаемый с одной стороны крутым, а с другой стороны ровным глубоким зеркальным плесом, покрытым зарослями тростника у самых берегов, создавая непроходимые, труднодоступные переправы.

Прекрасен Истр вечерами, когда багряное солнце, уходя на покой, сбрасывает уставшие лучи в реку, она загорается голубовато-красным светом, будто со дна поднимаются огненные светильники, и вдруг как бы гаснут, река словно мертвеет, но спустя какое-то время снова возрождается, и уже в других цветах, в другой тональности, выпячивая золотой хребет невидимой рыбы. И опять все гаснет. Луна, полюбовавшись зеркальной водой, уходит в сторону, а река окутывается черным покрывалом, и слышен только вздох волны и плеск неуснувшей рыбы.

А утром ее просто невозможно узнать и увидеть. Берега покрываются белым саваном, иногда прозрачным, как марля, а иногда плотным сгустком белого облака. И эта белая мгла наступает на берег, захватывает пространство за пространством и уходит дальше вглубь берегов, чтобы потом рассеяться и исчезнуть при первых лучах солнца и осесть мелким сверкающим хрусталем на листьях деревьев и траве.

Утро было туманным. Именно с ним в сторону греков ползли шестьдесят человек, покрытых с головой кусками белой востолы [157] , убрусами, с привязанными к ноге мечами и зелеными ветками на спине. Они доползли до рва, который уже был заполнен белой мглой, и, раздвигая колья, подобрались к крутому скату, укрывшись зелеными ветками.

Куркуас, как всегда, деятельно суетился у машин, он кое-что еще придумал, чтобы как можно больше устрашить осажденных, и подсчитывал бочки из-под рыбы, которые он собирался начинить еще каким-то составом и послать эту вонючку в город. Бомбардировка прошла на славу. Из лагеря греков было видно, как в крепости из разных сторон поднимаются кучи дыма, и это ласкало гордую душу Куркуаса. Такое торжество надо было обязательно отметить бокалом-двумя хорошего вина. Он приказал открыть новый бочонок, закусывая осетровой икрой и красной рыбой, выпил шесть бокалов вина и минут через десять уже храпел, сидя в кресле. Именно тогда перед лагерем возникло русское войско. Оно приближалось не спеша, плотно сомкнув ряды, и направлялось к метательным машинам. Это была ложная атака. Тревога в лагере и у артиллерии возникла внезапно. Охрана, войско и кавалерия кинулись навстречу врагу. От звуков тревоги проснулся и Куркуас. Спросонья, нахлобучив на себя позолоченный шлем, он вскочил на лошадь и помчался к мосту, который был забит бегущими воинами. Но тут случилось непредвиденное, мост, не выдержав такого скопления людей и лошадей, вдруг покачнулся именно тем боком, на краю которого был Куркуас. Лошадь скользнула и рухнула в овраг. В это время шестьдесят разбойников Шивона кружились вокруг артиллерии, сражаясь с бомбардирами, и все пороки, самострелы, катапульты, все вдруг запылало красным пламенем. Войско даже не дошло до валов и повернуло назад, видя, как за спиной врага пылает их артиллерия. Медленно, организованно, отбиваясь от наседавших греков, оно отходило к крепости. Но задержалось на собственных волах, дожидаясь поджигателей.

Лошадь, рухнувшая в овраг, упала на колья и забилась в конвульсиях. Куркуас только слегка подвернул ногу, но благополучно вылез из-под лошади и стал подниматься из оврага, как вдруг чья-то рука схватила его за шиворот, подтянула. Куркуас даже не успел разглядеть своего спасителя, но тут же голова его упала на землю. Шивон огляделся: никого не увидел, по-прежнему пылали машины и вокруг лежали трупы, скособочившись, упершись одной стороной в овраг, лежал мост. Разбойник снял с кровоточащей шеи Куркуаса золотую цепь и, глядя на руки мертвеца с кольцами, тут же отрубил пальцы и все запихнул в торбу, которая висела сбоку. Он уходил проверенным путем, именно там, откуда пришел, прополз у горящих орудий и скатился в овраг.

Ворота крепости закрылись за отступающими воинами Улича, Кола и поджигателей, но Шивона среди них не оказалось. Разбойники еще какое-то время постояли у ворот, потом поднялись на стены крепости: носились конные отряды греков, оглядывая убитых и разыскивая кого-то. Машины продолжали пылать, но возле них никого не было, просто поняли, что уже бесполезно их тушить. Потом показалась императорская свита, медленно объезжавшая горящую площадку. И сверху, глядя на обозримое пространство, люди Шивона решили, что он лежит где-то среди мертвых, и ушли, прихватив с собой бурдюк с вином, чтобы выпить за упокой главного разбойника, потому что, несмотря на его художества и кличку Пивень, которой и сами между собой называли его, они искренне любили своего предводителя.

Луна, будто наполовину вытянутая из обширного кармана неба, светила ровно, гладко рассеивая свет далеко за крепостью, за рекой, когда охрана у ворот крепости услышала стук по кованому железу и крик человека за ними. Охрана прислушалась. Действительно, за воротами кто-то кричал, матерился и стучал по железу.

- Кто ты? - крикнул один из охраны.

- Я - Шивон! - глухо слышалось за воротами. - Впустите!

Охрана колебалась, осторожничала и послала за командиром. Собралось несколько воинов, и командир вдруг спросил у стучавшего:

- Ты Пивень?

- Да, да, я - Пивень. Коза вас задери! Открывайте! - и прибавил несколько слов.

Такой отчаянный ответ был по-русски выразителен, и потому командир приказал чуть приоткрыть ворота, загремел ворот, и мощная цепь ослабла. Шивон еле втиснулся в узкое пространство, и все увидели в свете факелов перемазанное кровью лицо и руки. Но двинулся он бодро в направлении замка, в покои Святослава. За ним потянулись кровавые пятна, роняемые торбой.

- Великий князь! Там, кажись, Пивень, то есть Шивон появился, - сказал дежуривший у покоев воин.

Все сидевшие за столом, вечеряя, застыли в ожидании.

Вошел Шивон, глянул поверх всех голов, остановился взглядом на Святославе и молвил:

- Вот, князь, тебе подарок. Самого императора приволок.

Шивон полез в торбу и за гребень позолоченного шлема вытащил голову, всю залитую кровью.

- Ведро воды, - приказал Святослав.

Когда принесли ведро воды, князь достал утиральник и бросил Шивону на руку:

- Поначалу вымой свое лицо и руки.

Шивон умылся, вытерся, а потом опустил кровавую голову в ведро. Даже прополоскал ее. И все увидели черноволосое, с аккуратно постриженной бородкой, крупным носом и большими глазами лицо. Никто из присутствующих никогда не видел императора Византии Иоанна Цимисхия. И несмотря на то, что Шивон вытащил тяжелую золотую цепь с самоцветами и крупным золотым крестом, а потом горстью бросил на стол удивительной красоты золотые и серебряные кольца, Святослав и некоторые из присутствующих засомневались, что это император.

Святослав зычно крикнул служкам:

- Срочно ко мне ларников [158] !

Пришли ларники, раскланялись всем и встали у дверей.

- Гурий, - сказал Святослав, обратившись к старейшему из дипломатов, видевших императора под Адрианополем, заключавших тогда мирный договор.

- Глянь, император это али кто? - показывая на голову, спросил князь. Гурий подошел поближе, пригляделся и качнул головой:

- Не Цимисхий, а, кажись, брат его, Куркуас. Они похожи, и я видел их обоих.

- Нет, не царь греческий, а Куркуас, его военачальник.

- Хорошо, ступайте, - отпустил их Святослав. - А теперь выпьем за победу. За тебя, Шивон. За то, что ты сделал со своими братанами. Налейте полный бокал меда боярину Шивону.

- Князь, не откажи. Позволь мне полный бокал ракии [159] .

- А у меня нет этой гадости даже скудели [160] - развел руками князь.

- Позволь мне, - вскочил Волк и крикнул в открытую дверь: - Нил, на столе у меня лежит пузырь, тащи сюда.

Когда Шивон выпил золотой бокал ракии и весь передернулся, Святослав сказал:

- Ну а теперь рассказывай, как было дело. Что-то очень быстро все загорелось разом. Никак, греческим огнем поджигали?

Вцепившись зубами в кусок конины, Шивон мычал:

- Не-е... Я два скифских горшка [161] потратил.

- А откуда у тебя? - удивился Святослав.

- Тако ж осталось с похода на косогов. Я прихватил их с собой.

- А сколько у тебя?