Виктор Алексеев - Соперник Византии

• Название: Соперник Византии
• Автор: Виктор Алексеев
• Издательство: У Никитских ворот
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91366-886-8

Святослав Игоревич - первый великий русский полководец. До сих пор ученые и историки спорят о его значении в истории Древней Руси: одни считают, что его походы - это разгул захватнической грабительской войны, подобно вторжениям викингов, норманнов, варягов в Северной Европе, другие - война с целенаправленной мыслью о создании Славянской державы на границе Европы и Азии. И выход к морю. Главная его заслуга - это разгром Хазарского царства, когда решался вопрос: или - или? Дважды завоевание Болгарии и смертельная схватка с самой сильной державой мира - Византией. И это оставило за ним славу непобедимого. Ни царская Россия, ни Советская власть по достоинству не оценили его подвиги. А жаль!

---

Тремя потоками русы уже заходили в тыл противника, оставалось всего два метра до лагеря, куда в панике неслись обезумевшие греки. Но вдруг откуда ни возьмись на русское войско обрушилась песчаная буря. Лев Диакон пишет: «И в самое это время поднялась буря, с дождем и песком, навстречу русскому войску. Буря, ослепляя русов, хлестала, вырывала щиты, валила воинов».

Святослав, наблюдавший за битвой, в душе торжествовал, глядя, как бегут греки и как неумолимо катятся русы к победе. Но удар вихря с песочной крошкой захлестнул лицо, все померкло, затуманило глаза князя. Он глянул на небо, оно стало черным, как под пятой Перуна.

- Что ты делаешь, Перун! - вскричал Святослав. - Остановись! Молю!

Но еще пуще, еще яростней взыгралась буря, осыпая людей песком, закручивая все, вырывая щиты, разила острыми каплями дождя. Войско русов, прикрываясь щитами, стало отступать.

- Ты украл у меня победу, Перун! Слышишь, украл! -вскинув руки к небу, кричал Святослав.

«Русы, ослепленные, пораженные прежде всего неистовой враждебностью природы, - пишет Лев Диакон, - будто тысячи демонов враз накинулись, терзая их, стали отступать под натиском конницы и принуждены были сражаться уже на земляных валах у стен города. Некий воин, - продолжает летописец, - на белом коне бился впереди греческого войска, поощряя их к битве. Никто его не видел в стане римском ни прежде, ни после битвы. Император тщетно приказывал отыскать его, но никто не мог найти его. Вследствие этого все вообще полагают, что это был святой Феодор».

Святослав был ранен и еле держался на коне. Манфред отнесли в крепость. Прозвучал звук рожков, и открылись ворота, пропуская оставшихся воинов. Но самое удивительное, что оборона крепости была настолько рассчитана, что ни один грек не мог подойти к воротам. Они отсекались градом камней и тучами стрел, которые были настолько прицелены, выверены, что ложились там, где появлялись греки. Атака со стороны реки Истра тоже захлебнулась. Как только прозвучали литавры и раздался звук труб, с кораблей, подведенных к самому берегу, стали спускаться греческие воины. Но возникшая буря ударила в лицо наступавшим, да еще стрелы, летящие из-за лодий. Вода в реке вскипела, сталкивая суда и, с потерей множества воинов, пораженных стрелами и утонувших, наступление и высадка провалилась. Наутро все валы, все склоны, все подступы к городу были завалены трупами греческих воинов, не говоря о поле битвы. Это была последняя кровавая битва двух полководцев, которые провели следующие сутки, размышляя о случившемся, осмысливая, переваривая тяжелое поражение с двух сторон.

Как только за оставшимся войском русов закрылись ворота, Святослав въехал в крепость почти последним, он стал терять сознание и клониться на гриву коня. Его сразу подхватили и уложили на кровать. Тут же появилась болгарка высоченного роста, похожая на цыганку, но кудесница, каких мало. Она ухаживала за раненой Манфред. Женщина распоряжалась смело: в керамической посуде развела какую-то жидкость, смочила тряпки и обложила ими лицо и левое плечо князя; подняла голову и влила ему в рот еще какую-то жидкость, легко подтянула князя и оставила в полусидячем положении, прогнала всех, кроме пожилого воина, которого предупредила:

- Когда очнется и подаст голос, зови меня. Я у княгини.

Святослав очнулся, когда первые лучи солнца уперлись в витражи окон, а в комнате стало празднично, светло и тихо. Он содрал с лица подсохшие компрессы, повертел головой, боль исчезла, поднял руку и также не почувствовал ломаты в плече. Он был совершенно здоров. Но в душе ощущал еще не осмысленную тревогу, чувство неуверенности, какое-то несоответствие между ярким светом в комнате и тем, что творилось в его душе. Мозг стал медленно крутить картины прошедшей битвы, и с тем, как кадр за кадром прокручивались его видения, становилось все тягостнее и печальнее. Он увидел прорыв своего войска, свое торжество, а потом отступающих воев в вихре пес-чанной бури и наседающую на них конницу греков, беззащитную гибель его людей. И еще что-то туманное, невыразительное, но присутствующее рядом в виде какого-то пятна на стульчике, пожилого воина, сидевшего не шелохнувшись, с небольшой козлиной бородкой, будто лесовик-боровичок на пеньке.

- А ты что здесь делаешь? - спросил князь.

Лесовик-боровичок вскочил и, кланяясь, ответил:

- Вечор Марфа всех прогнала, а меня оставила, чтобы углядеть за тобой, князь.

- Ну, углядел? - спросил князь.

- А как же. Углядел. Ты ночью, князь, сумабродил, кричал и болтал с кем-то. Несколько раз Марфу звал, она тебе тряпки меняла. И вот, вижу, жив и здоров.

- А теперь угляди, - сказал князь, - где тут у нас бочонок с вином, откупорь и налей мне и себе.

- Это с преболыьшой радостью, - засуетился боровичок, открывая бочонок, - это мы враз... Будь здрав, князь, - прищурился. - Небось дума гложет, поубивали многих.. А мы стоим и стоять будем за тебя, князь!

- Повтори, - приказал князь.

Поначалу боровичок не понял, а потом заулыбался, улыбка у него была искренняя, детская:

- А мы враз! - и налил снова два бокала.

Святослав улыбнулся в ответ:

- Но ты действительно все углядел. Как звать и чей будешь?

- Сучком прозывают. А я не тужу. Служу боярину Волку. На крепости воюю. Я ж, князь, ратному делу с юнака приучен. Хошь за пятнадцать, хоть за двадцать саженей в кольцо попаду. Я их, греков, уж много побил.

Святослав почувствовал теплый прилив в теле и снова сказал:

- Повтори.

Боровичок прислушался, что-то его насторожило, какое-то шуршание за дверью, быстро и ловко разлил, а бочонок успел спрятать, когда в дверях появилась Марфа. Она почувствовала запах вина и, увидев полные бокалы, резко произнесла:

- Это зачем же я тебя, Сучок, оставила? Князя поить зельем? А ну пошел вон. Я лечу, а ты себя, князь, губишь.

Сучок ловко схватил бокал, опрокинул и тут же исчез. Марфа присела на стульчик, помолчала, а потом молвила:

- Не пойму, не разберусь, никак, князь, что случилось? Ходила за травами. Пришла, а Манфред нет. Подумала, бедняжка к тебе подалась. Вижу, и здесь нет. Исчезла, что ли? А ведь голову поднять не могла.

Там, где сидела Марфа, снова появилось пятно, оно медленно превращалась в фигуру, и Святослав стал узнавать ее.

- Марфа, покинь меня, я тебя призову.

Он откинулся на подушку. Марфа пожала мощными плечами и, наклонившись перед притолокой, вышла.

- Тиу, я почувствовал, что ты здесь. Куда делась Манфред?

Тиу-Тау приблизился к кровати, он был не так высок, как

показалось Святославу при первой встрече.

- Манфред тяжело ранена в шею. Может умереть. Здесь ей не помогут. Я унес ее в Индию.

- А почему боги украли у меня победу?

- Они не украли, - ответил Тиу-Тау, - они просто не дали тебе победить. Они поступили так оттого, что ты нарушил законы Прави. И оскорбил Перуна в день его торжества.

- Так ведь он сотворил беду с моим войском. Откуда буря, откуда этот песок, который разил мое войско, как стрелы, если нигде здесь нет пустыни? А уж потом я кричал не помню что, умолял, молился ему.

- Ты главный волхв в войске и за все отвечаешь перед богами. Кто тебе позволил в день торжества Перуна приносить ему кровавую жертву? А говорят, и младенца? При чем здесь, в этой войне, младенцы? Правь тебе это не простила. И получил то, чего заслужил!

- Я не виноват, Тиу! Это мог быть только Видибож.

- А теперь послушай меня, - сказал Тиу-Тау, - мой срок пребывания в этом пространстве заканчивается. Я или растворюсь, или уйду в другие миры. Тебя ждет очень тяжелая жизнь, как я догадываюсь, предчувствуя будущее. Что ты желаешь?

- Спаси Манфред!

- Обещаю.

- Что мне делать дальше?

- Умнее и дальновиднее человека, чем бывший твой учитель, я не встречал. У тебя ведь есть его записи. В них ты найдешь ответ. А теперь прощевай. Может, уже никогда не увидимся.

И он исчез, и как будто его никогда не было.

Что это было? Беспамятство, которое обернулось в видение? Или сон? Святослав почувствовал на лице тряпки, которые сдернул, и увидел Марфу.

- Что ты тут делаешь? - спросил он.

- Вот прибираю. Вино разлито, бумаги какие-то на столе, нож воткнутый на столе. Тебе, князь, пить еще рано, побереги себя. Манфред всюду разыскивают, найти не могут.

Князь приподнялся, глянул на стол, увидел разбросанные рукописи Асмуда и нож, воткнутый на фразах: «Если в тебе не звучит голос стада, если ты не слышишь его или просто пренебрегаешь, ты останешься один, или оно растопчет тебя».

«Когда возникает дилемма, или - или, надо решать какая из них принесет большую пользу людям, а значит, и тебе».

- Я вставал? - спросил Святослав.

- Когда я вошла, князь, ты лежал с закрытыми глазами. Я испугалась, думая, что тебе стало плохо, потому накрыла лицо твое утиральником с отваром.

- Пойди скажи, чтобы Манфред больше не искали, она уже очень далеко отсюда. И пусть позовут ларников. Всех!