Виктор Алексеев - Соперник Византии

• Название: Соперник Византии
• Автор: Виктор Алексеев
• Издательство: У Никитских ворот
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91366-886-8

Святослав Игоревич - первый великий русский полководец. До сих пор ученые и историки спорят о его значении в истории Древней Руси: одни считают, что его походы - это разгул захватнической грабительской войны, подобно вторжениям викингов, норманнов, варягов в Северной Европе, другие - война с целенаправленной мыслью о создании Славянской державы на границе Европы и Азии. И выход к морю. Главная его заслуга - это разгром Хазарского царства, когда решался вопрос: или - или? Дважды завоевание Болгарии и смертельная схватка с самой сильной державой мира - Византией. И это оставило за ним славу непобедимого. Ни царская Россия, ни Советская власть по достоинству не оценили его подвиги. А жаль!

---

Император созвал всех военачальников, сотников, вплоть до командиров небольших подразделении. Анемаса он посадил в центре стола и торжественно надел на его голову лавровый венок победителей, чем венчали головы полководцев древние римляне. Цимисхий не скупился на слова. В его речи присутствовали имена Цезаря, Константина Великого и других полководцев. Он говорил, что римляне еще не были никогда побеждены таким народом, как тавро-скифы. Наоборот, их князь Игорь, кстати, отец нынешнего Святослава, был позорно изгнан из Фракии, а флот его был сожжен доблестными флотоводцами. Такова учесть их и ныне. Сейчас в штурме Доростола будет участвовать и флот.

- Лев, - обратился он к флотоводцу, - кажется, скундии легко подбираются к берегам, потому твоя задача оснастить их трапами, чем длиннее, тем лучше. Друнгарий Илья, подготовь лестницы и воротные площадки, вся твоя друнга переселяется на суда, и с берега вы будете атаковать крепость. Мы Доростол зажмем с двух сторон. Мы победим их и возьмем Доростол, - с пафосом закончил свою речь Цимисхий.

- Да здравствует базилевс!

- Многие лета императору! - созвучно звенели металлические чаши воинов.

Тризна по Икмору и всем павшим в боях воинам была тоже многолюдной. Здесь находился весь кмет Святослава. Поминки были устроены у городской стены с открытыми воротами. Вспоминали не только Икмора - живого, добродушного, порой наивного, самого могучего из воинов, но и способного полководца, умеющего увлечь воинов за собой... И вспоминали всех близких друзей, уже ушедших в мир иной, оставивших память о себе. Святослав был хмур. Его густые брови назисяи и будто опустились на глаза. Он ничем не отличался от других воинов, в простой посконной рубахе черного цвета по колено, опоясанный широким вятичским ремнем, как и сами вятичи, сидевшие по его левую руку. Чуть поодаль от князя и как бы замыкая круг сидевших на земле воинов, на пеньке уселся седовласый человек, борода которого была ниже груди. В руках он держал гусли и тонкими пальцами поглаживал корыто инструмента, будто лаская его, как верного друга. Святослав махнул ему рукой, а тот, глянув на князя, молвил:

- Богу богово, а князю князево! - и тронул струны.

Боги велики, но страшен Перун;
Ужас наводит - тяжела стопа,
Как он в предшествии молний своих
Мраком одеян, вихрями повит,
Грозные тучи ведет за собой.
Ступит на облак - огни из-под пят,
Ризой махнет - побагровеет твердь,
Взглянет на землю - встрепещет земля,
Взглянет на море - котлом закипит,
Кланяются горы былинкой пред ним.
Страшно! Свой гнев ты от нас отврати!

Боян закончил, поднял золотой бокал и громко провозгласил:

- Слава Перуну, Громовержцу, Вседержителю!

Воины так же громко ответили:

- Слава! Слава! Слава!

Из четырех раскупоренных огромных бочек черпаком разливалось вино в братины и чаши. Закуски не было. Экономили. Святослав подал знак внимания и заговорил:

- Неужто мы дадим грекам победить нас?

Он задал вопрос будто себе, но глядя на воинов. И сам же стал отвечать:

- Уже нам еде пасти; потачнем мужски, братья и дружино! Уже нам некомося дети! Волию или неволию стати, протащу, да не посрамим земли Руския! Но ляжем костьми. МЕРТВЫЕ БО СРАМУ НЕ ИМУТ. Еже побегнем ли, срам имам. Не имам, убежати, но станем крепко. Аз же перед вами пойду, еже моя голова ляжет, то промыслите собою.

Наступила глубокая тишина, а потом из разных углов тризны послышались резкие, будоражащие выкрики:

- Не печаль! Не трусь [168] , князь! Мы с тобой!

- Наши головы лягут вместе с твоею!

- Где твоя голова ляжет, князь, там и свои головы мы сложим! Вздрогнули гусли Бояновы, и запел певец голосом могучим и грозным:

Старину скажу стародавнюю,
Стародавнюю, небывалую.
Как во граде Киеве.
Родился молодец-удалец
У княгини мудрой, вродливице,
И гадали бояре, думали,
Как назвать молодца-удальца,
А меж собой ему дали имечко,
Имечко-прозвище Пардуса [169] .
Как желала княгиня-матушка
Надеть на голову отрока
Колпак земли греческой,
А вертит головой молодец
Да приговаривает:
Не надевай ты мне, матушка,
Этот колпачок земли греческой,
А надень лучше мне богатырский шлем.
Отпусти на все четыре стороны,
На все ветры полуденные,
На все вьюги зимние,
На все вихри осенние!

Стал он растеть-матереть,
Собрал дружину хоробрую,
Хотел поучиться мудрости
И с дружиной в поход отправился.
Повстречал он Змея-гаденыша,
Хитрого, злого, вертлявого,
Тот ему сказку сказывает,
А сам к брани готовится.
Мол, побывал он в граде
Киеве И побил народу тьму-тьмущую.
Умертвил и княгиню-матушку
И лишил его отчины.
- Так готовься, пардус-котеночек,
На битву смертную!
Вначале хребет твой выломлю,
А потом сожгу огнем-пламенем.
Не успел Змей-гаденыш то вымолвить,
Как взлетел-воспарил князь
Пардусом И вцепился в глотку змеиную,
Растерзал, ослепил когтями вострыми,
А потом отсек голову гаденышу.
Как побил князь Змея злорадного,
Так пошла по Руси слава великая [170] .

Песня оборвалась на высокой ноте, Боян снова поднял золотой кубок и провозгласил:

- Слава князю Пардусу!

- Слава! Слава! Слава! - гремела дружина.

Тризна закончилась. Полупьяные воины потянулись в крепость. К Святославу подошли Волк и Куцинар. Волк сказал:

- Князь, дозор принес тревожную весть: всю ночь на суда греков грузились воины, но никуда не отплыли. Стоят и чего-то ждут. Нечто что задумали?

- Пожалуй, хотят наступать со стороны реки, - предположил Святослав.

- Дозволь молвить, князь. Когда вэринш или викинги приходили в чужую страну, они окружали свой лагерь лоди-ями, ставили их на бока. Днище прикрывало воинов, откуда они могли успешно обороняться. Прикажи, князь, все лодьи поставить на бока и послать лучников.

- Разумно, Куцинар, разумно. Займитесь этим делом. А я вечером проверю.

Это была битва настолько кровопролитная, настолько ожесточенная с обеих сторон, неправдоподобная, что, казалось, не только воины, но и боги, и вся природа участвовали в этой схватке. Сейчас бы мы сказали, что это была гомеровская битва у стен Трои, описанная в «Илиаде», где в сражении столкнулись интересы богов и богинь, и которая ныне закончилась ничем, а вернее, победой разума. Конечно, эту битву вначале лучше посмотреть глазами участника, историка Льва Диакона, биографа императора Цимисхия, который единственный описал подробно это сражение: «Русы построились в густой боевой порядок и опустили копья. Император вывел также свои войска и поставил против них. В начале сражения скифы храбро бросились на римлян, поражали их копьями, убивали стрелами коней и всадников. Предводительствовал Святослав, возбуждая воинов своими словами к сильному натиску. Анемас, тот, что храбро поразил за день перед тем Икмора, увидев это, выехал стремительно из рядов (так он всегда делал и побивал многих скифов) и, опустив поводья, прямо бросился на Святослава, ударил его мечом по шее и сшиб на землю, но убить не смог, потому кольчуга и щит, которым предводитель русов был вооружен, предохранили его от смерти. Анемас был окружен отрядом скифов, конь его был поражен ударами копий, и сам всадник, убив многих неприятелей, пал мертвый. Он был воин, превосходивший подвигами всех своих товарищей в ратном деле».

На этом мы приостановим воспоминания Льва Диакона и дополним. Это был обычный и превосходный прием греков, когда необходимо было поразить полководца или вождя.

«Бессмертные» прорубают тараном дорогу богатырю, и он выходит один на один с неприятелем. Не всегда этот прием удавался, но греки с упорством повторяли его. Как всегда, рядом со Святославом находился его стременной - Манфред - и воин, державший личный стяг князя, «Прыгающий пардус» (барс или леопард). Именно они помешали Анемасу убить Святослава. Манфред успела подставить свой щит, и удар, скользя, пришел по двум щитам, сбив ее наземь и ошеломив [171] Святослава. Скрылся и стяг, ибо воин этим стягом сбил Ане-маса. На какое-то время армия русов замерла. Но когда они узрели своего князя вновь на коне и державшего в руке не меч, а саблю, показывающую острием в сторону греческого лагеря, и голову Анемаса, водруженную на пику со стягом, торжествующий рев тысяч воинов прокатился по всей армии русов, и их больше нечем было удержать. И опять Лев Диакон: «Русы, вновь ободренные смертью Анемаса, громко закричали по обычаю варваров и столь потеснили наших воинов, что они подались назад (то есть, стали отступать). Тогда император, видя беспорядочное отступление своей армии, видя, что стремительное нападение русов совершенно расстроило римское войско и вот-вот свершится беда, которая грозила полным поражением, ударил в литавры, раздался звук труб, конница сгруппировалась вокруг императора, и он со свитой и своим отрядом ринулся в бой, спасать от неминуемого разгрома».