Вячеслав Фомин - Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

• Название: Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу
• Автор: Вячеслав Фомин
• Издательство: ИД «Русская панорама»
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-93165-132-2

Монография посвящена одной из самых актуальных тем российской и зарубежной науки — проблеме этноса варяжской руси, стоявшей у истоков российской государственности. Подробный анализ источниковой базы показывает, что своими корнями варяжская русь связана со славянским южнобалтийским Поморьем, определявшим в IX–XI вв. жизнь всей Северной Европы. Выявлены иные истоки норманизма, действительное содержание полемики М. В. Ломоносова и Г. Ф. Миллера по варяго-русскому вопросу, принципиальное отличие в понимании сути антинорманизма между исследователями дореволюционного времени и исследователями XX в. Источниковедческая часть работы содержит подробный историографический обзор по вопросу складывания древнейшей нашей летописи Повести временных лет и Сказания о призвании варягов.

Для специалистов-историков и филологов, всех, кто интересуется русской историей.

---

Совершенно очевидно, что поведение Олава в Англии и Южной Балтике объясняются лишь тем, что на Западе имя гардских-русских было настолько известно и вместе с тем настолько авторитетно, что, назвавшись им, можно было получить так важную в торговых делах защиту и неприкосновенность и, к тому же, спокойно затеряться среди многочисленных русских купцов. В «Саге о людях из Лаксдаля» рассказывается, как Хаскульд на островах Бреннейяр встретил Гилли из Гардов (или Гилли Гардского), т. е. Русского, имя которого все хорошо знали и которого «называли самым богатым из торговых людей». Сам Хаскульд характеризует его как «Гилли Богач»[1515]. Материал обеих саг показывает, что торговля на Балтике и далеко за ее пределами в X в. была сосредоточена в руках русских купцов, которые слыли самыми богатыми из торговых людей и которые носили поэтому в качестве почетных титулов прозвания «Богатый» или «Богач». У скандинавов, как хорошо известно, был иной профиль занятий, в связи с чем, если процитировать слова норманиста О. И. Сенковского, «презрительно относились к купеческому званию»[1516].

Теснейшие связи южнобалтийских и восточноевропейских славян не замыкались, конечно, торговлей. Выше приводилось свидетельство Титмара Мерзебургского о нахождении в Киеве в 1018 г. датчан. Присутствие в Киеве последних объясняется традиционными и широкими связями Руси с Южной Балтикой, откуда они могли прибыть совместно с давними торговыми и политическими партнерами восточных славян — с их южнобалтийскими сородичами. Прибыть по просьбе Ярослава Мудрого, когда он неоднократно обращался за помощью к варягам для борьбы вначале со своим отцом, а затем с двоюродным братом Святополком Окаянным (1015–1018). В Пегауских анналах читается известие о пребывании на Руси в первой четверти XI в. Германа, сына обосновавшегося в Дании поморского князя и датской королевы. По предположению М. Б. Свердлова, Герман явился в русские пределы «не один, а со спутниками датчанами», о которых, вероятно, и говорил Титмар Мерзебургский. В рассматриваемом случае можно упомянуть идею А. В. Назаренко о заключении Ярославом Мудрым в 1018–1019 гг. антипольской коалиции с Данией и Швецией[1517]. Столкновение Болеслава с Ярославом объясняется не только родственными связями первого со Святополком Окаянным. В конце X в. Польша на некоторое время присоединяет земли южнобалтийских славян-поморян между Вислою и Одером и южной группы полабских славян — лужичан и мильчан, угрожает их соседям. Ратаре и лютичи, заключив в 1003 г. с немцами союз против Польши, вынуждают последнюю через год покинуть лужицкую территорию (вскоре она вновь их захватывает). Около 1010 г. отпало от Польши и Поморье. В 1017 г. против Болеслава выступили немцы, лютичи, чехи[1518]. Тогда же Болеслав принимает активное участие в предприятии Святополка, не только тем самым поддерживая своего зятя, но и пытаясь избавиться от Ярослава Мудрого, союзника балтийских славян.

Последующая история также дает примеры подобной связи Руси с Южной Балтикой. Герборд, оставивший одно из жизнеописание Оттона Бамбергского, рассказывает, как польский король Болеслав Кривоустый (1102–1139), долго воюя с русскими, которых поддерживали половцы и поморяне, захватил в плен перемышльского князя Володаря Ростиславича (в источнике, «короля русского»). И с ним был заключен мир, по которому русские брали обязательство не оказывать помощь поморянам[1519]. Контакты русских земель с Поморьем, несмотря на потерю им самостоятельности во второй половине XII в., сохраняются в дальнейшем, что говорит о их давнем и устойчивом характере. По сообщению В. Н. Татищева и Н. М. Карамзина, в 1217 г. полоцкий князь Борис Давидович женился «вторым браком на Святохне, дочери померанского князя Казимира…»[1520]. Из Ермолаевского списка Ипатьевской летописи уже приводилась сообщение о первой жене польского короля Пшемысла II Лукерии, которая «бо бе рода князей сербских, с кашуб, от помория Варязкаго от Стараго града за Кгданском» (эту приписку к событиям начала XIV в. А. Г. Кузьмин датирует тем же временем[1521]). И своим содержанием оно свидетельствует, что русские в ХІІІ-ХІV вв. посещали Поморье, что позволяло им быть не только в курсе событий его истории, но и хорошо ориентироваться на его местности.

Балтийских славян и датчан связывало многое: и соседство проживания, и соперничество (в том числе боевое), и дружба, и что-то еще, близкое обоим народам. Датчане, например, не чурались обращаться за помощью к славянским богам. Так, Саксон Грамматик, говоря о боге Святовите, который пользовался особенным почетом у славянского населения Балтики (его храм находился в Арконе, на о. Руяне-Рюгене), подчеркивает, что «даже соседние государи посылали ему подарки с благоговением: между прочими, король датский Свенон, для умилостивления его, принес в дар чашу искуснейшей отделки…»[1522]. Часто они выступали против своих врагов совместно. Уже в знаменитой битве при Бравалле (786) датчане и южнобалтийские славяне плечом к плечу сражались со шведами и норвежцами, многократно объединялись они против агрессии немцев в ІХ-Х в. и их политики окатоличивания. Издавна датчане и славяне вместе ходили в морские набеги. Так, около 940 г. они напали на Норвегию, причинив ей столько вреда, что норвежская флотилия, преследуя неприятеля, вслед за ним вошла в Балтийское море[1523]. Датско-английский король Канут Великий (ум. 1035) был потомком ободритских князей по материнской линии. В Дании нашел себе приют будущий князь (с 1043) ободритов Готшалк, ставший затем родственником короля. С его именем связано возникновение славянского государства на Южной Балтике, опиравшегося на поддержку Дании[1524].

Общей и славной историей двух народов является Йомсборг. Датский король Гаральд (936–986), захватив Волин в землях поморских славян, выстроил здесь крепость, названную по скандинавскому имени Волина Юмна или Йомсборг (разрушена датским королем Магнусом в 1042 г.). Вскоре она перешла на сторону славян, сделалась убежищем всех «приверженцев язычества», и в ней пребывали как датчане, так и славяне. Именно Йомсборг, утверждает А. Ф. Гильфердинг, стал центром сбора сил, восстановивших в Поморье язычество[1525]. Возможно, что датчане, пребывание которых засвидетельствовал в 1018 г. в Киеве информатор Титмара, а им был саксонец, имели самое непосредственное отношение к «йомским витязям», воевавшим и против датчан, и против норвежцев и, выходит, на стороне Ярослава Мудрого против Святополка Окаянного, за которым стояла Польша, стремившаяся покорить поморских славян, следовательно, и Волин и Йомсборг. То, что варяги явились на призыв русского князя именно с южных берегов Балтийского моря, говорит присутствие среди них колбягов. Колбяги не названы в качестве составной силы войска Ярослава, но упомянуты, как указывалось в предыдущей главе, в Краткой Русской Правде (статьи 10 и 11), появление которой обычно связывают с новгородскими событиями 1015 г., и которая была призвана регулировать отношения между новгородцами и варягами. В. Н. Татищев в колбягах видел поморян, жителей г. Колобрега: «мню, что сии от града Колберг померанского колбяги названы», таковыми их считает и А. Г. Кузьмин. По заключению В. М. Потина, объяснение колбяги от Колобрега «в свете оживленных поморско-русских связей может оказаться наиболее убедительным»[1526].

Связь южнобалтийского Поморья с Русью прослеживается в наших источниках прежде всего в момент активного наступления на балтийских славян их врагов. Выше были приведены известия НПЛ под 30-ми гг. XII в., свидетельствующие о противостоянии новгородцев и датчан, достигшем своего апогея в 1134 г.: «Том же лете рубоша новгородць за моремь в Дони». Подмечено, что этот конфликт совпадает по времени с вторжением датчан в земли южнобалтийских славян. Причем исследователи констатирует, что по мере обострения отношений между Данией и Поморьем ухудшались отношения датчан и новгородцев[1527]. Летописание Южной Руси донесло сообщение, также указывающее на контакты восточных славян с их южнобалтийскими сородичами в опасный для тех момент. В Ипатьевском, Хлебниковском и Ермолаевском списках под 1148 г. (в рамках т. н. Киевского свода конца XII в., обнимающего собой статьи с 1117 по 1198 гг.) сказано, что киевский великий князь Изяслав Мстиславич, идя на владимиро-суздальского великого князя Юрия Долгорукого, остановился в Смоленске у брата Ростислава. Братья встретились и «Изяслав да дары Ростиславоу что от Роускыи земле и от всих царьских земль, а Ростислав да дары Изяславоу что от верьхних земль и от варяг…»[1528].

В. Н. Татищев, обратившись к летописному известию под 1148 г., дал ему следующую трактовку: «Ростиславли дары состояли из весчей верховых земель и варяжских, а Изяслав — от греческих и венгерских»[1529], т. е. воспринял указание «от варяг» в смысле территория, земля, по аналогии с впереди стоящей фразой «от верьхних земль». По М. П. Погодину, «верхняя земля» — Швеция и Готланд, откуда в Смоленск могли явиться варяги, т. е. понял летописное «от варяг» как этнос. Для А. А. Куника варяги 1148 г. — это готландцы[1530]. С. М. Соловьев, Д. И. Иловайский и А. Л. Шахматов полагали, что под «верхними землями» понимаются либо Северо-Западная Русь вообще, либо Новгород, в частности. Сегодня Е. А. Мельникова и В. Я. Петрухин в варягах статьи 1148 г. видят традиционное наименование скандинавов, не уточняя при этом, кого именно из них все же имел в виду ее автор[1531]. Сама летопись, надо сразу же заметить, не оставляет никаких сомнений в отношении того, что понимали в Южной Руси под «верьхними» землями. В статье 1147 г. Изяслав, обращаясь к Ростиславу, говорит: «Брате, тобе Бог дал верхнюю землю… а тамо оу тебе смолняне и новгородци»[1532]. Но в ней отсутствует подобная определенность по поводу варягов. Специалисты в области летописания связывают статьи летописи с 1146 по 1154 гг. (и даже конкретно под 1148 г.) с соратником Изяслава Мстиславича, с его «личным княжеским летописцем»[1533]. С учетом же отсутствия к тому времени в термине «варяги» этнического содержания, под варягами, от имени которых Ростислав одаривал брата, конечно, можно разуметь многих из западноевропейцев.