Вячеслав Фомин - Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

• Название: Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу
• Автор: Вячеслав Фомин
• Издательство: ИД «Русская панорама»
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-93165-132-2

Монография посвящена одной из самых актуальных тем российской и зарубежной науки — проблеме этноса варяжской руси, стоявшей у истоков российской государственности. Подробный анализ источниковой базы показывает, что своими корнями варяжская русь связана со славянским южнобалтийским Поморьем, определявшим в IX–XI вв. жизнь всей Северной Европы. Выявлены иные истоки норманизма, действительное содержание полемики М. В. Ломоносова и Г. Ф. Миллера по варяго-русскому вопросу, принципиальное отличие в понимании сути антинорманизма между исследователями дореволюционного времени и исследователями XX в. Источниковедческая часть работы содержит подробный историографический обзор по вопросу складывания древнейшей нашей летописи Повести временных лет и Сказания о призвании варягов.

Для специалистов-историков и филологов, всех, кто интересуется русской историей.

---

Е. А. Рыбина, принимая трактовку Зализняка, дала к ней свое пояснение: поскольку варягами на Руси именовали исключительно жителей Готланда, а конфликт произошел с его немецкой общиной, то летописец и объяснил, что под варягами понимаются эти немцы[1152] (тем самым она невольно признает широкое значение термина «варяги»). Наличие собственно немцев (купцов) на Готланде исследователи относят то к 1135 г., то к концу этого века, то неопределенно называется все столетие[1153]. А. Шюк и С. Д. Ковалевский констатируют, что иммиграция немецких купцов на остров, начавшаяся в XII в., превратила Висби в «немецкий город», «и готландский элемент населения играл там подчиненную роль»[1154]. Что, конечно, еще больше усилило представление русских о готландцах как о «немцах». Само же выражение «готские немцы», сконструированное по принципу (который начал тогда формироваться), как, например, «свейские немцы», т. е. шведы, означало лишь одно — готы.

Совсем недавно Т. Н. Джаксон. не вдаваясь в детали, но вроде бы отрицая этническое содержание термина «варяги», сказала о статье 1188 г.: после конфликта с немецкими купцами новгородцы отпустили находившихся в их городе варягов «на очень сложных условиях» — без «мира» («некоего охранного документа») и «съла», человека, обязанного сопровождать иностранцев в пределах Новгородской земли как при приезде, так и при отъезде»[1155].

Пояснение готландцев одновременно двумя равнозначными словами «варяги» и «немцы» могло быть сделано либо одновременно (тогда, когда первое стало выходить из практики употребления), либо же одно из них в последствии было уточнено другим, уже безраздельно господствующим в письменной традиции в качестве знака принадлежности к западноевропейцам, или же, наоборот, уже вышедшим, так сказать, из «моды». В летописях встречаются оба варианта. В рассматриваемой статье наличествует как раз первый случай: в 90-х гг. XII в. термин «варяги», замененный «немцами», полностью исчезает, как уже отмечалось, из новгородского делопроизводства, будучи упомянутым в последний раз в договоре 1189–1199 гг. В новгородской церковной литературе это происходит, если судить по «Вопрошанию Кирика», в 30-х гг. того же века, в новгородских летописях — в самом начале следующего. Вместе с тем термин «немцы» начинает постепенно вытеснять собой конкретные наименования западноевропейцев. Так, если в новгородских договорных грамотах XIII в. (1262–1263, 1269) готландцы именуются и «готами» и «немцами», то в подобных документах следующего столетия (1342, 1371, 1372) — только «немцами», «немецкими детьми», «немецкими купцами», «немецкими гостями» с «Готского берега». В договоре Смоленска с Ригой и Готландом 1229 г. западноевропейские контрагенты смольнян именуются в большинстве своем «немцами» и «латинами» («латиньский язык», «латиньские купцы», «латиньский человек»), и очень редко — «рижанами» и «готами»[1156]. В последующих соглашениях XIII в., заключенных между названными сторонами, уже наличествует только термин «немцы» (лишь в одном случае определена юрисдикция, как специально подчеркнуто, «рижских» и «готских» судей в отношении тяжб смольнян вне пределов своей земли)[1157].

Важным аргументом в пользу понимания «немцев» статьи 1188 г. как шведов является предположение финского слависта Ю. Микколы, высказанное им в 1927 г., и согласно которому «Новотърьц» — это Ньючепинг (Nykoping), а «Хоржьк» — Тосхэлла (Thorshalla), города на восточном побережье Швеции[1158]. Е. А. Рыбина отрицает эти отождествления, считая их «сомнительными и малоубедительными»[1159]. По смыслу статьи 1188 г., действия происходили именно на Готланде, а наличие на нем населенных пунктов со славянскими названиями не должно смущать исследователей. «Гута-сага», созданная на Готланде, что не могло, конечно, не сказаться на ее исторической основе, говорит о переселении славян с южного побережья Балтийского моря на остров и об основании ими г. Висби[1160]. Славянские фамилии (Лютов, Мальхов, Бескин, Белин, Божеполь и другие; в XVII в. на Готланде генерал-суперинтендантом был пастор Стрелов) зафиксированы в синодике монастыря миноритов в Висби за период 1279–1549 годов[1161]. М. Славянский полагал, что задолго ранее XII в. русские купцы завели свои поселения на Готланде[1162]. Еще в XIX в. указывалось, что в XII в. в Висби находился гостиный двор новгородцев и существовала русская церковь[1163]. Об этом дворе или «становище» упоминается в договоре новгородцев с Готским берегом, Любеком и немецкими городами в 1262–1263 г.: «А новгородцьм в становищи на Гоцком березе бес пакости, в старый мир»[1164].

Сейчас в Висби обнаружены остатки двух русских церквей начала XIII века. В одном источнике (1461 г.) говорится о существовании в прошлом на Готланде двух русских церквей[1165], и этот факт отстаивал в конце XIX в. швед А. Бьёркандер[1166]. Шведский археолог Т. Ю. Арне обнаружил в местечке Гарда храм, отнесенный им ко времени около 1200 г., фресковую роспись на стенах которого в последние десятилетия XII или начале XIII в. выполнили русские мастера. И ученый больше всего склонялся к предположению, что кто-то из них «сопровождал новгородских купцов в путешествии» на Готланд, «чтобы там разукрасить их церковь во вкусе родины». Исходя из заключения Арне, И. П. Шаскольский констатировал нахождении здесь второй русской церкви и, следовательно, второй группы русского населения. В 1991 г. он подвел итоги археологических изысканий современных шведских ученых, в ходе которых было установлено, что церкви в Гардах и Челлунге (соответственно недалеко от юго-восточного побережья острова и в его середине) датируются XII в. и относятся к новгородско-псковской художественной школе. Предполагается, что фрески в обоих храмах выполнены в третьей четверти этого столетия. А это свидетельствует в пользу существования постоянного русского (новгородского) торгового населения на Готланде. И, несомненно, весьма значительного. Специалист по архитектуре Готланда Г. Сванстрём в 1981 г. указал на наличие небольших элементов русско-византийской живописи еще в пяти селениях острова. А в двух церквах сохранились средневековые витражи, «явно восходящие к русско-византийскому культурному кругу»[1167]. В свете факта длительного проживания на острове потомков выходцев со славянских берегов Южной Балтики и нахождения там новгородских торговых колоний вполне естественно наличие на Готланде славянских топонимов, два из которых и были зафиксированы летописцем при описании конфликта между готландцами и новгородскими купцами, происшедшем в 1188 году.

Под варягами статьи 1188 г. А. Г. Кузьмин понимал жителей южной Прибалтики, представлявших собой «некую внегосударственную силу», от которой пострадали новгородцы на Готланде и немцы в Швеции, после чего Новгород порвал с ними отношения. Но в 1201 г. посольство варягов было уже отпущено «с миром». При этом он особо подчеркивал, что варяги прибыли в Новгород «горою», т. е. сухопутным путем, следовательно, с побережья. Как заключал историк, под натиском Запада варяги вынуждены были перебраться на острова и побережье восточных областей Прибалтики. Кузьмин был уверен, что немцы, т. е. шведы, и готы не несли «очевидно, ответственности за нападение варягов, и новгородцы договаривались с последними особо»[1168]. Свою убежденность в том, в конце XII в. варяги (балтийские славяне) представляли собой «некую внегосударственную силу» и воспринимались новгородцами отдельно от германоязычных народов, Кузьмин подкреплял ссылкой на поздние памятники. Так, в Ермолаевском списке Ипатьевской летописи сказано, что польский король Пшемысл II был убит (1296) за смерть своей первой жены Лукерии, которая «бо бе рода князей сербских, с кашуб, от помория Варязкаго», а Никоновская летопись свидетельствует о наличии в войске Ягайло «литвы много, и варяг, и жемоти, прочаа»[1169]. И в этих известиях Кузьмин видел свидетельство живучести в русском обществе традиции, выводившей варягов с южного побережья Балтийского моря[1170].

Подобный вывод представляется весьма сомнительным, т. к. приведенные примеры отражают лишь давнюю практику наименования русскими западноевропейцев «варягами», а Балтийского моря Варяжским. Так, в Первоначальной редакции «Жития Александра Невского» сказано, что после Ледового побоища имя князя прославилось «по всемь странам, и до моря Хопоужьскаго, и до гор Араратьскых, и об оноу страну моря Варяжьскаго, и до великого Риму». Близко к приведенному тексту стоит сообщение НПЛ младшего извода под 1242 г.[1171] Под 1519 г. Псковская первая летопись (список первой половины XVII в.), говоря об основании Псково-Печерского монастыря, подчеркивает, что он стал славен «не токмо в Руси, но и в Латыне, рекше в Немецкой земли, даже и до моря Варяжска». В ней же под 1548 г. читается рассказ «О прежнем пришествии немецком и о нынешнем на Новгородскую землю, и о нашествиии богомерскаго свеискаго короля Густафа с погаными латыни на Рускую землю, и о клятве их». В той его части, где повествуется о нашествиях шведов на новгородские земли, сказано, что Иван III «повеле поставити на рубежи близ моря Варяжского на устие Наровы реки во всое имя град Иваньгород…». В Архивском третьем списке этой летописи под 1534 г. Балтийское море также названо Варяжским[1172].