Виктор Баранец - Потерянная армия: Записки полковника Генштаба

• Название: Потерянная армия: Записки полковника Генштаба
• Автор: Виктор Баранец
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-89048-062-6

Виктор Баранец — бывший пресс-секретарь министра обороны России, более десяти лет прослужил в Центральном аппарате Министерства обороны и Генерального штаба; автор нашумевшей книги «Ельцин и его генералы». Был уволен из армии сразу после публикации отрывков из своей книги в газете «Совершенно секретно».

«Потерянная армия» — это дневник, насыщенный предельно откровенными фактами, документами, личными впечатлениями и сенсационными признаниями человека, прошедшего нелегкий путь от солдата до полковника Генштаба.

В Минобороны и Генштабе благодаря своей должности он получил доступ к документам повышенной секретности, участвовал в закрытых совещаниях верхушки военного ведомства в нашей стране и за рубежом. В книге представлены уникальные сведения о тайных играх «ядерных генералов», связанных с продажами лучших российских ядерных систем за рубеж; о военной мафии и коммерсантах в погонах; версии убийства журналиста Д. Холодова, построенные на документальных фактах, серьезность которых оценила Главная военная прокуратура

---

Когда-то критические статьи об армии главные редакторы центральных газет возили согласовывать на Старую площадь, а прослышавшие о них министр обороны или начальник Генерального штаба одним звонком в Кремль лишали себя неприятностей.

Наступали иные времена…

Однажды на Арбате случился жуткий генеральский переполох. Стало известно, что в «Правде» готовится разгромный материал об одном из известных генералов, возглавляющих Калининградское высшее военное училище. Этот военачальник состоял в каком-то родстве с одним из замов министра обороны, из-за чего хорошо двигался по службе. Ему уже готовили кабинет начальника Главного управления ГШ. Таких людей у нас на Арбате знали «поштучно». И вот известие: наша разведка на Старой площади сообщила, что о готовящейся статье было доложено Горбачеву и тот дал ей зеленый свет. И даже порекомендовал больше давать таких материалов.

Целый день между Арбатом и Старой площадью шли тяжелые телефонные переговоры. Логика военных сводилась к тому, что статья в центральном печатном органе ЦК КПСС может быть расценена прессой как «открытие охоты на генералов» и сильно ударит по престижу армии. Логика руководителей идеологического и административного отделов ЦК сводилась к тому, что «решение принято и обсуждению не подлежит». Другой аргумент: такой материал заставит многих военачальников сделать соответствующие выводы…

Мне была поручена весьма щекотливая миссия переговорить с автором статьи — военным обозревателем «Правды» полковником Василием Изгаршевым и упросить его «по собственной инициативе» снять материал. Я давно знал Василия Филипповича, еще со времен его работы в «Красной звезде», и у меня с ним сложились добрые отношения. Полковник был мудр и проницателен. Когда я, движимый высокой ответственностью за выполнение «задания особой важности», стал егозить вокруг него, как неуклюжая лиса вокруг курятника, Изгар-шев сказал мне:

— Если ты не хочешь, чтоб я перестал уважать тебя, прекрати пустые хлопоты…

Статья появилась на следующий день. Проворовавшийся начальник училища был снят.

Наступали времена, когда пресса все яростнее набрасывалась на наших минобороновских и генштабовских прохиндеев, еще недавно чувствовавших себя в полной неприкосновенности.

И здесь невозможно было не признать, что Горбачев сыграл важную очистительную роль, когда разрешил прессе сказать правду о моральном облике многих представителей высшего генералитета. Родина по фамилии, имени и отчеству узнавала о тех, кто трудолюбиво поставлял из Германии в Москву ворованную мебель. Выволакивались на свет Божий махинаторы в лампасах, за казенный счет строившие себе загородные хору мы и нечестным путем приобретавшие квартиры для своих чад. Выводились на чистую воду те, кто волшебным образом за считанные месяцы произрастал из полковников в генерал-лейтенанты.

Конечно, такая гласность многим на Арбате была не по душе. Многие высокие чинуши в МО и ГШ ворчали на прессу и часто упрекали журналистов в том, что они передергивают факты, сгущают краски, наговаривают, а то и просто врут.

Я видел и понимал, что то были несостоятельные попытки спасти «честь мундира», который уже изрядно замаран.

На аэродроме Чкаловский мне самому доводилось встречать военные самолеты из Германии и забивать под потолок машины со «скромными» подарками из ЗГВ, предназначенными для моих начальников.

В Военном институте МО список абитуриентов, поступающих на переводческий факультет, почти сплошняком состоял из фамилий, которые легко было найти в телефонных справочниках ЦК КПСС, МИДа, МО и ГШ.

Когда некоторые высшие военачальники Советской Армии и Военно-Морского Флота читали офицерам Генштаба страстные проповеди о необходимости яростно бороться с протекционизмом и проявлять скромность, а в это время их сынки служили в германских «дырах», неизвестно за что получали досрочные воинские звания или без очереди — сверхнормативное жилье в элитных генеральских домах на Рублевке или на ЮгоЗападе столицы, — все это навевало мрачные впечатления о нравственном здоровье многих представителей нашей военной верхушки.

С арбатской колокольни я все отчетливее начинал видеть, что главные рычаги управления армией облепила «военная буржуазия», усердно пекущаяся о своем материально-бытовом состоянии и все меньше — о том облике Вооруженных Сил, которого требовало время.

Был «Арбатский военный округ» и была черная кость армии — измотанное и затюканное гарнизонное и корабельное офицерство, замордованная «дедовщиной» гигантская солдатская масса, кропотливо считающая дни до дембеля. Командиры рвали жилы, чтобы подчиненные им части и подразделения не потеряли облик войска, и ценою нечеловеческих усилий им во многом это еще удавалось…

ПРЕДЧУВСТВИЕ

В составе большой инспекторской комиссии генералов и офицеров Минобороны, возглавляемой генералом Геннадием Александровичем Стефановским, летом 1990 года я побывал на Балтфлоте. Уже тогда бросалось в глаза, что военные моряки буквально на зубах поддерживают боеготовность кораблей и береговых частей. Одним из лучших был большой ракетный корабль, которым командовал сын командующего флотом адмирала Владимира Егорова.

Генерал Стефановский, когда ему доложили об этом, остался верным своей давней привычке обходить «эффектные факты» и, чтобы не ставить адмирала в щекотливое положение, попросил показать один из лучших малых кораблей. Мы подъехали к стенке, где швартовался заправщик. Навстречу вышел и четко представился офицер:

— Старший лейтенант Касимов!

Командир базы добавил:

— Судно всегда в полной готовности. Уже год — ни одного сбоя.

Стефановский поговорил со старлеем о службе, о подчиненных. В конце разговора спросил:

— А как с жильем?

Старлей пугливо вскинулся и покосился на командира базы. Он явно не хотел отвечать на этот вопрос. Наконец, выдавил из себя:

— Живу на корабле. Жена с ребенком у тещи на Украине.

Стало ясно, почему судно в образцовой боеготовности…

Общежитие было забито офицерскими семьями, в которых имелось по двое и трое детей. Снимать квартиру старлею было слишком накладно. Потому жену с ребенком и сплавил к матери, которой тоже надо было помогать. Таких на базе было много. Пошли разводы…

Когда комиссия на самолете возвратилась на аэродром Чка-ловский, у машины, в которой я ехал вместе с генералом Сте-фановским, пробилось колесо. Рядом стоял армейский «Урал» с прицепом, груженный цементными плитами и досками. Старший машины забежал в киоск за сигаретами. Когда возвращался, нос к носу встретился с генералом.

— Куда путь держим, товарищ старший лейтенант? — спросил Стефановский.

— На Медвежьи озера, товарищ генерал.

— Материал везете в часть?

— Так точно!.. Никак нет!

Старлей сообразил, что обманывать бесполезно — вычислить истину было парой пустяков.

Плиты и доски предназначались для дачи высокого чиновника штаба Московского военного округа.

— Так мы далеко не уедем, — грустно сказал Геннадий Александрович.

Мы оба как-то разом вспомнили про старлея Касимова, уже год живущего на корабле…

В приемную министра обороны, в парткомиссию ГлавПУРа, в Комитет народного контроля косяками шли из войск и флотов письма, из которых следовало, что многие высокие командиры и начальники явно горят неукротимой страстью реформировать армию, начиная прежде всего с собственных квартир, дач, машин и счетов в банках…

ПАМЯТНИК

Поздней осенью 1990 года в одной из подмосковных частей произошло чрезвычайное происшествие: как было записано в материале расследования, «неустановленные лица произвели одиночный выстрел в затылочную часть головы В. И. Ленина из огнестрельного оружия неизвестного образца и надругались над памятником».

Мне было поручено съездить на место происшествия, войти в контакт с командованием части, особым отделом, следователем прокуратуры гарнизона и доложить начальству. Часть дислоцировалась недалеко от Москвы — километрах в пятидесяти.

Прежде чем зайти в штаб, я решил посмотреть на памятник. Он стоял недалеко от контрольно-пропускного пункта, на краю старого и заброшенного яблоневого сада. Асфальтовая дорожка, ведущая к постаменту от главной аллеи, вся была в широких трещинах, сквозь которые густо проросла трава. Обрамляющие дорожку в форме «падающего домино» кирпичи хранили на себе едва заметные следы извести. Штукатурка на постаменте во многих местах отвалилась, из серого цемента выглядывала ржавая металлическая арматура.

Мне страшно было поднять голову, чтобы взглянуть в лицо каменному Ленину.

Я испытывал такие же чувства, какие, наверное, испытывает предатель или сильно провинившийся человек, когда ему над» посмотреть в глаза своему наставнику и воспитателю.