Тим Каррэн - Мертвое море

• Название: Мертвое море
• Автор: Тим Каррэн
• Издательство: Severed Press
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-1479186075

Когда экипаж пропавшего грузового судна оказывается заперт в другом измерении — жутком обиталище морских чудовищ, кораблей-призраков и всяческой нежити — им предстоит найти таинственный парусник «Ланцет» и убедить полусумасшедшего ученого-физика помочь им вернуться домой.

---

Маковски подошел к двери и остановился. Он молча стоял там, как зомби в тростниковом поле, ожидающий приказов. Менхаус сел, стараясь не издавать звуков. И подумал: Пожалуйста, Слим, не открывай дверь. Пожалуйста, не открывай… я не хочу видеть, что там…

— Сакс…

— Заткнись. — рявкнул Сакс, только еле слышно, изо всех сил стараясь не шуметь.

И Менхаус знал, почему.

Был очень хороший повод, чтобы сидеть тихо.

Потому что теперь он тоже отлично слышал. Можете называть это гудением, свистом, или даже пением. И в каждом случае вы будете правы. Это был женский голос, высокий и пронзительный. Неблагозвучная, монотонная мелодия, то нарастающая, то затихающая. Жуткое нестройное завывание, глухое, далекое и призрачное… Похожее на голос маленькой девочки, эхом отдающийся по воздуховоду дома и обретающий металлическое, дребезжащее, и оттого какое-то извращенное звучание.

Этот звук заставлял Менхауса нервничать, его мышцы были напряжены, челюсти крепко стиснуты. Звук напомнил ему голос душевнобольной женщины, оплакивающей своего ребенка на ветреном, полуночном кладбище. Ибо никто, находящийся в здравом уме, не мог производить такой звук… его источник мог жить, лишь прячась среди теней.

Маковски протянул руку и отодвинул засов.

Скрежет металла в тишине был подобен грому.

А безумный голос в голове Менхауса произнес: Он просто пошел отлить. И все. Ничего такого.

Но Менхаус не поверил этому, потому что Маковски был явно заворожен тем пронзительным, тоскливым завыванием. Оно влекло его и, и он был полностью в его власти.

Сакс вытащил нож.

Из коридора донесся мимолетный звук — какой-то скребущий топоток.

Менхауса накрыло ощущение нереальности. Так человеческий разум справлялся с полным, сокрушительным ужасом — отключался и отказывался верить в то безумие, которым кормили его органы чувств. Может, его разум и не принимал это, но сердце было исполнено черной уверенности. Он чувствовал это нутром — холодный ужас, словно электричеством покалывающий нервные окончания.

Маковски открыл дверь, и в каюту сразу же проник мрачный, сладковатый запах тлена.

Менхаус не знал, чего ждать, когда откроется дверь. Может, нечто со стучащими зубами и длинными белыми пальцами… но там были лишь тени, сгущающиеся, разрастающиеся и кипящие какой-то своей призрачной жизнью.

Менхаус вскочил на ноги.

Смельчаком он никогда не был, но пришло время, когда другого выбора не было. Ибо стенания становились все громче, и во тьме улавливалось какое-то осторожное движение. Нужно закрыть дверь, пока…

Он схватил Маковски за плечо, как только тот переступил через порог. В коридоре стоял черный, невыносимый смрад. Он увидел… или ему показалось… как что-то, крадучись, движется во тьме. Какое-то неясное, смазанное пятно. Он попытался втащить Маковски обратно в каюту, но тот вывернулся и бросил на него ядовитый, безумный взгляд. Это был взгляд голодного, бешеного пса, у которого пытаются отнять еду. Взгляд, полный отвращения и ненависти.

Прежде чем Менхаус сделал шаг назад — что он и собирался сделать, Маковски толкнул его ладонью в грудь. Менхаус отлетел, врезавшись в переборку с такой силой, что из легких выбило воздух.

Восстановив дыхание, Менхаус произнес:

— Сакс… Сакс, нам лучше остановить его… он не в себе…

Но Сакс лишь покачал головой, оскалив зубы.

— Нет, только не я. Я туда не пойду…

Дверь соседней каюты распахнулась, ударившись об стену. В проеме появился Кук, сжимающий в руке «Браунинг». Взгляд у него был дикий и злой.

— Какого черта здесь происходит?

— Маковский пошел погулять, — ответил Сакс. — Менхаус пытался его остановить и получил под зад.

— Черт.

— Не ходи за ним, — сказал Сакс. — Ты слышал это… знаю, ты слышал это… как она поет…

Но Кук лишь сказал:

— Заприте эту гребаную дверь, и не открывайте.

Он шагнул в коридор и сказал Фабрини сделать то же самое. Дверь захлопнулась. Менхаус передал Куку лампу, не пытаясь его отговаривать. Его собственная храбрость была уже исчерпана.

— Запри дверь, — сказал ему Кук и двинулся по коридору.

Заперев дверь, Менхаус прислонился к ней спиной и посмотрел на Сакса.

— Знаешь, в чем разница между тобой и Куком, Сакс?

Сакс молчал.

— У Кука есть яйца.

24

Кук не хотел идти за Маковски.

Он хотел запереться у себя в каюте и обо всем забыть. Но это было не так просто. Какая-то часть его осознавала взятую им на себя ответственность. Осознавала его лидерство и понимала, что если он ничего не предпримет, не подаст другим пример… они все погибнут.

Кук слышал, как Маковски поднимается по трапу на верхнюю палубу.

Он бежал.

Он очень спешил, и Кук примерно догадывался, почему. То жуткое, пронзительное завывание звучало где-то далеко, но достаточно громко, чтобы вызвать у Кука приводящий в трепет и знакомый еще с детства ужас. Такой, от которого хотелось броситься наутек.

Люк с лязгом открылся.

Кук услышал на палубе над собой шаги.

Он понимал, что нужно спешить, но не мог себя заставить. Ибо всему был предел. Предел тому, что можно себе позволить делать. Он поднялся по ступеням, медленно и осторожно.

Остановился перед люком.

Тот был приоткрыт на два-три дюйма, и Кук вспомнил, как Гослинг орал на матросов за то, что они оставляют люки открытыми. Боже милостивый, те вызванные в памяти проклятия принесли что-то вроде утешения.

Кук толкнул люк. Он был готов всадить пули в любое живое существо, пусть даже если это даже будет Маковски. Но на палубе никого не было. Все вокруг было окутано тенями, стрелы кранов возвышались, как пики каких-то чужеродных надгробий. Кук вдохнул запах моря и тумана. Туман был гуще, чем раньше, и клубился, как грозовые облака. Сиял и искрился, отбрасывая на судно холодный, похожий на лунный, свет.

Кук шел по палубе, глядя во все стороны. Инстинкт самосохранения подсказывал ему повернуть назад. Маковски исчез, поэтому можешь вернуться к себе в каюту, — говорил внутренний голос. — Потому что здесь ничего нет, вообще ничего…

И там на самом деле ничего не было.

Ничего, кроме желтоватого света, испещренного тянущимися во все стороны тенями. Вот только звук он определенно слышал. Это был голос женщины. Либо твари, которая притворялась ею. Она пела свою панихиду. То громко, то тихо. То чисто, то грязно. Этот звук метался по палубам, эхом отдаваясь среди надстроек. Его источник мог быть на носу, на корме или даже в трех футах от вас.

Шаги.

Скрип.

А потом… о, господи, что это было?

Звук движения, беспокойный царапающий топоток по ржавой металлической палубе. Словно сотни карандашей постукивали одновременно, и Кук понял, что это была она. Это она издавала тот звук, топот тысячи паучьих ног.

Шлюпочная палуба.

Да, теперь Кук видел.

Там была тень… тень Маковски, падающая на переборку в призрачном, мерцающем сиянии тумана. Кук не видел его, только эту тень. Она выглядела неподвижной и искусственной, словно ее владелец был манекеном, а не человеком. Статуя, не более того. Пение стало громче, топот множества ног.

Кук направился к лестнице, ведущей на шлюпочную палубу… и остановился.

Он снова почувствовал тот едкий, озоновый запах. Резкий и тошнотворный, он заполнил его разум болезненным, всепоглощающим теплом, и парализовал на каком-то первобытном уровне.

Кук замешкался.

Голос был громким, очень громким. Сладким, греховным и каким-то успокаивающим.

Кук встряхнулся, поставил ногу на лестницу… и замер.

Она приближалась.

На самом деле, Кук видел не совсем ее, и уже был благодарен за это. Он видел лишь ее тень, приближающуюся к Маковски. Его же тень оставалась неподвижной, словно вырезанный из черной бумаги силуэт. Ее тень была сгорбившаяся, скрюченная, выпуклой формы. Какой-то гибрид, совсем не похожий на женщину. Скорее на две женщины, забравшиеся в джутовый мешок и пытающиеся выглядеть естественно. Но чем бы она ни была, во что бы ни мутировал безумный разум Лидии Стоддард, питавшийся тьмой и окоченевшими воспоминаниями, она не была естественной. Она двигалась, скрючившись и покачиваясь. Издавая потрескивание, как статическое электричество, постукивая тысячей коготков по тысяче переборок… повизгивая, скрипя и шелестя.

Кук почувствовал, будто что-то в нем умирает.

Делает последний вздох и рассыпается тлеющими костями. Одного взгляда на тень Лидии Стоддард было достаточно, чтобы отравить разум. Чтобы высосать свет из души… Но взгляда на нее саму, во плоти, шевелящуюся, извивающуюся, с холодным, беспощадным голодом в глазах… хватило бы, чтобы начисто лишить рассудка.