Афанасий Салынский - Драмы и комедии

• Название: Драмы и комедии
• Автор: Афанасий Салынский
• Издательство: Искусство
• Жанр: Драматургия
• Год: 1977

В сборник драматических произведений известного советского писателя вошли десять его пьес. Здесь комедии и драмы: и первые его пьесы — «Опасный спутник» и «Забытый друг», и пьеса «Барабанщица», посвященная дням Великой Отечественной войны, обошедшая почти все сцены театров страны, и последние его пьесы — «Мария», «Летние прогулки», «Долгожданный». Сборник сопровождается статьей о творчестве писателя, а также фотоальбомом сцен из постановок его пьес.

---

К у д и н о в. Рязов захлопнулся.

Е в а (с детским восторгом повторяет). Захлопнулся! Как чемодан?!

К у д и н о в. Ева, я хочу повидать Абросимова. (Звонит по телефону.) Валерий Николаевич? Добрый вечер. Только что… Зашли бы вы к нам, если есть свободная минутка. Вот спасибо! (Положил трубку.)

Входят дети Кудиновых: сын, Э р и к, рабочий, высокий, крепкий, держится с подчеркнутой самостоятельностью, ему двадцать лет, и  М а р ф у ш а, восемнадцатилетняя студентка истфака, доброе, нежное и в высшей степени наивное существо.

М а р ф у ш а. Папуль! (Радостно бросается к Кудинову.)

Э р и к. Дай поздороваться. (Пожимает руку отцу.)

Е в а. Эрик, ты замерз?

Э р и к. Поджидал эту типицу. В подъезде сквозняк.

М а р ф у ш а. А откуда ты знал, что я еще не пришла?

Э р и к. Я звонил маме, не в пример тебе, между прочим.

К у д и н о в (это его давняя игра с Марфушей). Ваша фамилия?

М а р ф у ш а. Двойная. Ушкин-Намакушкин.

К у д и н о в. Тэ-экс… Почему в «Пестрой ленте» у Конан Дойля по двору ходит павиан?

М а р ф у ш а. И-и, папуль, это — для шестого класса!

Э р и к. Хватит. (Оттаскивает Марфушу от отца.) Ты чем-то перегружен, папа.

К у д и н о в. Разве заметно?

Э р и к. Я наблюдаю тебя двадцать лет.

К у д и н о в. Все двадцать?

Э р и к. Кто знает, может, ребенок наблюдательнее взрослых. Вот, Марфа, например, очень наблюдательный ребенок. Правда, Марфа?

М а р ф у ш а. Да, я очень наблюдательная. Эрик, сотри губную помаду с правой щеки.

Э р и к. Что?!

М а р ф у ш а. Нет, с левой. Извини, я иногда путаю.

Э р и к (бежит к зеркалу. Выхватил носовой платок, стирает помаду). Благодарю.

М а р ф у ш а. Кого ты благодаришь — меня или Тосю?

Эрик грозит сестре кулаком.

Е в а. Садитесь, пейте чай.

Марфуша, Эрик, Кудинов и Ева садятся к столу.

Э р и к (отцу). Как дела? Или простым смертным знать не положено? (Он несколько бравирует словами «простым смертным».)

М а р ф у ш а. Смотрите, мой брат пока еще причисляет себя к простым смертным.

Э р и к. Замри для ясности. Снова был разговор о сельском хозяйстве?

К у д и н о в. Был, был.

М а р ф у ш а. А можно что-нибудь сделать, чтобы раз и навсегда про это решить?

К у д и н о в. Вноси предложения.

М а р ф у ш а. Ну, на первый случай такую малость… Может быть, колхозы — это не самая удачная форма сельского хозяйства?

Ева смеется. Кудинов нарочито испуганно округлил глаза.

Э р и к. Ты понимаешь, что ляпнула сейчас?!

М а р ф у ш а. Разве нельзя думать?

Э р и к. Вот малютка! Ты знаешь, что такое кулак?

М а р ф у ш а. Нет, я никогда не видела кулаков. А ты видел?

Э р и к (смущенно покашливает). Если не будет колхозов… кулаки быстренько вылезут… Азарт наживы. Ясно?

Е в а. Я помню кулаков, латвийских, это — кровопойцы.

М а р ф у ш а (смеется). Кровопийцы, мамочка!

Е в а. Это одно и то же самое.

Э р и к. Кулаки стреляли в папу.

М а р ф у ш а. Знаю, знаю! Когда папа работал секретарем сельской комсомольской ячейки.

К у д и н о в. Да, Марфа, это, конечно, забавно. Пиф-паф! Из-за угла.

Марфуша пристыженно замолчала.

Деревня без колхоза — буржуазная деревня. Где кулаки, там и бедняки, батраки. Вот ты — батрачка у кулака. Хотела бы?

Э р и к. Студентка истфака! Отец, что новенького в Москве, в высших сферах?

К у д и н о в. Читай газеты.

Э р и к. Между прочим, у меня уже целый год партийного стажа.

К у д и н о в. Ветеран. Как дела на заводе?

Э р и к. Читай газету.

К у д и н о в. Больше дает непосредственное общение с рабочим человеком.

Э р и к. Приезжай на завод.

К у д и н о в. Бываю.

Э р и к. Ха-ха! «Здравствуйте, товарищи. Как — план? Даете? Молодцом. Заработок? Маловато? Ах, ах. Ничего, принимаем меры. Семья, жена, детишки есть? Здоровы? Вот хорошо! Желаю успеха!»

Е в а. Илия, неужели — так?

К у д и н о в. Похоже. Ладно, на этот раз я говорю с рабочим не на ходу. Как твои дела?

Э р и к. Паршиво. Мастер придирается, Диомидов. Такой ушлый тип… Держиморда. Всех запугивает, хапает — чем попало. Пятерку с получки, пол-литра. «Не хочешь у меня работать — валяй, не держу!» Со мной он пытался завязать дружбу, даже подлизывался. А я его на партсобрании покрыл. С тех пор он на меня и взъелся.

К у д и н о в. Этот Диомидов — в партии?!

Э р и к. Цеховая организация исключила, заводской партком подтвердил наше решение. Вот что было сегодня вечером на райкоме? Сейчас пойду прогуляюсь — зайду мимоходом к парторгу цеха, к нашему Ступицыну, узнаю.

Звонок. Марфуша бежит в переднюю. Возвращается с  А б р о с и м о в ы м. Ему лет шестьдесят. Седые усы и бородка. Необыкновенная самоуглубленность сочетается с зоркостью ко всему окружающему. Интеллигентен во всем и нисколько не подделывается под мнимодемократическую «простоту». Выражается подчас чуть-чуть старомодно. Очками пользуется, лишь когда читает или пишет. Иногда не в силах скрыть, преодолеть рассеянность или обычную физическую слабость.

М а р ф у ш а (держа под руку Абросимова). Как мне идет Валерий Николаевич?

А б р о с и м о в. Как изъеденный молью палантин. (Целует руку Евы, здоровается с Кудиновым и Эриком.)

Э р и к. Мама, я — скоро. (Уходит.)

А б р о с и м о в. Вижу, московский воздух действует на вас, Ильюша, не самым приятным образом?

К у д и н о в. Примесей много. Неорганических…

М а р ф у ш а. Пойду лизать эскимо науки. (Уходит.)

Е в а (подает Абросимову чай). Я налила вам крепко, на ваш постоянный вкус.

А б р о с и м о в. Спасибо, Ева.

К у д и н о в. Валерий Николаевич, очень хочу с вами посоветоваться.

Ева взглянула на Кудинова, молча спрашивая, может ли она участвовать в разговоре.

Посиди с нами, Ева.

А б р о с и м о в. Итак, вы пошли говорить о перспективном плане экономики нашего края?.. Мне звонили друзья, москвичи, в общих чертах…

К у д и н о в. Звонили? Это же обычное дело.

А б р о с и м о в. Дело-то обычное, да как обернулось…

К у д и н о в. Ругаем, клянем прагматистов, философов практицизма… А сами? Кто мы такие, когда научно обоснованная мысль не принимается в расчет?.. Ученые, инженеры, рабочие, партийный и советский актив края — тысячи умов искали лучшие очертания своей экономики… Нет, оказывается, все заблуждаемся. А Кудинов — тот просто зарвался.

А б р о с и м о в. Самый горячий бой разгорелся из-за наших гидросооружений?

К у д и н о в. Да, строить их или не строить.

А б р о с и м о в. А если отступить, не лезть на рожон?

Е в а. Так он уже полез!

К у д и н о в. Гидросооружения — душа нашего перспективного плана.

А б р о с и м о в. В сущности говоря, если отложить их строительство, катастрофы не будет.

К у д и н о в. Да, катастрофы не будет. Будет очередной тайфун, очередное наводнение. К этому уже привыкли. Гибнет земля, смывается ее плодородный слой, гибнут посевы, урожаи, рушатся дороги и мосты, заливаются деревни и города и, между прочим, страдают люди… Привыкли!

Е в а. Илия, ты сейчас весь корчишься, будто на тебя насел муравейник, большой, огромный муравейник, вот как ты корчишься. Ты так же корчился и там?

К у д и н о в. Ева, ведь ты же серьезный человек… Я не корчился, я спорил.

Е в а (схватилась за голову). Ой-ой!

К у д и н о в. В конце концов я разозлился и выложил все, что я думаю. Вот тогда-то и прозвучало это словечко: зарвался.

Е в а. Я в большой тревоге, Илия.

А б р о с и м о в. Но, Ева, при Ленине люди спорили, доказывали свою точку зрения, не соглашались с самим Лениным. Великий человек, гений. И все-таки с ним спорили, и он не считал это преступлением. Он тоже спорил, доказывал свое, иногда соглашался с теми, кто доказывал противоположное.

Е в а. Илия, ты уже не секретарь крайкома! Ты уже слетел.

К у д и н о в (пожал плечами). Дьявольски сложный момент… Деньги получайте, пожалуйста, но распоряжаться ими не смейте. Развивайте экономику по сложившейся традиции. Вместо первой очереди гидросооружений стройте полиметаллический комбинат. А к этому будущему комбинату железную дорогу тянуть двести километров через постоянно затопляемую тайфуном местность. Где же логика?