Борис Вахтин - Портрет незнакомца. Сочинения

• Название: Портрет незнакомца. Сочинения
• Автор: Борис Вахтин
• Издательство: Журнал «Звезда»
• Жанр: Публицистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7439-0149-4

В книге представлена художественная проза и публицистика петербургского писателя Бориса Вахтина (1930–1981). Ученый, переводчик, общественный деятель, он не дожил до публикации своих книг; небольшие сборники прозы и публицистики вышли только в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Тем не менее Борис Вахтин был заметной фигурой культурной и литературной жизни в 1960–1970-е годы, одним из лидеров молодых ленинградских писателей. Вместе с В. Марамзиным, И. Ефимовым, В. Губиным, позднее — С. Довлатовым создал литературную группу «Горожане». Его повесть «Дубленка» вошла в знаменитый альманах «МетрОполь» (1979). По киносценарию, написанному им в соавторстве с Петром Фоменко, был снят один из самых щемящих фильмов о войне — телефильм «На всю оставшуюся жизнь» (1975). Уже в 1990-е годы повесть «Одна абсолютно счастливая деревня» легла в основу знаменитого спектакля Мастерской Петра Фоменко.

---

Щемилов был единственным человеком в переулке, с кем иногда разговаривал Каин.

И когда появлялся Каин, Николай Васильевич деликатно уходил пройтись, а Щемилов кричал гостю:

— Хоу, хоу! Милости просим!

* * *

— И души на совести есть, — тихо говорит, как будто спрашивает Щемилов. — И много.

— Не знаю, — говорит Каин. — Это само собой. Я вроде и ни при чем.

— Да, вроде и ни при чем.

— Вот вы понимаете, и еще Мария, а кое-кто не может и лезет, как собака, а огрызнешься — пропадет, как муха. А зачем лезут? Я их звал? То на животе подползают, глаза к небу, просят, то лают, а я их звал? Звал?

— Звали, — тихо говорит Щемилов.

— Звал, — усмехается Каин, — так потом ведь прочь гоню, хватит, а они и потом лезут. Вот столько и душ, сколько лезло. Ни одной сверх. Я ведь Каин, но не Иуда. К тебе лезут целоваться, или ты лезешь — это ведь тонкая разница, ее понять надо.

— Нет, вы не Иуда, — говорит Щемилов.

— Пойду, — говорит Каин.

— Идите, — говорит Щемилов.

Возвращался Николай Васильевич, копошился в сторонке у окна, а Каин уходил.

И тогда Щемилов долго сидел неподвижно, опустив голову, похожий на уставшего факира.

* * *

— В кого вы такой, Каин?

— В судьбу.

— Выпьем еще?

— Давайте.

— Дайте подержать руку, Каин. Почему я люблю вас, как себя?

— Врач вы безмездный, возвышенная температура.

— Да нет, просто бросьте, бросьте все вообще, и вместе пойдем гулять.

— А куда?

— Да никуда, просто гулять, не надо нам ничего. Ни мне, ни вам.

— Это как сказать.

— Откажемся, погуляем, без надежды жить легко, я знаю, я уже старый…

— Что вы, волк я, куда я пойду? Куда ни пойду — то же будет.

— Вот так…

— Ладно, хватит…

Возвращался Николай Васильевич, копошился у окна, а Каин уходил.

И тогда Щемилов долго сидел неподвижно.

* * *

— Хоу! Хоу! — раздавался вопль на Невском проспекте, и масса народа оборачивалась, встречая взглядом черные глаза и видя старика, похожего на молодого орла.

16. Как плакал маленький мальчик в Упраздненном переулке

Он сидел рано утром, очень рано, когда солнце еще не взошло, у края двора. Двор был пуст, и солнце еще не вышло на небо. Мальчик плакал, плакал горько, а из-под ног у него убегал, катился земной шар, летящий навстречу солнцу, а над ним на сухой ветке дерева раскачивался воробей. Шар летел. Убегал и катился, кружил деревья, и гнались друг за другом, не настигая, города и горы, гребни и сугробы. Весь мир гнался сам за собой, весь мир был занят сам собой.

Вот мальчик встал и начал не спеша, неуверенно и обучаясь, шаг за шагом идти вверх, и он ушел к облакам и скрылся из глаз.

И он не видел, как вышла в этот ранний час из дому Мария, идя на свой аэродром, следом — Стелла, идя в профессорский уют, а потом и Каин, идя своей дорогой.

17. И я, и он, и Мария

— А это кто — святые? Кто это сейчас в радужных кругах нашего общества под синим парусом неба, где у каждого своя игра, свои способности и ухищрения, чтобы иметь свежий воздух и удовлетворение противоположных желаний?

— Я прошел многие улицы нашего города, — продолжал дядя Саша, волнуясь в красноречии, — заходил в квартиры и всматривался в поступки разных лиц, начиная с больших полководцев и кончая самим собой. И я не нашел, с чего начать и кто это такие святые и куда они делись, если были, и верить в это?

Мария сидела с нами и всей своей красотой помогала вести разговор на тему, дикую для взрослых, но красотой помогала.

И неожиданно сказал Борька Псевдоним, поразив нас своей простотой:

— Это Каин, дядя Саша. Это он и никто другой.

— Менее всего, — сказал дядя Саша. — Наименее всего.

— Это он, дядя Саша, — сказал Борька. — Так как верят в него и я, и он, и Мария.

— Это еще впереди увидим, — сказал дядя Саша угрюмо и сухо.

— Ты не смей, — сказал Борька Псевдоним. — Ты не смей. Если не в него, то в кого? Скажи, Мария, то в кого?

— Хе, — сказала Мария, — темно говорите.

— Нет, вы представляете себе Каина, когда профессией была молодость, а рядом Мария, а еще рядом представьте себе наш переулок, и вы поймете, почему он был праздником, так что сколько ни ищи, дальше Каина не пойдешь, если искать, чтобы не огорчаться? Почему ты молчишь, Мария? Или неверно?

— Наименее всего, — сказал дядя Саша.

18. Нежность полыни сухорепейная

Если вы хотите понять спираль этой родины и, конечно, ее глаза, то вот что волнует меня среди прочего: зовут нас Иванами, но ах какими разными.

Иванами, родства не помнящими;

Иванами грозными, четвертыми;

Иванами — царевичами;

Иванами — дурачками;

и венчает их человек, для России невозможный, незамеченный, однако он есть, как вы, как я, — Иван неслыханный, Ванька Каин.

Одному Ивану — воспоминание;

другому — шапка Мономаха;

тому — царевна-лягушка;

а тому — так и жар-птица.

Ваньке Каину только одно в удел от родины — нежность полыни сухорепейная, только это стелет ему, расстилает.

19. Ванька Каин выводит тигра погулять

Мимо разинутых окон, мимо разбившегося в воде солнца и зажмурившихся детей вел Ванька Каин полосатого зверя, вел на шнурочке погулять.

Девочка прыгала через веревочку — подпрыгнула и замерла в воздухе; человек выходил из будки автомата — и вскочил назад; постовой схватился за пустую кобуру.

Зверь понимал Каина с полуслова, как верный друг, готовый за него.

— Гражданин, — спросил по долгу службы смелый постовой, — у вас права имеются?

И тигр, конечно, проглотил его.

Трамвай сошел с рельс и в ужасе помчался в сторону, асфальтом. Автобус прыгнул через перила и нырнул.

Каин шел спокойно и вел на шнурке лучшего друга, готового для него на все. И вот навстречу из-за угла вышел Молчаливый пилот, и тогда тигр стал в нерешительности, потомился, потом дернулся прочь и убежал.

Они встретились — оба рослые, и Каин злобно посмотрел на человека, отнявшего у него друга.

— Я из-за тебя без тигры, — сказал он.

Молчаливый пилот посмотрел удивленно и вдруг улыбнулся этим словам.

— Что ухмыляешься! — закричал Каин. — Отдай тигру!

Но тот посерьезнел и прошел мимо, даже как-то нахмурившись.

— Ну, смотри, — сказал Каин и ушел мимо прыгающей девочки, человека в телефонной будке и постового с пустой кобурой.

20. Детство Каина

В детстве Каина, как у всего человечества, имелась мать с поглаживанием по макушке, завтраком из первых рук и так далее до бесконечности. Был он у нее первым, однако единственным, поскольку остальные не выжили.

И был Каин, пока не осиротел, сыном почтительным, и только в этом он себя превозмог, и можно даже громко сказать — победил, во всем остальном был азарт, и ставки ставил он выше и выше. И, наконец, когда все его ставки были побиты…

Дядя Саша глубоко вздохнул.

— Да, побиты. Вот и поставит он, думаю я, последнюю ставку: жизнь собственную поставит против всего человечества — не приведи Господи, спаси и охрани от такого азарта. Захотел сразу все отыграть, в этом принцип — и замыслы, и исполнение. Может, думает он, что, увидев такую решимость, будет ему спасение и любовь? А мог он выиграть, мог, имея в качестве примера, как из школы убегал, чтобы за мать пол помыть. Однако не повезло…

* * *

— Что поделаешь, Каин, — сказала Мария, — ну что поделаешь.

Он лежал у нее на постели, как мертвая птица, как солдат, павший ниц, как никогда не падает пьяный, а только непьяный, лежал, распластав руки и отвернув лицо.

Больше она ничего не могла сказать и не смогла, оставаясь собой, а потому повторила:

— Что же поделаешь, Каин.

21. Стук шагов

Луна взошла и осветила крыши, блеснула на проводах, подернула лужи льдом.

По пустынным улицам шагал Молчаливый пилот, направляясь к Упраздненному переулку, а оттуда навстречу ему из темноты вышел Каин.

Тихо было в городе в эту ночь — позвякивали стекла в окнах на ветру, всплескивала вода в каналах, пошаркивали шаги. Шаги сблизились и затихли.

— Где Мария? — спросил Каин.

Молчаливый пилот посмотрел немного на этого человека, потом протянул руку, отстранил, и застучали его шаги по тихому городу.

Следом его шагам другие шаги чуть пошаркали торопливо, и снова тихо, только позвякивали стекла на ветру и всплескивала вода.

— Я тебя спрашиваю, — сказал Каин.

Высоко над ними зажглось окно; зажглось и погасло, и снова зажглось.

— Спрашиваю ведь, — сказал Каин.

Но Молчаливый пилот отодвинул его и прошел.

И снова шаги, а за ними другие — быстро, сорвавшись, потом шум падения, и снова тихо.