Георгий Бабат - Магнетрон

• Название: Магнетрон
• Автор: Георгий Бабат
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Техническая литература
• Год: 1957

Магнетрон, о котором идет речь в данной книге, — это прибор размером с кулак. Его медная оболочка заключает в себе разреженное пространство, где с огромной скоростью движутся электронные вихри. Чтобы организовать это вихревое движение электронов, прибор помещают между полюсами сильного магнита или электромагнита. Отсюда название — магнетрон. Этот прибор вырабатывает очень короткие — сантиметровые — радиоволны.

Сантиметровые волны могут пройти сквозь туман, облака, дымовую завесу. При помощи таких волн можно в любую погоду и ночью обнаружить объект, удаленный от места наблюдения на десятки километров; можно очень точно измерить расстояние до этого объекта, определить его местоположение. Место по латыни — «локус». Определение местоположения отдаленных предметов при помощи радиоволн называется радиолокацией.

Радиолокация имела важное значение для многих наземных, морских и воздушных сражений во время Отечественной войны 1941–1945 годов. Мы хотим здесь рассказать об одном из этапов развития радиолокационной техники в период 1934–1935 годов.

Работая, над этой книгой, мы пользовались, помимо собственных воспоминаний, различными литературными источниками: комплектами советских и зарубежных технических журналов, рядом советских и зарубежных монографий, посвященных магнетронам и другим вопросам, затронутым в нашей книге.

Однако наша работа ни в коей мере не является исчерпывающей историей магнетрона. Мы ограничили себя рассказом только об узком круге тесно связанных между собой лиц. Это отнюдь не умаляет значения многих других исследований, как у нас в Союзе, так и за рубежом.

---

— И это, — подхватил Веснин, — видимо, пошло вам на пользу вопреки вашей теории о вреде асфальта для здоровья.

Автобус остановился у здания с круглыми, как иллюминаторы на корабле, окнами. Это был клуб моряков, где должно было состояться совещание.

У входной двери стоял чистенький, как с картинки, матрос в бескозырке с ленточками. И круглые окна клуба, и щеголеватые матросы, и макет старинного компаса в вестибюле — все это было гораздо больше похоже на представление Веснина о море, созданное в детстве, чем оборудованный сложными машинами боевой корабль, на котором он год назад испытывал тиратроны.

На первой площадке широкой, покрытой ковром лестницы сидела за столиком кудрявая девушка. Она вписала фамилию и отчество Веснина в огромную ведомость, которая лежала перед ней. Веснин назвал завод, представителем которого он являлся. Далее ему следовало расписаться в том, что он получил броню на номер в гостинице «Европейская». Затем ему была вручена книжка в добротном красном коленкоровом переплете с золотым тиснением: Делегату Всесоюзного научно-технического совещания по электротермии и электросварке.

Это был блокнот с отрывными листами из хорошей меловой бумаги. На каждом листе сверху был оттиснут красиво набранный заголовок: «Делегат Всесоюзного научно-технического совещания по электротермии и электросварке».

Веснину доставляло большое удовольствие читать и перечитывать слово «делегат».

— Простая корреспонденция на ваше имя будет раскладываться в этом шкафу на вашу букву, и вы сможете получать ее в любое время, — объясняла девушка. — Телеграммы, спешные письма, авиапочту можно будет получать у дежурного, а денежные переводы — только до восемнадцати часов. Открытие совещания, — продолжала она, — состоится, как и было назначено, завтра, в одиннадцать часов утра. В ресторане гостиницы по делегатскому билету вы можете получить делегатский обед и ужин.

Первый раз в жизни Веснин остановился в номере гостиницы, и к тому же еще первоклассной. Потолки здесь казались ему необыкновенно высокими, кровать — непомерно широкой, уборная и душ потрясали своим великолепием. Правда, когда он, по обыкновению, решил занести свои впечатления в записную книжку, то обнаружил, что чернила в роскошной чернильнице на массивном письменном столе высохли, а перо в ручке заржавело.

В дверь постучали. Это Садоков звал его обедать.

Они заняли столик в углу у окна. Веснин с любопытством оглядывал зал. До сих пор ему не приходилось бывать в столь роскошных ресторанах. Садоков погрузился в изучение меню.

Тут Веснин увидал входящего в ресторан человека с делегатским блокнотом в руках. Веснин сразу узнал его. Это был Игнатий Павлович Васильев, который когда-то в Киеве поставил ему единицу за незнание обобщенного коэффициента мощности. Это был тот самый Васильев, автор печей ВИП, который в своих выступлениях — устных и печатных — величал Садокова ретроградом и обскурантом и о котором Садоков отзывался как о «беспочвенном прожектёре».

Веснин вспомнил, как они с Толькой Сидоренко в школе мизинцем левой руки слегка приподнимали откидную крышку парты, надеясь, что это колдовство спасет их от взгляда учителя, когда они не знали урока. И теперь Веснин поймал себя на том, что прижимает мизинец к столешнице.

«Хоть бы Васильев прошел к другому столику…»

Очень не хотелось Веснину быть свидетелем встречи двух непримиримых врагов, тем более что сам он их обоих уважал.

— Товарищ Веснин, приветствую вас! — услыхал он бодрый голос Васильева.

Васильев опустился на свободный стул.

— С вами тоже как будто давненько не виделись, — сказал Васильев Садокову.

— Да, как будто так, — неуверенно отвечал Садоков.

Веснин читал когда-то, что есть удивительная способность противников разгадывать друг друга. Иной раз два врага проявляют такую же прозорливость, такую же силу внутреннего зрения, как двое влюбленных, читающих каждый в душе другого.

Но в данном случае было ясно, что противники, встретившись лицом к лицу, не разгадали друг друга. Веснин вспомнил, что вообще-то Садокову и Васильеву еще не приходилось встречаться друг с другом. И Веснин с тревогой наблюдал, как каждый из них пытался наводящими вопросами выяснить, кем является его собеседник.

— Знаете, товарищ Веснин. — сказал Васильев, — ваш доклад перенесен с секционного заседания на пленарное. Вас хотят слушать все делегаты: вопрос волнующий, А вы когда докладываете? — обратился Васильев к Садокову, доставая программу конференции.

— Не трудитесь меня здесь искать, — улыбнулся Садоков, — я в идрах значусь. Вот тут это ясно сказано: «В среду после второго доклада идут сообщения с мест: Ахметов, Никифоров и др.». Др с точкой — это и буду я. А вы когда изволите выступать?

— А я, — смеясь, отвечал Васильев, — сразу после Веснина.

Садоков словно остолбенел. Рука с вилкой и куском бифштекса на ней остановилась по дороге ко рту.

— Вы… вы… вы, — наконец обретя дар речи, начал Садоков, — вы Васильев?! Я Садоков.

Улыбка исчезла с лица Васильева. Несколько секунд он остановившимся взглядом смотрел на Садокова, затем снова улыбнулся и сказал:

— Десять лет мы ведем с вами переписку. За эти десять лет жизнь показала, что можно строить по-вашему, можно и по-моему, а возможно, есть и другие, еще лучшие способы.

Садоков обмакнул бифштекс в горчицу, подхватил картофель и с нескрываемым удовольствием отправил все это себе в рот.

— Так давайте же выпьем! — сказал он, прожевав и обтерев рот салфеткой. — Выпьем за то, чтобы больше было у нас печей и больше хорошего металла.

— Печи всякие нужны, печи всякие важны! — подхватил Васильев, чокаясь с Садоковым.

— А право, здесь неплохое вино, — согрев бокал в руке, понюхав его и посмотрев на свет, сказал Садоков.

И Веснин и Васильев тоже посмотрели сквозь вино на свет, тоже понюхали, тоже похвалили и тоже выпили.

К себе в номер Веснин возвратился бодрой походкой и в наилучшем настроении. Он оторвал листок из своего делегатского блокнота, достал самопишущую ручку и начал письмо в Киев:

Милая мама и сестры!

Я нахожусь в очень благодушном настроении. Быть может, оттого, что в начале этих суток проезжал мимо Киева и уверен, что через неделю, проездом обратно, непременно буду у вас.

Веснин не удержался и добавил:

Обратите внимание: я пишу на бланке делегата Всесоюзного научно-технического совещания. Этот делегат — я.

Вышеназванный делегат получил шикарный номер в гостинице, очень плотно пообедал и теперь сидит у раскрытого окна и любуется морем. Здесь тепло, солнечно, приятный ветерок, и я представляю себе самые радужные перспективы магнетронных работ. Не может быть, чтобы из этого дела сделали форшмак.

Надеюсь, что письмо это придет к вам немногим раньше моего приезда.

Спасибо за «Акустику» Хладного. Это самая современная из всех известных мне книг о колебаниях…

Целую вас всех. Володя.

Встречи

Веснин вышел на улицу, чтобы опустить письмо. На дверях магазинов уже появились таблички с надписью: «Закрыто».

«Как быстро прошел день! — подумал Веснин. — Весь этот день я мог бы провести в Киеве…»

Он миновал Приморский бульвар и стал подниматься вверх по ступеням широкой каменной лестницы.

На самом верху этой легендарной, знакомой ему по кинофильму «Броненосец Потемкин» лестницы он остановился. Внизу сияло море.

«Этот свет, исходящий от неба и моря, и трепет водяной поверхности, и шум, доносящийся снизу из порта, — всё это волны, — думал Веснин, — волны механические и электромагнитные волны, волны света и звука… Всякое движение в сопротивляющейся среде требует непрестанного подвода энергии…»

Мысли Веснина перенеслись к крейсеру «Фурманов». В его воображении возник четкий силуэт боевого корабля. Ему вспомнился утренний туман, который, поднимаясь, открывал взору грозный Севастопольский рейд.

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич!

Веснин обернулся и увидел Илью Федоровича Мухартова в светлой чесучовой тройке, в шляпе-панаме. Усы шеф-монтера, по обыкновению, были лихо закручены, а на груди сияла цепь от часов с ключиком и брелоками Вера-Надежда-Любовь.

— Мы здесь с инженером Цветовским, — сказал Мухартов. — Не везет нам с Виктором Савельевичем. Куда бы я с ним ни выезжал, оказывается такая каша, что ее никак не расхлебать. Мы целую неделю тут сидим на радиостанции — все время обратные зажигания в выпрямителе.

Разговаривая, они прошли по аллее и вышли в парк к зданию Летнего театра.