Олег Аксеничев - Проклятие Ивана Грозного. Душу за Царя

• Название: Проклятие Ивана Грозного. Душу за Царя
• Автор: Олег Аксеничев
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38692-5

1569 год. Разгар опричнины. Царь Иван Васильевич выжигает измену и ереси калёным железом. Попал в немилость и сослан в дальний монастырь митрополит Филипп — последний, кто смел перечить Грозному Царю, обличая его грехи и жестокость. И неведомо Ивану, что непокорный митрополит был его главной защитой от страшной напасти, что бес, вызванный знаменитым астрологом и некромантом Джоном Ди, уже вырвался на волю, чтобы завладеть душой государя, лишить его разума и утопить в крови его царство... Кто встанет на пути Зла? Кто посмеет бросить вызов врагам Руси и самому Нечистому? Кто готов отдать за Отчизну не только жизнь, но и бессмертную душу? Кто станет тайным оком Царя и снимет с его сердца проклятие проклятых?

---

«Как он смог достать перстень в тот день, когда мы заявились к нему в гости», — подумал Молчан, потянув на себя дверь в дом рабби. И вспомнил, что Иегуда-Лев решил всё-таки пояснить, на какой такой поц расширяется его дом, и как все долго хохотали. Отвлёк, отвлёк умный еврей внимание бестолковых гоев!

Палец под перстнем заколол — так бывает, если рука затечёт или перенапряжётся. Да, непростой вход был в дом Бен-Бецалеля, с большим секретом! Дверь сама собой захлопнулась за московитом, и Андрей смог перевести дух.

Не каждый день приходится забираться в чужие дома, опыта пока не хватает.

Молчан знал, что готовые щиты стоят за деревянными панелями обшивки стен. Но нужен ему был последний; тот, что лежал, залитый мутной вязкой жидкостью, в большом медном тазе с низкими стенками.

Дозрел ли щит? Как странно было повторять за алхимиками... Словно твёрдый предмет может расти и развиваться, подобно живому организму.

Андрею некогда было предаваться размышлениям. Он, поддёрнув кружева на рукавах шёлковой рубашки, извлёк из таза на удивление лёгкий щит. Не камень всё-таки, вес не тот. Затем вынес щит, открыв ногой входную дверь, в прихожую, уложил на заранее присмотренную одноколёсную тележку с двумя ручками. Туда же пошла шпага и, чуть позже, дворянское платье и добротные сапоги.

Повертев в руках перстень, Андрей положил его на место, в тайник, прикрыв, как ничего и не было, дощечкой. Нам, мол, чужого не надо, мы не воровать пришли. Мы — за справедливое перераспределение полученного продукта.

Андрей поперхнулся от собственных мыслей.

Осторожно выглянул на улицу.

Кого заинтересует понурый зеленщик, неспешно толкающий свою тележку по улицам Еврейского города? Грубая грязноватая дерюга, прикрывавшая тележку, говорила, что гешефт на сегодня немножко удался, совсем чуть-чуть, чтобы честный еврей мог заплатить налоги.

И почему бы зеленщику не выйти за стены города к берегу Влтавы, не залюбоваться на Карлов мост, рассекающий небо и землю по левую руку от усталого труженика? И не заглянуть в кусты? С кем не бывает...

Сильнее мог удивить вышедший вскоре из кустов молодой дворянин в камзоле иноземного, скорее всего, испанского, покроя и в дорогом тёплом плаще. Несущий что-то похожее на большое блюдо, завёрнутое в парчовую поблескивающую ткань. Но дворянин быстро нашёл носильщика, за мелкую монетку сноровисто доставившего нетяжёлый груз в «Золотой грифон», и налегке уже не вызывал подозрений.

А уж торговец оружием и украшениями Михаэль Колман, увозивший из Праги, помимо прочего, тёмное зеркало с изящным позолоченным багетом, тем более был в своей стихии.

Сколько ещё рук пройдёт седьмой щит, сделанный Бен-Бецалелем? Так ли это важно? Главное — чтобы он в конце пути добрался до получателя.

Грозного царя всея Руси Ивана Васильевича.

1 2. Трон на крови

осле страшного пожара, уничтожившего в прошлом году всю Москву, царь Иван Васильевич Грозный перебрался сначала в Александрову слободу, а оттуда — в Новгород Великий. Знал государь, что чем дальше правитель, тем лучше работает русский человек. Вот пусть в спокойствии и без боярских окриков возрождается столица, светлеют новые деревянные срубы на месте сизых пожарищ.

По весне шведский король Юхан получил от царя московитов заносчивое и оскорбительное послание. Потянулись к Новгороду конные и стрелецкие полки, зачавкали по заплывающим водой грязным колеям колеса пушек. Иван Васильевич открыто готовился к войне за Прибалтику.

Заспешили иноземные гонцы, как открыто, от посольств при царе, так и тайными тропами. Такой вот всадник на неказистой, но выносливой и быстрой степной лошади обогнул русские пограничные разъезды у Путивля, чтобы через несколько дней спешиться перед воротами Перекопа.

— Срочно в Бахчисарай, Девлет-Гирею в собственные руки! — прохрипел гонец пересохшим горлом.

И не стал пить, пока не проводил взглядом нового гонца, погоняющего коня.

— Повелитель московитов — не только трус, но и глупец, — сказал крымский хан своим мурзам-военачальникам, прочитав послание. — Бросить столицу ради призрачного успеха в войне на севере... Но мы же не безумцы, как он!

Хан приподнялся с шёлковых, вышитых золотом подушек низкого трона.

   — Приказываю! — величественно протянул руку к подданным. — Собрать к следующей луне всех мужчин, способных носить оружие. Этот удар будет последним. Русь перестанет существовать. Я хочу увидеть над Кремлем зелёное знамя Пророка!

   — Аллах акбар! — услышал хан в ответ.

Крымский татарин не пашет землю и не занимается ремеслом. Его работа — быть конным воином, сопровождать хана в походах. Быть частицей сети, что забрасывается на земли соседей, собирая улов из рабов и награбленной добычи.

Лавина в сто двадцать тысяч всадников сметёт жалкие заграждения у Оки, на южной границе Руси. Стены Кремля, только очищенные от копоти, примут на себя новую долю пепла и сажи. И, пока на Ивановскую площадь с надсадным скрипом будут рушиться кресты с куполов соборов, над Фроловской башней Кремля горделиво заполощется зелёное знамя с серебряным полумесяцем.

Это же не мог не представить и Иван Васильевич.

   — Крымский царь не ждёт большого войска на наших южных рубежах, думает, что я всё забрал в Ливонию, — говорил он в новгородском Государевом дворе своим воеводам. — Пусть и дальше обманывается, пока не подойдёт к Оке. Не пустите его дальше, господа бояре да воеводы, не дайте повториться прошлогоднему! И не город жалко, дома — дело наживное... Людей так быстро Русь не народит. Вбейте врага в землю, чтобы дорогу к нам забыл! Вам вся слава будет...

Иван Васильевич вскинул лобастую голову, выставил вперёд поседевшую бородку клинышком. Повторил:

   — Вам и воинам вашим. Мне Новгород покидать нельзя, чтобы не переполошить ворога раньше времени. Он войско наше в битву поведёт!

Царь указал на князя Михаила Воротынского. Воевода только качнул вбок головой (мол, не ожидал), степенно поклонился в ноги царю, прошуршав кольчугой.

   — Мне лучший в войске нужен, — продолжил царь, обращаясь к Воротынскому. — А кто свару за место учинит — руби голову, как если бы от меня приказ получил. И не клянись, что сделаешь всё... Сам знаю, что сделаешь. Земство собирай, воевода; крестьян да ополчение дворянское!

Теперь только князь Воротынский понял смысл вчерашней беседы с государем. Остановив в переходе Двора попавшегося навстречу воеводу, Иван Васильевич проговорил, насмешливо и пристально глядя в его глаза:

   — Брата твоего сосланного обижаю — про то ведомо ли тебе?

   — Дозволь не поверить, государь! — осторожно ответил Михаил Воротынский.

   — Не дозволю! Вот, смотри бумагу, жалуется тут: ему, семье его и слугам их не присылают полагающихся из казны рейнских и романских вин, изюма, чернослива и лимонов.

   — Ужасно, государь, — осмелился улыбнуться в ответ князь Воротынский.

   — Смеёшься?

Царь вскинул посох, перехватил его поудобнее, с силой воткнул в деревянный пол.

   — А ведь и правильно — смешно!

И пошёл дальше, сопровождаемый полудюжиной опричников.

Выходит — прикидывал заранее, кого во главе войска ставить? Прощупывал?

Потому и всматривался так пристально в лицо князя, ожидая мелькнувшей тени озлобленности...

Воевода отъехал к Москве тем же днём, с небольшим отрядом, чтобы не насторожить шныряющих под Новгородом соглядатаев из иноземцев и предателей.

Иван же Васильевич повелел, чтобы к нему пришёл Василий Иванович Умной-Колычев.

   — На князя Михаила знаешь что? — спросил в первую очередь.

   — Верен он, — не задумался при ответе Умной.

   — Он... А другие? Ну как снова переправы на Москву крымцам откроют? И город не удержим, и войско поляжет. А иного у меня уже не будет!

   — Приказывай, государь! Знаю же, не за разговором меня призвал.

   — За делом призвал, князь. Смертельно опасным делом. На сторожевой полк тебя определить хочу. Тысячу с половиной опричников с собой поведёшь... я бы и последних отдал, да примелькались их рясы в Новгороде, мыслей бы ненужных в умах враждебных не пробудить...

«Кого ты сторожить придумал, государь?» Умной-Колычев понимал, что Иван Васильевич приказывает ему отправиться на игру со смертью. Разыскать татарское войско, идущее к Москве; понять, по каким переправам Девлет-Гирей нанесёт удар; убедиться, что среди русских порубежников нет предателей и перемётчиков.

Короче: помимо удара по морде ожидать ножа в спину... Удружил государь, что ещё подумать можно? Справится Умной — поможет сражение выиграть. Погибнет? Одним человеком меньше, кто про старшего брата царя всю правду знает.

Главное — переправы удержать...