Виктория Волгина - В чужом пиру

• Название: В чужом пиру
• Автор: Виктория Волгина
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906784-13-1

Такое придумать нельзя. Страницами прозы В. Волгиной с нами разговаривает сама жизнь, с ее светлыми и темными сторонами. Повесть о женщинах, в судьбы которых ворвался вихрь перестройки и заставил их заново искать свое место в жизни, не оставит равнодушным никого из читателей. Умение вызвать сопереживание и заставить задуматься над смыслом происходящего всегда присуще талантливому художнику. Этим свойством автор наделен вполне.

Виктория Волгина живет и работает в Москве. Пишет стихи и прозу.

В 2014 году закончила Высшие литературные курсы им. Бунина.

Один из авторов сборника рассказов ВПК «Шахерезады плюс».

Кандидат в члены Интернационального союза писателей.

---

Посёлок оказался симпатичным, и симпатичные люди встретили Леру. «В этом доме живёт любовь», – думала она, проработав в нём положенные три дня. Ей было приятно слышать шутливые имена, которыми называли друг друга родители Вики. Видеть их сидящими за столом поздним вечером и мирно беседующими. «Согласие и лад», – определила Лера атмосферу семьи.

«Атмосфера возникла не сама по себе, – рассказывала мама Вики. – Я первые несколько лет сидела дома с дочкой. Но стала замечать невнимание мужа, его отдаление от семьи, поздние приходы. И хотя сама я из мира искусства, решила уйти в бизнес мужа, стать деловой женщиной. А дочке взять няню. Теперь у нас с мужем общие интересы, нам есть о чем поговорить, и иногда я даю мужу повод поревновать меня». Она смеётся. Потом грустнеет. «А вот с дочкой беда, она ни с кем не хочет быть, кроме меня».

Девочка Лере понравилась. Вика сразу вовлекла её в игру, и все три пробных дня промелькнули в играх. Игры были в сказки, а Лера и Вика в них – персонажами. А на прогулках Лера рассказывала Вике разные истории из книг, которые Вика ещё не знала. Мама не могла нарадоваться их дружбе. Трудности начались, когда Лера стала настаивать на занятиях. Трудиться Вика не хотела. Дальше – больше. Выяснилось, что Вика почти совсем не спит по ночам. Перед сном Лера рассказывала ей сказку, потом включала магнитофон, где были записаны мультики, и Вика на какое-то время засыпала под них. Поздно ночью вдруг оживала радионяня. «Лера, Лера», – неслось из аппарата. Сонная Лера приходила к Вике и сидела рядом, пока та не заснёт. Не успев как следует заснуть, Лера вновь поднималась от сигнала радионяни. Однажды мама, услышав бесконечные Лерины хождения, сама пошла к Вике, и Лера услышала три крепких шлепка. После этого наступила тишина.

Две свои недели Лера провела с головной болью.

Однажды Вика сказала: «Няня, ты знаешь, а я очень хитрая». И искоса взглянула на Леру. «Да? – удивилась та. – В чём же твоя хитрость?» Но Вика только улыбнулась. В чём же была её хитрость, выяснилось позже.

Вика настолько привыкла к разнообразию нянь, менявшихся через три пробных дня, что ей уже казалось ненормальным быть постоянно с одной няней. Даже с которой дружила и с упоением играла. Через первые три дня Лериной работы она спросила маму:

– А завтра у меня будет какая няня?

Мама ответила, что теперь всегда будет Лера. Лера не особенно обратила на это внимание. Через следующие три дня последовал тот же вопрос. Через неделю вопрос опять прозвучал. Получив всё тот же ответ, видя безнадёжность положения, ребёнок применил свою «хитрость». Под конец второй недели Вика сказала маме, что Лера называла её плохими словами. Мама знала, что это не так, дом прослушивался и просматривался. «Дочка, это не так. У меня есть маленький телевизор, в котором я вижу и слышу всё, что происходит дома. Я знаю, что няня не говорила тебе плохих слов. Да вот и Оксана (домработница) никогда не слышала от няни плохих слов». Но Вика уже «закусила удила». «Мама, верь мне, а не им», – яростно кричала она. Мама поняла, что Вика уже ни за что не откажется от своих слов. Она закрыла тему и спустилась с Лерой в кухню. «Лера Викторовна, не обращайте на неё внимания. Она же ещё глупенькая». Лера, уязвлённая до глубины души предательством маленького человека, к которому успела привязаться, после бессонных ночей, перегладив гору одежды (полагалось раз в неделю), была не в состоянии контролировать себя. Она молчала, комок в горле перекрыл дыхание, слёзы беззвучно капали в Викину манную кашу.

Наверное, она повела себя непрофессионально, наверное, можно было сгладить и обыграть ситуацию, но Лера за всю свою жизнь так и не научилась переносить предательство.

Утром мама холодно сказала Лере, что они с мужем советовались всю ночь и решили отдать дочку в детский сад.

Эти симпатичные Лере люди, ни разу не обидевшие её, относившиеся к ней с уважением, и расстались с ней хорошо: оплатили обе недели и папа поблагодарил Леру за работу. Но мама Леру игнорировала и, позвонив в агентство, чтобы объяснить причину неподписания договора с ней, сказала, что девочка жаловалась на няню.

* * *

Осень тем временем спешила к холодам, и сезон торговли живым товаром достиг апогея. Вот когда Лера, скитаясь по агентствам, увидела, как отдельные малые стада, кочующие с чахлых своих пастбищ на жирные московские нивы, сливаются в одно огромное, разноплеменное, разнокалиберное и разновозрастное стадо. Потом-то Лера уже знала, что многим, очень многим овечкам из этого стада достанутся в Москве лишь полынь-трава да разрыв-трава…

За соискательный период Лера успела попасть в одном из агентств на телесъёмку. Как потом оказалось, снимались кадры для будущего сериала о «злых нянях» «Чужие в доме». Познакомившись за это время в агентствах со многими прекрасными, образованными женщинами, Лера была твёрдо убеждена, что из сотни, может быть, и найдётся одна паршивая овца, да и ту из жадности, по дешёвке работодатели взяли где-нибудь на Курском вокзале. А хорошее, как известно, стоит дорого. Лера до сих пор считает, что все эти истории – простое сведение счётов.

Когда ей случалось видеть в мыльных фильмах типа «Никогда, никому и ничего» и «Всегда, всем и всё», что няня встала на равную ногу с хозяйкой да ещё командовала ею, Лера сардонически смеялась. К тому времени она не понаслышке знала, что нужно пройти жесточайший отбор из десяти-пятнадцати человек, из которых, как правило, выберут трёх на пробные дни, и в этот свой пробный день ты должна вывернуться наизнанку, вылезти из кожи, чтобы понравиться ребёнку, маме, папе и челяди – стать лучшей из трёх. А потом умудриться как-то прижиться на возможно долгий срок, засунув чувство собственного достоинства кое-куда, как советовала короткостриженная в агентстве в начале Лериного пути.

«Им, этим женщинам, – записывает Лера, – оставившим дома, мужей, детей, внуков, совершенно бесправным, на московские гроши содержащим семьи в своих безработных энсках, я посвящаю строки, которые можно отнести ко всем российским женщинам всех времён»:

Любовью всё любимое укрыв,
Отечества бессменные мессии,
Мильоны хрупких плеч соединив,
Обыденно вы держите Россию.

Кариатиды нынешнего дня,
Держитесь, милые, крепитесь,
От всех напастей белый свет храня,
Себя, самих себя поберегите…

* * *

Одновременно с соискательными треволнениями возникло ещё одно. Леру сильно стала беспокоить Динка, которая начала нести околесицу. Лера помнила её удалой и бесшабашной, но трезвомыслящей и адекватной. Однако происходило странное. Придя как-то домой после очередных соискательных гонок, Динка показала Лере царапину на щиколотке.

– Видишь, – сказала она, – это берут кровь на анализы и проводят опыты.

Лера так и села.

– Кто берёт?!

«Зачем у них брать кому-то кровь, да ещё таким мудрёным способом – из щиколотки?!» – подумала Лера.

– ЦРУ, – ответила Динка. – Ты, Лера, новичок в Москве, а я за два предыдущих года кое-что узнала.

– Но Дина, – не сдавалась Лера, – это же ты сама поцарапалась где-то. Ведь у меня нет таких царапин.

– Ты не знаешь Москвы. У меня все те два года были такие же царапины, я же тебе рассказывала, что со мною проделывали.

В другой раз они стояли на платформе станции метро, ожидая поезда.

– Видишь тех двух мужиков? – спросила Динка.

– Вижу, – ответила Лера. – Они ждут поезд.

– Нас пасут, – многозначительно сказала Динка.

Лера удивлённо на неё взглянула, но ничего не сказала.

«Может, это переодетые милиционеры, – подумала она. Может, в Москве такая бдительность из-за угрозы терроризма». Но ЦРУ, да ещё кровь из щиколотки… Нет, это бред. Опровергать Динкины слова Лера не стала и диагноз ещё не поставила.

Вскоре им пришлось расстаться. У Динки не выдержали слабые нервы, и она согласилась на первую попавшуюся работу сиделки с маленькой оплатой. В течение всего месяца её работы у «старухи» Динка регулярно звонила Кате и Лере, дрожащим голосом рассказывая о безобразиях своей подопечной. Старая безобразница называла образованную Динку деревенской девкой, говорила ей, признанной в кругу друзей кулинарке, что она готовит бурду, прятала от чистюли Динки половые тряпки и однажды пыталась вывернуть ей руку. Лера теперь уже не знала, где правда в её словах, а где больная фантазия. Под конец месяца Динка «выяснила», что бабка – ведьма, высасывает у неё энергию и наслала на неё порчу в виде какого-то грибка или чесотки.

– Надо спасаться, – шептала она в трубку. – Завтра я уезжаю.

– Дина, я приеду тебя проводить, – сказала Лера, – тем более, у тебя завтра день рождения.

– Не надо меня провожать, – стала почему-то отбиваться Динка.

Но Лера настояла на своём, и Динка нехотя назвала номер поезда и время отправления. Договорились встретиться в определённое время в определённом месте вокзала. Полтора часа промёрзла Лера на перроне, уже через полчаса должно быть отправление, а Динки нигде нет. И вдруг минут за двадцать до отправления поезда она увидела, как Динка появилась на перроне. Лера бросилась к ней: