Владимир Христофоров - Деньги за путину

• Название: Деньги за путину
• Автор: Владимир Христофоров
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1979

Повесть «Деньги за путину» посвящена рыбакам Чукотки. Полная риска и постоянного тяжелого труда лососевая путина явилась для ее героев оселком — испытанием, оттачивающим сердцевину характера. Тема повести — труд. Только труд формирует в человеке Человека.

Христофоров живет на Чукотке. За книгу рассказов «Лагуна Предательская» он удостоен звания Лауреата премии комсомола Магаданской области.

В. Г. Христофоров — участник VI Всесоюзного совещания молодых писателей.

---

— На путину вам люди нужны?

Говорили, мол, навесить, дель на каркас невода — пара пустяков. Как бы не так! С одним центральным тросом провозились полдня. Дьячков и Савелий на маленькой лодке подвязывали дель, остальные постепенно спускали ее с кунгаса. Вязки располагались через каждые десять-пятнадцать сантиметров по всей стопятидесятиметровой длине. Руки все время в воде, коченеют и не слушаются, да еще гляди, чтобы пальцы не зажало между бортом и Центральным; кунгас, словно норовистый конь, — туда-сюда.

Ребята тоже нервничают, переругиваются — еще не сработались. У них там на кунгасе целая гора наплавов, чугунных цепей. Попробуй разберись сразу, где начало, где конец.

Ладно, навесили Центральный, наскоро перекусили возле костра, принялись за сам невод. Дель его желто-вафельными холмами громоздилась на носу и корме кунгаса. В узловатых ячеях кое-где сохранились прошлогодние засохшие кусочки морской капусты, рыбья тусклая чешуя. В воде дель расплывалась, медленно погружаясь в глубину. Чтобы кошель садка невода не мотало течение, с боков донной части подвесили балласт. Образовался небольшой сетчатый бассейн. «Секретку» садка, иными словами, узкие воротца для рыбы, ставил Дьячков. Остальные отдыхали, курили. Поламывало спину — работать-то приходилось внаклон. Золотистые цепочки поплавков очертили прямые линии правой половины невода. Они мирно пошлепывали о зеленоватую воду. И этот звук в сочетании с криками чаек рождал в душе удовлетворенность сделанным.

Перешли к левому садку. В прошлую путину дель здесь разорвало, подводными корягами. Пришлось заново вязать и ставить целые лоскуты. Новую дель, обещанную Чакварией, колхоз отдал соседям, так что поставили залатанную. Выдержит ли?

Итак, невод готов. Рыбаки с тихой усталой радостью сошли на берег, молча полюбовались.

Красиво! Линии четкие, выверенные, без малейшей слабины. Одним словом, сработано умно и на совесть! Да в рыбацком деле иначе и нельзя, схалтуришь — останешься без заработка.

Шелегеда попросил Дьячкова подежурить первую ночь на берегу. Тот и глазом не моргнул, принес с кунгаса тулупчик, пару банок тушенки, принялся разводить костер. Остальные забрались на катер. В последний раз рыбаки возвращались домой. С завтрашнего дня жить им на берегу, возле своего невода-кормильца.

Утром принялись сооружать палатку и кухню. Колхоз выдал каждому по сто рублей аванса. Но закупать продукты пока не стали. «Успеется», — односложно бросил Шелегеда. Он опять нервничал. Кроме Анимподиста никто, правда, этого не заметил.

— Чего, Григорий, кручинишься? Невод, гляди, ладом стоит, погода, гляди, какая — любо! Завтра устроимся и будем загорать, ждать рыбку.

— Место! Ме-е-сто! — вздохнул и нахмурился бригадир. — Не нравится мне вся эта музыка. Не возьмем тут плана, вот помяни мое слово.

— А стоит ли горевать? Не возьмем — так не возьмем. Другие возьмут. Будем отдыхать.

Шелегеда сверху вниз посмотрел на своего зама.

— Слушай, Подя, я б на твоем месте давно купил невод, набрал ораву и спокойненько ловил для торга по договору. Цены там другие, через пару путин, глядишь, миллионером стал. Чего смеешься?

Анимподист оживился:

— Невод сколько стоит? Четырнадцать тысяч? Четырнадцать. Катер, кунгас, лодка… Ну, клади еще с десяток. А и можно… — Он неожиданно зевнул и оглянулся на невод. — Хлопотно, да и деньги девать некуда. Мучайся потом, соображай…

— О себе думаешь. — Шелегеда кивнул в сторону ребят. — Думаешь, им тоже девать некуда? Они пришли заработать, они на меня надеются. Я им сейчас как отец.

— Ну-ну. Родной отец детям последнее не пожалеет. — Анимподист лукаво поджал губы. — Отцу разве самую малость, а?

— Говори-говори, — Шелегеда усмехнулся. — Не малость, а сколько положено.

— Бригадиру положено раза в два больше, нежели любому из них.

— Ну и что? Я — колхозник. У меня коэффициент плюс северные надбавки сполна…

— Выходит, в первую очередь заработает отец?

— Ну и что! — неожиданно взорвался Шелегеда. — Я с четырнадцати лет пуп рву. Это, считай, уже два десятка. Хватит. После путины уйду на заслуженный отдых. — Помолчал и добавил уже спокойно: — Пасеку разведу, дом в лесу выстрою…

— Строй, строй, — вздохнул Анимподист. — Может, когда и медком угостишь.

Анимподист Дьячков

От моря к дому Дьячковых ведет настил из мореных дубовых досок. Еще в конце двадцатых годов возле Русской кошки разбилась торговая американская шхуна. Отец Дьячкова, в то время первый председатель Товарищества по совместному вылову рыбы, собрал людей и перевез по первому снегу на нартах все, что осталось от шхуны. Лесоматериала тогда не было. Решили из пригодных досок и брусьев сколотить первый деревянный домик Товарищества. Уже до прихода первых пург среди яранг стойбища вырос приземистый, крепкий, словно монолит, домик с жестяной гофрированной крышей. Здесь разместились контора и клуб одновременно, фельдшерский пункт и мехмастерская. Запахи целых эпох смешались в трех больших дубовых комнатах с рундуками вдоль стен: трубочного табака и машинного масла, мореной древесины и лекарственной камфоры, оленьих шкур и заокеанского спирта… Шхуна везла к берегам Чукотки «огненную воду» в обмен на пушнину и моржовую кость.

С окончательным приходом Советской власти на Чукотку в стойбище Энмыгран первый пароход доставил товары и лесоматериал. Рядом с конторой простроили склад и школу. Добротные дома теснили яранги. А спустя десятилетие после Великой Отечественной войны правительство выделило средства для создания новых комплексов центральных усадьб всех колхозов Чукотки. Энмыгран переселился на левый берег небольшой речушки Дежневки, а «дубовый дом» остался на правом. Долго думали, что с ним делать, а тут старик Дьячков вышел на пенсию, вот правление колхоза и отдало ему этот дом в вечное пользование. Лучшего подарка для старика не могло и быть. Ведь здесь, в этой избе, прошли его самые светлые и самые трудные годы. Здесь ему вручали партийный билет и первую награду — орден Красной Звезды — за участие в спасении челюскинцев. Здесь он мечтал с единомышленниками о новой жизни Энмыграна, спорил и убеждал, радовался и огорчался. Здесь впервые познакомился с девушкой-чуванкой Еленой, жительницей глухого села в самых верховьях Лососевой реки. Она возвращалась домой с первой конференции комсомольцев Чукотки… Здесь, наконец, родился у них первенец Анимподист.

Сейчас старикам по семьдесят. Сам он в сезон путины работает в коптильном цехе. В свободное время уходит за нерпой, не пропускает и гусиную охоту. Правда, слух стал сдавать, а ведь раньше на звук сваливал гуся.

Матушка — та грибница и ягодница. Оттого никогда не бывает пуст их семейный ледник, тут и засахаренная морошка, голубица, княженика, маринованные грибы, соленая кета и копченый голец, замороженная нельма на строганину, нерпичья печень, дичь… Оленину в колхозе берут сразу тушей, сахар и чай — ящиками. Старая привычка, тундровая.

Одеваются Дьячковы во все прочное и чистое. На выход — ладные пыжиковые шапки, унты из камуса. Шубы и костюмы, правда, «материковского» производства. Однажды брат старика, живущий в Москве, прислал ему только что входивший в моду кримпленовый костюм. И приписал: «На лето тебе костюмишко приглядел. Ноский, хвалят…» Понравился старику — легкий, для комара непробиваемый. Что еще лучше придумать для летней жары? Стал в нем рыбачить, когда кормить собак, когда разделывать нерпу.

С давних пор старый Дьячков держит собачью упряжку. Когда-то она считалась лучшей из лучших, не один приз взял опытный каюр на традиционных весенних соревнованиях, не одну тысячу километров тундры избороздили стальные полозья нарт. А теперь вот пришлось сократить наполовину число собак в упряжке — хлопот много с ними, силы уж не те. Но все равно зимой Дьячков без упряжки обходиться не может… Для проверки песцовых капканов нет лучшего транспорта. Это Анимподист — тот купил мотонарты «Буран» и каждое воскресенье отправляется на лед лимана за корюшкой.

Анимподист окончил вечернюю школу-десятилетку. Дальше учиться пока не пожелал. Все откладывает до лучших времен. Говорит, в соседнем городе есть только педучилище, а оно ему ни к чему. Ехать в областной центр или еще куда — хлопотно. Свою рыбацкую службу он любит. Да что любит! Если бы вдруг вышел такой указ, что, мол, не только не будут платить за путину, но еще и брать за право в ней участвовать — Анимподист бы два раза не думал: «Нате, берите, только дайте душу отвести».

Так он рассуждает и потому, что к деньгам ровен, если не сказать, равнодушен. В одну из путин вдруг нашло на него затмение: за две с половиной тысячи скупил все цветы городской оранжереи и раздарил их отъезжающим девчатам с рыббазы. Сам-то он еще холостяк.