А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

• Название: De Secreto / О Секрете
• Автор: А. Фурсов
• Издательство: Товарищество научных изданий КМК
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: ISBN 978-5-9907838-2-9

Сборник научных трудов логически продолжает сборники «De Conspiratione/О Заговоре» (М., 2013) и «De Aenigmate/О Тайне» (М., 2015). В представленных работах исследуется ряд скрывающихся за завесой секретности событий XIX–XX вв. Речь идёт о событиях мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы.

---

Неужели Александр Исаевич собирался ходить в «до дыр заношенном ватнике» в Жуковке, в элитном, закрытом для обычных людей посёлке, в котором жили правительственные чиновники и представители высшего слоя столичной интеллигенции?

А в том, что Александр Исаевич был способен на это, мы можем убедиться, читая его воспоминания. В декабре 1962 г. он, простой рязанский учитель, начинающий автор, по вызову ЦК на обкомовской машине едет в Москву на встречу руководителей партии и правительства с деятелями культуры: «Я, — пишет Александр Исаевич, — нарочно поехал в своём школьном костюме, купленном в “Рабочей одежде”. В чиненных-перечиненных ботинках с латками из красной кожи по чёрной, и сильно нестриженный… Таким зачуханным провинциалом я привезён был во мраморно-шёлковый Дворец Встреч… В раздевалке ливрейные молодцы приняли моё тёртое унылое длинное провинциальное пальто»[253].

Видимо, «в чиненных-перечиненных ботинках с латками» он появлялся и в других местах, свидетельством чего может служить разговор Натальи Алексеевны с К.И. Чуковским 19 июля 1966 г. Передавая её слова о своём муже, Корней Иванович записал: «Говорю ему: тебе нужны ботинки. А он: ещё не прошло десяти лет, как я купил эти»[254].

Подобным же образом Александр Исаевич любил показаться и на рязанских улицах. «Когда Солженицын приезжал в Рязань из Давыдова, — вспоминала А.М. Гарасева, — у него был вид старого колхозника из глухой деревни: куртка-стеганка (видимо, обыкновенный ватник, который называли фуфайкой или телогрейкой. — А.О.), шапка с ушами, и весь он выглядел каким-то усталым и измученным»[255].

В таком виде застал его бывший генерал П.Г. Григоренко, побывавший у него зимой 1968–1969 гг. в Давыдове: на плечах «фуфайка», на ногах «огромные зэковские бахилы»[256]. Весьма скромным был и ужин: «по кусочку свиного сала, чёрный хлеб, луковица, перловая каша-концентрат», «флакон из-под духов, в нём на 1/3 спирт», завтрак: «картофель», «снова по кусочку сала, луковица, соль, растительное масло», «снова накапали в рюмки спирта»[257].

Образ неприхотливого, бедствующего писателя А.И. Солженицын начал внедрять в сознание окружающих, как только стал выходить в люди. Рассказывая о своём первом появлении в редакции «Нового мира», он пишет: “Расспрашивали о моей жизни, прошлой и настоящей, и все смущённо смолкли, когда я бодро ответил, что зарабатываю преподаванием шестьдесят рублей в месяц, и мне этого хватает»[258]. В те годы за 60 руб. в месяц один человек прожить мог, но очень скромно. Чтобы это было понятнее, приведу следующий факт. Тогда в высших учебных заведениях студент получал стипендию только в том случае, если доход семьи составлял менее 100 руб. в месяц на человека.

Можно представить, как смотрели на Александра Исаевича сотрудники редакции «Нового мира». «Все были в восторге от того, — вспоминает В.И. Войнович, — как он пишет, как держится и что говорит. Говорит, например, что писатель должен жить скромно, одеваться просто, ездить в общем вагоне и покупать яйца обыкновенные по девяносто копеек, а не диетические по рублю тридцать»[259].

Эти обыкновенные яйца по девяносто копеек нашли отражение и в воспоминаниях самого А.И. Солженицына. Рассказывая, как однажды в 1967 г. он возвращался из Москвы в Борзовку, Александр Исаевич пишет: «Это было 8 июня, на Киевском, вокзале, за несколько минут до отхода электрички на Наро-Фоминск, с продуктовыми сумками в двух руках, шестью десятками дешёвых яиц»[260]. Видимо, этот эпизод нашёл отражение в дневнике А.И. Кондратовича. 16 июня 1967 г. после одной из встреч с А.И. Солженицыным он записал: «Живёт стеснённо. Уезжал в прошлый раз в Рязань. “Шесть десятков яиц увёз» — сказал мне. “А разве в Рязани нет их?” — “По девяносто копеек нет. Есть по рублю сорок. А на шесть десятков разница уже почти целый проездной билет”»[261]. Подсчитать разницу нетрудно. Три рубля.

Но, оказывается, в Рязани не было не только обычных яиц по девяносто копеек, но и хлеба. «Сегодня утром, — записала 4 марта 1967 г. Л.K. Чуковская в дневнике, — уехал от нас живший несколько дней Солженицын. Ватник, ушанка. Вынес из дверей на площадку тяжёлый мешок с хлебом и с трудом взвалил его на спину. Угловатый тяжёлый мешок, словно камнями набитый. Таким теперь всегда я буду помнить Солженицына»[262].

Мотив о бедственном положении, в котором долгое время находился писатель, звучит во многих воспоминаниях о нем. Так, в 1967 г. в беседе с Н. Бианки А.Т. Твардовский заявил: «У него за душой ведь нет ни копейки»[263]. «Денег у них не было, — вторила ему А.М. Гарасева, — они с женой копили их всю зиму на отпуск, а потом летом отправлялись по добытым адресам бывших лагерников»[264]. «Денег у Солженицына нет. Это ясно», — читаем мы в дневнике А.И. Кондратовича[265].

Наслушавшись рассказов Александра Исаевич, даже Г.П. Вишневская, которую очень трудно провести, с удивлением и восхищением пишет: «Жил Александр Исаевич на один рубль в день — так распределил он на много лет свой довольно большой гонорар за Ивана Денисовича»[266].

Лидию Корнеевну Чуковскую Александр Исаевич сумел убедить, что живёт в день всего на несколько копеек, отказывая себе во всём[267].

Но оказывается, если верить писателю, в его жизни бывали дни, когда он не мог наскрести на хлеб даже нескольких копеек. Выступая 20 марта 1976 г. в Мадриде, он с возмущением заявил: «Коммунистическая печать очень любит спекулировать на том, что вот Солженицын поехал на Запад и стал миллионером. Когда я в Советском Союзе голодал, они не писали об этом»[268].

Чтобы понять, о чем идёт речь, как современник писателя могу сообщить: килограммовая буханка чёрного хлеба стоила тогда 14 копеек. Получается, что в жизни писателя были дни, когда он не мог купить даже чёрного хлеба. Пишу, и слезы катятся у меня из глаз.

Г.П. Вишневская уверена, что до получения Нобелевской премии, Александр Исаевич жил только за счёт гонораров от «Ивана Денисовича», но 30 марта 1972 г. в интервью «Нью-Йорк тайме» и «Вашингтон пост» А.И. Солженицын назвал нам ещё один источник своих доходов: «После гонораров за «Ивана Денисовича» у меня не было существенных заработков, только ещё деньги, оставленные мне покойным К.И. Чуковским, теперь и они подходят к концу. На первые я жил шесть лет, на вторые — три года»[269].

Откровения нобелевского лауреата настолько потрясли его поклоников, что один из них, американский писатель Альберт Мальц, направил в редакцию «Нью-Йорк таймс» письмо, в котором заявил о своей готовности помочь деньгами бедствующему собрату по перу.

Узнав об этом, Александр Исаевич был растроган. Поблагодарив А. Мальца за предложенную помощь, он заявил, что «хотя и очень смущён» таким предложением, но «готов принять деньги», правда, как уважающий себя человек только с возвратом, т. е. «в долг»[270].

Однако если А.И. Солженицын на протяжении многих лет еле-еле сводил концы с концами, если он носил ботинки по десять лет и вынужден был появляться на рязанских улицах в сапогах и фуфайке, если иногда он жил даже впроголодь, то как ему удалось приобрести дачу за 2600 рублей[271], одну автомашину не менее чем за 3000[272]', вторую за 7500 валютных рублей (1971 г.)[273], третью за столько же (1972 г.)[274]? А благоустройство новой квартиры? А ремонт дачи? А ежегодные комфортабельные поездки (и ведь останавливался не где-нибудь, а в таких, например, столичных гостиницах, как «Будапешт» и «Москва»)? Да если посмотреть на фотографии, обнаруживается, что Александр Исаевич и Наталья Алексеевна не ходили годами в одной и той же одежде.

Более того, как мы знаем, с 1 мая 1969 г. Наталья Алексеевна, оклад которой составлял 320 руб., вообще оставила работу. Причём, что следует подчеркнуть, почти за полгода до смерти К.И. Чуковского. В результате к весне 1972 г. Н.А. Решетовская пожертвовала примерно 11520 руб. Такое можно было позволить лишь при условии компенсации не меньшей суммы из другого источника. А ведь не следует забывать, что с конца 1969 — начала 1970 г., т. е. до получения Нобелевской премии, «нищенствующий» писатель стал содержать собственного адвоката и не где-нибудь в Рязани, а за границей.

К сожалению, у нас пока нет возможности получить полное и точное представление о бюджете семьи А.И. Солженицына до его отъезда за границу. Но некоторые расчёты сделать всё-таки можно. Как доцент Наталья Алексеевна Решетовская получала 320 рублей в месяц, пенсия её матери составляла 50 рублей, около 80 рублей приходилось на пенсию двух её тётушек: Марии Николаевны и Нины Николаевны[275]. Итого 450 рублей. Делим на пять членов семьи, получаем 90 рублей. Таким образом, даже если бы Александр Исаевич вообще не работал, у него была возможность жить не на один рубль, как он сумел уверить знаменитую певицу, а на три рубля в день.