А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

• Название: De Secreto / О Секрете
• Автор: А. Фурсов
• Издательство: Товарищество научных изданий КМК
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: ISBN 978-5-9907838-2-9

Сборник научных трудов логически продолжает сборники «De Conspiratione/О Заговоре» (М., 2013) и «De Aenigmate/О Тайне» (М., 2015). В представленных работах исследуется ряд скрывающихся за завесой секретности событий XIX–XX вв. Речь идёт о событиях мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы.

---

Теперь «вообразим» лучшее время в году, когда на столе появлялась долгожданная картошка. Поскольку ничего другого не было, её приходилось есть каждый день. Вероятнее всего, картофель варили, так как в сыром виде мы его почему-то не любим, а для жареного нужны жиры. Между тем других продуктов, по утверждению нашего правдолюба, провинция не знала. Не знала ни соли, ни масла, ни мяса, ни молока, ни яиц, ни овощей, ни фруктов. Не знала даже хлеба. Это покруче, чем в ленинградскую блокаду. И ведь как умели дурачить: никто, кроме А.И. Солженицына, полного отсутствия «других продуктов» в нашей стране не замечал.

Да, в советские времена провинция испытывала острую нехватку многих видов продовольствия. Я сам, родившийся и выросший в деревне, больше тридцати лет стоял в очередях за хлебом, мясом, сахаром и так далее. Но я не только не голодал, но и не видел, чтобы в послевоенные годы кто-нибудь умирал от голода. Зачем же доводить эту проблему до абсурда?

А вот другой перл, с помощью которых лауреат Нобелевской премии создавал себе за рубежом славу отважного правдолюбца: «У нас инвалидов Отечественной войны убирают из общества, чтоб их никто не видел, ссылают на отдалённые северные острова, — инвалидов, тех, кто потерял здоровье в защите родины. Инвалидов преследуют, притесняют»[289].

Я не был сторонником прежней политической системы, но как современник А.И. Солженицына утверждаю: мне неизвестно ни одного случая, чтобы в советском обществе человека преследовали и тем более ссылали «на отдалённые северные острова» только за то, что он инвалид, а вот то, что система социальной помощи инвалидам в те времена хотя и являлась очень несовершенной, но существовала и была во много раз гуманнее и эффективнее, чем сейчас, — это можно доказать без труда.

Есть ли у А.И. Солженицына хоть какие-либо материалы о преследовании советских инвалидов? Нет. Ни одного. Иначе бы он их обязательно привёл. Значит, опять перед нами сознательная ложь.

И уж довеем об анекдотичных фактах поведал писатель в 1976 г. в Испании: «Я смотрю, как у вас работают ксерокопии. Человек может подойти, заплатить 5 песет и получить копию любого документа. У нас это недоступно ни одному гражданину Советского Союза. Человек, который воспользуется ксерокопией не для служебных целей, не для начальства, а для самого себя, получает тюремный срок, как за контрреволюционную деятельность»[290]. Этого Александру Исаевичу показалось недостаточным, и в другом интервью он уточнил: «В Советском Союзе за то, что в Испании стоит 5 песет — цена одной ксерокопии, — дают десять лет тюрьмы или запирают в сумасшедший дом»[291].

Вот так. За то, что советский человек, скажем, ксерокопировал на работе свидетельство о браке или ордер на квартиру — десять лет или психушка. Это при Брежневе. А за попытку создания антисоветской организации автор этих откровений получил только восемь лет. И когда? При Сталине.

Отметив, за какие пустяки в Советском Союзе можно угодить за решётку, далее А.И. Солженицын заявил: «В моей стране в течение 60 лет никогда не была объявлена ни одна амнистия»[292]. Обратив внимание на это заявление, B.C. Бушин назвал четыре амнистии[293]. Может быть, А.И. Солженицын плохо знал историю. Ничего подобного. В «Архипелаге» фигурируют три амнистии 1945, 1953 и 1955 гг. Значит, перед нами не ошибка, а сознательная неправда, т. е. неприкрытая ложь.

Чтобы западный обыватель не питал иллюзий насчёт разрядки, в одном из своих интервью Александр Исаевич поведал: «Приезжающие из советской провинции рассказывают, что за дружелюбные разговоры с иностранцами (при выставках) советских граждан открыто избивают тут же, для поучения публики»[294].

Представляете? Чтобы скрыть свои агрессивные помыслы, советское правительство затеяло разрядку и, чтобы обмануть доверчивых иностранцев, поверивших в неё, стало организовывать культурные мероприятия, приглашая на них гостей из-за рубежа, но своих сограждан инструктировало, чтобы они демонстрировали гостям ледяную официальность, видимо, для того, чтобы иностранцы сразу поняли, что их обманывают. Ну, а тех сограждан, которые не понимали этого и вели себя с гостями дружелюбно, т. е. гостеприимно, тут же на этих мероприятиях прямо на глазах у всех для поучения публики избивали.

И это называется правдой?

«Правда» о ГУЛАГе

Именуя А.И. Солженицына великим писателем, Кондолиза Райс от имени Государственного департамента США заявила: «Главная заслуга писателя заключалась в том, что благодаря ему мир узнал правду об ужасах ГУЛАГА»[295].

Да, «Архипелаг» производит страшное впечатление. Однако когда B.C. Бушин попытался выяснить, откуда писатель черпал свою «правду» о ГУЛАГе, то был поражён.

«То и дело в его историях, — пишет он, — безымянно фигурируют “один врач” (Архипелаг ГУЛАГ. 1 изд. Т. 3, 468), “один офицер” (3, 525), “водительница трамвая” (1, 86), “водопроводчик” (1, 86), “учительница” (3, 65) и т. д. Иногда к профессии он, расщедрившись, добавляет психологический, физический или какой иной штришок: “один насмешливый сапожник” (3, 14), “глухонемой плотник” (2, 287), “полуграмотный печник” (2, 86), “известный кораблестроитель” (3, 393)… В других случаях указывает национальность и скажем, возраст: “одна гречанка” (3, 400), “одна украинка” (3, 528), “молодой узбек” (3, 232), “чувашонок” (2, 288), “один из татар-извозчиков” (1, 64)… А встречается ещё и такое: “одна баба” (3, 377), “один парень” (2, 2, 184), “один зэк” (3, 73), “один очевидец” (3, 560), “две девушки” (3, 246), “двое ссыльных” (3, 397), “три комсомолки” (3, 13), “шесть беглецов” (3, 212), “мужик с шестью детьми” (1, 87), “несколько десятков сектантов” (2, 63), “полсотни генералов” (1, 91), “730 офицеров” (3, 34), “свыше 1000 человек” молодёжи (3, 33), “5000 пленных” (3, 32)… И даже из этих тысяч ни одного живого имени!»[296].

«На страницах 287–288 второго тома «Архипелаг», — пишет B.C. Бушин далее, — читаем 13 леденящих кровь историй о беззаконии. В 9 из них нет не имён, ни дат, ни места происшествия, а только атрибуция такого рода: “портной”, “продавщица”, “заведующий клубом”, “матрос”, “пастух”, “плотник”, “школьник”, “бухгалтер”, “двое детей”. В остальных четырёх историях есть кое-какие имена и названия, но они до того расплывчаты и неопределённы, что в сущности тоже ничего не дают: например, “Элочка Свирская”, “неграмотные старики Тульской, Калужской и Смоленской областей”, “тракторист Знаменской МТС”, а Знаменский район есть в областях Смоленской, Омской, Тамбовской и Кировоградской, да ещё в Орловской области, в Донецкой, на Алтае есть поселок Знаменка да в Калиниградкой области — поселок Знаменка»[297].

«Если теперь перейти к вопросу о цитатах и источниках в “Архипелаге”, то… цитат, сносок и ссылок на те или иные издания у него неизмеримо меньше, чем ссылок на такие источники, как: “говорят”, “вот говорят”, “говорили”, “как говорят”, “как некоторые говорили” и т. п. («Архипелаг», т. 1. С. 45, 63,138,277,433,438,459, 505, 504, т. 2. С. 98, 125, 237, 241, 342, 381, 404, т. 3. С. 237, 239, 240, 258, 316, 337, 381, 385 и др.). Или: “по слухам” (1, 354), “по московским слухам” (1, 102), “шли слухи” (2, 485), “дошли слухи” (2, 280), “прошёл слух” (1,181), “есть слух глухой” (1,167), “слух этот глух, но меня достиг” (1, 374), “есть молва” (1,113), “мы наслышаны” (1, 289) и т. д. Или ещё: “рассказывают” (2, 54), “рассказывали” (1, 219), “по рассказам” (3, 346), “если верить рассказам” (1,277)»[298].

Неудивительно поэтому, что многие описываемые автором факты имеют фантастический характер. Вот несколько примеров.

Однажды, читаем мы в «Архипелаге», «роту заключенных около ста человек ЗА НЕВЫПОЛНЕНИЕ НОРМЫ ЗАГНАЛИ НА КОСТЕР — И ОНИ СГОРЕЛИ» («Об этом мне рассказал один только человек, близко бывший: профессор Дмитрий Павлович Калистов[299], старый соловчанин[300], умерший недавно»[301]).

Невероятность этого факта видна невооружённым взглядом.