Леонид Вишняцкий - Вооруженное насилие в палеолите

• Название: Вооруженное насилие в палеолите
• Автор: Леонид Вишняцкий
• Издательство: Stratum plus.
• Жанр: История

Статья посвящена вопросу о существовании и интенсивности вооруженного насилия на разных стадиях палеолита. В первых двух разделах даны обзор и анализ палеоантропологических и изобразительных данных, имеющих отношение к этой теме. В третьем разделе рассматривается проблема оценки изменений в интенсивности вооруженного насилия по ископаемым материалам. Собраны и представлены (табл. 1 и 2) все доступные сведения о находках на памятниках палеолита и мезолита костей людей и животных с застрявшими в них фрагментами каменных или костяных наконечников. Показано, что все находки такого рода возрастом старше 15 тыс. лет — это кости животных (10 костей 10 особей с 9 памятников). Напротив, после 15 тыс. лет соотношение резко меняется, и число находок человеческих костей с вонзившимися в них обломками оружия (29 костей 27 индивидов с 17 памятников) почти сравнивается с числом аналогичных находок костей животных. Учитывая, что количество раскопанных фаунистических остатков на несколько порядков превышает количество антропологических находок, такое равенство может свидетельствовать о важных изменениях в динамике вооруженного насилия (и жизни общества в целом) в конце палеолита.

---

Для ранней и средней поры верхнего палеолита западной и центральной Европы (ориньяк, граветт и синхронные им индустрии), а также для современных им культур внеевропейских регионов явных свидетельств боевого травматизма нет. М. Бреннан (Brennan 1991), проанализировавшая останки 209 людей среднего и верхнего палеолита юго-западной Франции, пришла к выводу, что следов ранений на их костях совсем немного, а те, которые есть, можно с равной долей вероятности объяснить как насилием, так и несчастными случаями. В пользу второго из этих двух возможных объяснений говорит полное отсутствие в изученной выборке повреждений от парирования ударов, а также ран на левой стороне головы.

По-разному можно объяснить и повреждения на костяках из Дольни Вестониц в Чехии. Б. Клима предположил, что двое индивидов из тройного погребения, найденного на этом памятнике, встретили насильственную смерть, отметив также в этой связи и три заживших раны на лобной кости мужчины из одиночного погребения, открытого в 1987 г. (Klima 1988: 835). Впоследствии в изложении некоторых авторов эта гипотеза приобрела вид доказанного и притом раздутого факта (см., напр.: Boesch 2009: 1412). Напротив, Д. Анри-Гамбье, проанализировавшая эти материалы, пришла к заключению, что травматизм в данном случае вполне мог иметь бытовой характер, и что вообще раны, нанесенные оружием, на граветтских костяках отсутствуют или редки (Henry-Gambier 2008: 170).

Еще одним памятником, который часто фигурирует в литературе в связи с темой вооруженного насилия в палеолите, является Машицкая пещера в южной Польше. Здесь в хорошо сохранившемся культурном слое среднего мадлена наряду с каменными и многочисленными костяными орудиями найдено около 50 фрагментов как минимум 16 человеческих черепов, залегавших среди костей животных. На них были идентифицированы следы резания, скобления и даже скальпирования, что исследователи стоянки сочли достаточным основанием для того, чтобы говорить

На этой же странице своей в целом очень интересной книги К. Бёш сообщает читателю, что в Гримальди, в погребении возрастом древнее 24 тыс. л. н., найден скелет ребенка с застрявшим в позвоночнике наконечником. Это, конечно, недоразумение. У одного из младенцев, похороненных в Гроте Детей в Гримальди, в позвонке действительно застряло кремневое острие, но захоронение это относится не к гравет- ту (хотя граветтские погребения в гроте тоже есть), а к эпиграветту, т. е. к самому концу позднего палеолита (см. табл. 1). не только о «каннибализме, ориентированном в основном на поедание мозга» (Koslowski, Sachse-Koslowska 1993: 170) [2], но и об уничтожении обитателей пещеры врагами. То обстоятельство, что наряду с местным на памятнике представлен днестровский и волынский кремень, позволило «разоблачить» вероятного агрессора — людей молодовской культуры или восточного граветта, «которые могли не слишком благосклонно смотреть на пришельцев с далекого запада» (Koslowski, Sachse-Koslowska 1993: 170). Сейчас материалы Машицкой пещеры пересматриваются, и, как пишет П. Петит со ссылкой на устное сообщение Й. Оршидта, судя по первым результатам, их интерпретация может измениться (Pettitt 2011: 273).

Если материалы Машицкой пещеры и других мадленских или синхронных мадлену памятников допускают разные интерпретации, то для последующего периода, т. е. для финала позднего палеолита, имеются очевидные и неопровержимые свидетельства вооруженного насилия. Это, прежде всего, скелетные остатки людей с застрявшими в них фрагментами оружия. Такие находки были сделаны в Европе (Сан Теодоро, Грот Детей, возможно, Монфор), Африке (Джебел Сахаба) и на Ближнем Востоке (Кебара). О них еще будет говориться ниже (см. табл. 1). Кроме того, именно с этого или чуть более раннего времени в погребениях начинают встречаться, иногда в довольно большом числе, каменные и костяные наконечники, которые, судя по их положению среди костей (между ребер, в тазу, внутри черепа), в момент захоронения могли находиться в теле (в мягких тканях) погребаемых. Древнейшая из получивших признание находок такого рода, скелет с местонахождения Вади Куббанья в Египте (Wendorf, Schild 1986), имеет возраст около 21 тыс. л. н., но в основном они относятся к финальному палеолиту (после примерно 15 тыс. л. н.) и послепалеолитическому времени. Конечно, далеко не всегда можно доказать, что эти вещи не являлись просто частью погребального инвентаря, хотя такое предположение не очень хорошо увязывается, например, с их частым присутствием в женских и детских захоронениях.

Рис. 1. Сцена битвы. Неолит (?). Наскальное искусство Испанского Леванта (по Nash 2005: fig. 1c).

Разумеется, встречаются на костяках завершающей стадии палеолита и менее «красноречивые», предположительные свидетельства вооруженного насилия, подобные тем, что описаны выше для более ранних эпох. Например, в могиле XII финальнопалеолитического некрополя в пещере Тафоральт (Марокко, 11–12 тыс. л. н., иберо-маврская культура) на черепах 2 из 5 погребенных зафиксированы повреждения в виде глубоких вмятин и трещин от удара или давления небольшим тупым предметом (галькой, концом палки и т. д.). На черепе ребенка 3–4 лет они локализуются на лобной и правой теменной костях, а на черепе мужчины зрелого (возможно, близкого к преклонному) возраста — над левой глазницей и в правой верхней части лобной кости (близ сочленения ее с теменной и височной костями). Следов заживления нет. Были ли эти повреждения нанесены уже после смерти в процессе осуществления с трупами неких ритуальных действий (следов таких действий много и на этих, и на других костяках из Тафоральт), или же они представляют собой результат насилия и явились причиной смерти, точно не установлено, но последний вариант вполне вероятен (Belcastro et al. 2010).

Завершая краткий обзор палеоантропологических свидетельств вооруженного насилия в верхнем палеолите, можно еще отметить, что половозрастной состав ряда двойных и тройных погребений граветтского (Дольни Вестоницы, Барма Гранде, Сунгирь и др.) и более позднего (Грот Детей) возраста, вкупе с анатомическими особенностями захороненных в них людей, наводит многих исследователей на мысль о том, что эти люди (или, по крайней мере, некоторые из них) были умерщвлены в ходе жертвоприношений (Бужилова 2004; 2005: 86; Formicola 2007; Taylor 2002: 213). Эта гипотеза сама по себе очень интересна, хотя и труднодоказуема [3]. К числу европейских материалов, обычно используемых для ее обоснования, можно добавить еще довольно необычный скелет, найденный на памятнике Вади Матаха на юге Иордании и относящийся к периоду геометрического кебарана (16,5—17,5 кал. тыс. л. н.). Его обозначают как F-81. Принадлежит он мужчине 35–55 лет, необычайно маленького для данной эпохи и данного региона роста (155 см), но физически хорошо развитому. Он лежал лицом вниз, а руки и ноги находились за спиной в таком положении, как если бы при погребении они были связаны (руки привязаны к загнутым назад ногам). Других погребений в такой позе для эпипалеолита Ближнего Востока неизвестно.

Рис. 2. Сцена казни. Неолит (?). Наскальное искусство Испанского Леванта (по Nash 2005: fig. 3).

Рис. 3. Антропоморфные фигуры, нарисованные палеолитическими художниками на стенах пещер и иногда интерпретируемые как изображения людей, пораженных оружием (по Dams 1984). 1 — Пальиччи (Италия); 2 — Пеш-Мерль (Франция); 3 — Су-Гран-Лак (Франция); 4, 5 — Куньяк (Франция).

Костяк сопровождала дырявая каменная чаша (у таза) и длинная кремневая пластина. Рядом находились также фрагменты детского скелета, т. е. захоронение можно считать парным. Скелет F-81 представлен почти целиком, череп хорошо сохранился, но на лобной кости имеется крупное овальное отверстие, которое «могло быть результатом перимортальной модификации» (Stock et al. 2005).

Изобразительные данные

Древнейшими достоверными изображениями актов вооруженного насилия — войны (рис. 1) и казней (рис. 2) — долгое время считались сцены, представленные в наскальном искусстве испанского Леванта, которые многие датировали мезолитом. Предполагалось даже, что они могут отражать конфликты между людьми разных рас (Beltran 1982: 48–51; Nash 2005: 82). Однако давно замеченное сходство между изображениями животных на скалах, с одной стороны, и на керамике с пещерной стоянки Кова дель Ор, с другой, а также результаты абсолютного датирования оксалатных корок на некоторых панелях (Ruiz et al. 2006) почти не оставляют сомнений в том, что левантийское наскальное искусство вообще и батальные сцены, в частности, относятся к неолиту (Lopez-Montalvo 2011: 19). Частично, по мнению некоторых исследователей, они могут датироваться и еще более поздним временем — энеолитом и даже бронзовым веком (Hernandez Perez et al. 1995: 282–284, по Monk 1997: 25). Возможно, древнейшими из известных в настоящее сцен вооруженного насилия являются рисунки сражающихся людей из северной Австралии, для которых постулируется возраст около 10 тл (Tagon, Chippindale 1994).