Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

• Название: Золотые миры.Избранное
• Автор: Ирина Кнорринг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 5-86020-054-14

---

13/ X, 1923

«Вокруг — мучительная тишь…»

Вокруг — мучительная тишь…
Смотрю на небо бледной осени,
На выступы соседней крыши,
На зелень траурную сосен.

Там, за окном, тоска и лень,
А у меня — загадка давняя.
И медленно блуждают тени,
И ветер прикрывает ставни.

13/ X, 1923

Дон-Жуан («Сонны зданья тёмного Мадрида…»)

Сонны зданья тёмного Мадрида,
В лунном призраке — обман.
В парке, на скамье, тоской убитый,
Сын столетий — Дон-Жуан.

Веет безотчётное страданье
В жуткой бледности лица,
А в глазах — усталое блужданье,
Без начала и конца.

Шепчут струи белого фонтана,
Пахнут пряные цветы
Тёмная фигура Дон-Жуана
Раздвигает гибкие кусты.

Он цветов задумчивых касался
Злым движением руки,
И сжимали судорожно пальцы
Увядающие лепестки.

В них скрывалась горькая обида
В том, что было и цвело.
По туманным улицам Мадрида
Позабытое прошло.

Плотны зацелованные губы,
Брови сжаты ломаной чертой,
Тонкий профиль, сумрачный и грубый,
Веет жуткой немотой.

Он склонился к белому фонтану
В тёмной глубине аллей,
Где любил он видеть Донну-Анну,
Где любил мечтать о ней.

В пьяном, как вино, благоуханье,
В монотонной песне струй
Слышит он последнее прощанье
И последний поцелуй.

Гордый блеск блуждающего взора,
Горькая усмешка на губах…
Каменной улыбки командора
Вспомнил он зловещий страх.

Тихий ропот белого фонтана…
Что-то шепчущая темнота….
Где теперь ты, где ты, Донна-Анна,
Отлетевшая мечта?

Тонкий месяц, молодой и стройный,
Над старинным замком встал.
Дон-Жуан, бессмертный, беспокойный,
Не нашедший идеал.

Неба потемневшего завеса
Отражала белые цветы.
Образ милой, ласковой Инессы
Выплывал из темноты.

Страстные, призывные объятья,
Предназначенность пути.
Грубо зацелованного счастья
Не вернуть и не найти.

Вечный бред бессмертного скитальца,
Вечное исканье красоты…
Нервно-шевелящиеся пальцы
Мяли белые цветы.

Билась в нём назойливая мука,
Хмурилась упрямо бровь…
Поцелуи, женственные руки.
Быстро проходящая любовь.

И прошли года, прошли столетья.
Та же ночь и та же тишь…
Дон-Жуан, ты можешь ли ответить?
Дон-Жуан, молчишь?

Он молчит, не даст ответа,
Он, кто верил и искал…
Дон-Жуан, бессмертный и воспетый,
Не нашедший идеал.

16/ X, 1923

«Всенощная шла в пустом бараке…»

Всенощная шла в пустом бараке,
Силуэты в сумраке окна…
Тонкий свет, недвижный и неяркий,
На дорогу пролила луна.

Доносилось медленное пенье,
Как всегда звучащее тоской.
Были ярки белые каменья
Под холодной, скользкою луной.

Тишина, о чём-то вспоминая,
Потонула в лунной глубине.
Отчего — я и сама не знаю —
Стало грустно и тоскливо мне?

20/ X, 1923

«Опять мне грустно и опять мне жаль…»

Опять мне грустно и опять мне жаль
Каких-то дней затерянные миги.
Красивая, бессильная печаль
Блуждает на листах раскрытой книги.

Я закрываю медленно глаза,
Мне стало душно, стало как-то тесно,
В полубреду я слышу голоса:
То плачет ветер, плачут чьи-то песни.

Мне скучно и мучительно одной,
В глухой, ещё не названной тревоге.
Я открываю дверь и под луной
Сверкают ярко белые дороги.

Упал прозрачно-тонкий свет луны
На белые облупленные стены,
А на столе — печальны и нежны,
Красиво увядают цикломены.

Неясная, нетронутая грусть
Упала на недвижные ресницы.
Я тихо повторяла наизусть
Стихов любимых быстрые страницы.

Передо мной раскрытая тетрадь…
А за стеной тоскливо плачет ветер.
Закрыв глаза, я молча стала ждать,
Чего-то ждать, во что-то тайно верить.

21/ X, 1923

«Я хочу быть мечтою…»

Я хочу быть мечтою,
Быть одной в целом свете,
Загореться с зарёю
И с зарёй догореть.

Быть мгновенною грёзой,
Быть свободной, как ветер.
На заре бледно-розовой
Не желать и не верить.

Но, сверкнув неумело,
Вдруг померкнули крылья.
И во мглу отлетела я,
В тихий омут бессилья!

И коснулась случайно
Солнце синего платья…
Не жалей, что нечаянно
Я сгорела в закате.

23/ X, 1923

«Из былей, небылиц и снов…»

Из былей, небылиц и снов
Вечер сплетал игру,
И были тусклы и темны
Свечи в сумраке окна,
Звучала ночь, звучала даль,
Тучи таяли, как сны.
Плеча коснулся моего
Луч, скользящий на стене.

25/ X, 1923

«Было, пело, уходило…»

Было, пело, уходило
В золотом полубреду.
Что-то тихо и уныло
Уплывало в пустоту.

Солнце, солнце, луч заката
Над недвижной дымкой гор…
Вечер тихий и крылатый
Крылья в небе распростёр.

Было, билось, отцветало,
За моей стеной молчит…
Солнце в небе разбросало
Ярко-красные лучи.

Солнце, небо, луч игривый,
Ускользающий во тьму.
Сердце тихо, боязливо
Повинуется уму.

Ум какой-то цепью сдавлен,
Сонно шевелится мгла…
Сквозь притворенные ставни
Ночь пришла и унесла…

26/ X, 1923

Мамочке («Смотри на закатные полосы…»)

Смотри на закатные полосы,
На землю в красной пыли.
Смотри, как колеблет волосы
Ветер чуждой земли.

Как сосны вершинами хвойными
Колышут вихри лучей,
Смотри, как лучи беспокойные
Горят на твоём плече.

В недвижном седеющем воздухе
Закат разлил красоту.
Смотри, как арабы на осликах
В закатную даль идут.

Смотри, как маслины дуплистые
Не могут ветвей поднять,
Как искрится золотистая
Волос твоих светлая прядь.

И небо пурпурово-красное
Горит на краю земли,
И что-то хорошее, ясное
Клубится в красной пыли.

28/ X, 1923

«Нет, не кровь в сиянии заката…»

Нет, не кровь в сиянии заката,
А густое, пьяное вино.
Веет предвечерняя прохлада,
И в моё открытое окно
Тихо льётся воздух розоватый.

Нет, не страшная, бессмысленная тайна
Красным флагом жжёт издалека!
Медленно теряют очертанья
С золотым обрезом облака.
Жизнь звучит в каком-то вихре пьяном,
Странно-безотчётна и легка.

Нет, не кровь, не смерть и не проклятье,
В ярком догоранье — тишина.
Не могу холодных глаз поднять я,
Огненным закатом сожжена.
Тонкий луч играет в складках платья
И дорога белая ясна.

29/ X, 1923

«День прошёл, в Сфаяте стало тише…»

День прошёл, в Сфаяте стало тише,
Всё укрылось в сон и тишину.
Черепица щёлкает на крыше,
Рыжий Чарли смотрит на луну.

А луна встаёт из-за Кебира,
Как большой кроваво-медный щит,
Будто страшный глаз следит за миром
И пускает по морю лучи.

Провода на чёрном небе стонут.
Люди спят под сводом красных крыш.
Может быть, приснились миллионы
Тем, кто собирается в Париж.

Или ветер жалобно принёс им
Грубый свист фабричного гудка.
Мокрая, заплаканная осень
Смотрит из-под серого платка.

Больше нет минувшего простора.
На шоссе не слышно голосов.
Плачущая осень распростёрла
Над Сфаятом сумрачный покров.

Медленные, гаснущие миги,
Дрожь и холод плотно-сжатых рук…
На столе письмо, тетради, книги
И от лампы неподвижный круг.

Что? Зачем? Я знаю слишком мало.
Что ж, пора отдаться тишине,
С головой укрыться одеялом
И неловко вздрагивать во сне.

Страшно мне и грустно в этом мраке,
Сонный мир я не могу понять.
Всюду вопросительные знаки
Дразнят испытующе меня.

И в простой, неназванной печали
Бьенье сердца режет тишину…
Мимо пробежал мохнатый Чарли,
Потерявший в облаках луну.

31/ X, 1923