Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.

• Название: Реплика в зал. Записки действующего лица.
• Автор: Даль Орлов
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 0101

---

- Точно? Может, показалось?

- Выскочил! В другую дверь! Я - за ним, а он захлопнул!

- Пойдем посмотрим.

Действительно, в номере, который достался Геннадию, кроме входной, была еще одна дверь, ведущая неизвестно куда. Она была заперта. Обстановка накалялась.

- Что ж, будем ночевать у меня. Кровать вон: как степь, хоть вчетвером.

Взяли вещи, вернулись в мой номер.

-Надо ребятам звонить, - к Геннадию возвращалось его прежнее деятельное состояние. - Может, подъедут. Тут вообще неизвестно чего - Сингапур, твою... Вхожу, а он выскакивает, черный, в лаковых ботинках...

Попытались прозвониться из номера. Не получилось.

- Пойду вниз, пусть объяснят, как у них тут, позвоню оттуда.

- Лучше вместе. Не стоит одному.

- Да ты что?! А сюда припрутся? Вещи перероют...

Он мужественно ушел, я мужественно остался его ждать.

Минут через сорок гробовую тишину номера, затянутого коврами и портьерами, разорвал телефонный звонок. В тот момент я уже лихорадочно продумывал аварийный вариант действий в случае пропажи без вести в юго-восточной Азии начальника производственного главка Госкино СССР.

Геннадий говорил отрывисто и глухо, очевидно прикрывая рукой трубку:

- Ребята пока не отвечают... Тот, на каблуках, пристал с обезьяной...

- - С какой еще обезьяной?

- На цепи... Буду дозваниваться.

Вернулся Геннадий еще минут через тридцать, сказал, что дозвонился, что сегодня ребята не приедут, а завтра в девять будут и повозят по городу.

- А что за обезьяна?

-Да на каблуках, портье, гад, пристал: у него там, рядом садик и сидит обезьяна на цепочке. Он, значит, показывает лопухам вроде меня и за это деньги берет. Я же не знал, что за деньги. Пошел смотреть.

- И заплатил?

- Еще чего! Деньги-то у тебя.

- А он?

- А он, говорит, можно девочек организовать.

- Как ты понял?..

- Ну, шесть-то слов я знаю!..

Перед сном мы проверили запоры, теснее сдвинули портьеры, тяжелым креслом перегородили проем входной двери. Но пасаран!

В голове было мутно. Сколько временеи по-московски, сколько по-веллингтонски, не сообразил бы и академик Ландау. Ясно было одно - ночь.

Полез за эуноктином, предложил Геннадию.

- Снотворное не принимаю, никогда, - сказал он.

- А я в таких случаях делаю исключение, чтобы уснуть наверняка. - Заглотнул для верности две облатки, и мы улеглись на обширной кровати, вдалеке друг от друга и параллельно. Отключился сразу.

Проснулся в полном мраке.

Было так темно и так тихо, что если бы не реальная мысль о возникшем малом ночном желании, то не понял бы, что проснулся. Стал вспоминать, в какой стороне туалет. Свет не зажег, опасаясь разбудить товарища, который ровно дышал где-то в отдалении.

Вспомнил. Мысленно проложил предстоящий маршрут и осторожно встал. От снотворного шатало, как под ветром, но, вытянув вперед руки, я вполне благополучно достиг цели.

А вот как возвращаться - забыл. Стоял во мраке, пошатываясь, и не знал куда сдвинуться. И где выключатель - неизвестно.

Постепенно созрел план: сильно присев и выдвинув вперед ладони, я попытался нащупать край нашей необъятной кровати. И - о, радость! - нашел.

Дальше - только логика. Поскольку Геннадий лежит на той половине кровати, что ближе к туалету, то, нащупывая нижнюю кромку ложа, чтобы не дай бог, не задеть спящего, надо найти угол кровати, повернуть на 90 градусов, не спеша миновать торец, повернуть еще на 90 градусов и можно будет ложиться - там мое место.

Пошел. Со стороны моя поза выглядела, конечно, странной, но со стороны смотреть было некому. Главным было не потерять равновесие и не оторваться от путеводной нижней кромки.

Сделав нужное количество поворотов, я вздохнул с облегчением, наконец можно было присесть и - сел на Геннадия. Значит, где-то все-таки ошибся...

Я с ужасом ощутил под собой живого человека. Человек этот взвыл, как поднятый из берлоги медведь. Его всегда прямая после ранения нога оказалось налитой неимоверной силой. Она буквально подбросила меня и снова вернула на паркет.

Зато теперь я понял, где нахожусь, и мгновенно этим воспользовался. Но стоило мне лечь, как я представил, какие мысли могли возникнуть у Геннадия в момент такого экстравагантного его пробуждения, и принялся хохотать: вдруг он решил, что я не только потерял ориентацию в пространстве, а вообще сменил? Смеялся долго и с каким-то даже облегчением: от мысли, что Сингапур, будь он неладен, - это уже целая половина пути до дома, что отсюда до Москвы всего-то ничего.

А утром первым делом спросил:

- Когда я на тебя сел, ты что подумал? Ты так заорал!..

- Подумал: как тот гад все-таки пробрался? Все же щели перекрыли...

... Потом знакомые Геннадия из местного советского учреждения возили нас по городу, по проспектам, уставленным небоскребами, по улочкам с протянутым над ними бельишком. Деньги быстро потратили на малайбазаре - в столпотворении людей и товаров. А пообедали в настоящем китайском ресторане фешенебельного отеля "Мандарин". Мысль задержаться на сутки в Сингапуре, конечно, была правильной!

Хорошо, можно спросить, а где же тот советско-новозеландский фильм, по поводу которого были хлопоты? А тот фильм не состоялся. То ли повлияла пагубная дружба новозеландских и южноафриканских регбистов, противоречащая олимпийским идеалам, то ли неведомый начальник, что все придумал, перестал быть начальником, то ли еще что - не знаю. Ни мне, ни Геннадию никто ничего не посчитал нужным объяснить. Позже я замысел переосмыслил. В сценарии, который я все-таки написал, русский бегун стал соперничать не с новозеландским, а с немецким, гэдээровским. Режиссер Павел Любимов на киностудии имени Горького поставил по нему фильм "Быстрее собственной тени", который и сейчас иногда показывают по телевидению

Сколько фильмов посмотрел?

Сколько фильмов я посмотрел, пока был "действующим лицом" в государственной киноструктуре?

Таким вопросом не станет задаваться человек, для которого кино только досуг, приятное времяпровождение или, пусть даже, серьезная духовная потребность, но когда в любом случае смотрение на экран не есть профессия. Ну, посмотрел и посмотрел, а не посмотрел - тоже не беда, всего не пересмотришь, как и всех книжек не прочитаешь. Совсем другое дело, когда смотреть фильмы - непременная часть службы, когда это - работа, приносящая, конечно, радости (изредка), а чаще - не больше, чем рутинная обязанность.

Для подсчета отбросим то, что увиделось в детстве - "Веселые ребята", "Небесный тихоход", скажем, или во студенчестве "Летят журавли", не говоря уж об одиннадцать раз подряд посмотренном "Возрасте любви" с неотразимой Лолитой Торрес. Дело было в Лениграде, где жила в те поры на сборах студенческая команда легкоатлетов. Тогда я был нормальный кинозритель.

Так что, начну считать с момента прихода в журнал "Искусство кино".

На эти три с половиною года пришлось два Московских кинофестиваля. На них посмотреть меньше 40 полнометражных художественных фильмов просто не мог. Добавим еженедельные просмотры в редакции: по два фильма в неделю. Вместе получается 350 (везде округляю в меньшую сторону)

В Госкино СССР я проработал пять с половиною лет. (Могу сказать, кстати, что три моих предшественника на этой должности держались каждый по два года). Тут я обязан был отсматривать, а, формально говоря, - "принимать", 150 фильмов в год. Перемножаем на пять, и прибавляем половинку. Получается 825. По существу, я был единственным человеком в стране, который смотрел ВСЕ советские фильмы. Другим был Борис Павленок, заместитель председателя комитета, курировавший сценарную коллегию, но он иногда кое- что пропускал. Правда, некоторые ленты мы с ним смотрели и дважды, и трижды: в тех несчастных случаях, когда шли поправки.

Но это не все. Периодически меня включали в "закупочные комиссии". Что это такое, выше было рассказано. Тут смело можно прибавить еще фильмов 150.

На широкую ногу в семидесятые и в первой половине восьмидесятых годов предыдущего века было поставлено у нас фестивальное дело. Особая организация под названием "Совинтерфест" только тем и занималась, что готовила и проводила каждые два года Московский международный кинофестиваль, а в промежутке, то есть тоже в два года один раз, - Ташкентский - стран Азии, Африки и Латинской Америки. По миру рассылались так называемые "отборщики" фильмов. В качестве такового я дважды ездил в Мексику, один раз в Западную Германию (в Мюнхен), куда свои фильмы подвезли еще и швейцарцы, а однажды пришлось проделать маршрут по Индии: Дели, Бомбей, Мадрас. Считая очень скромно, решусь назвать 150 фильмов.

Восемь с лишним лет работы в "Советском экране" - это еще минимум 80 фильмов в год, значит, около 700 за восемь с половиной лет, увиденных в нашем маленьком просмотровом зале, всегда забиваемом зрителями под завязку - штатные работники плюс приглашенные.