Юрий Богданов - 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра

• Название: 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра
• Автор: Юрий Богданов
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-93675-202-5

Книга посвящена истории органов внутренних дел СССР, в которых Н.К. Богданов прошел практически полностью карьерную лестницу. Прослеживая жизненный путь отца, автор подробно останавливается на ключевых моментах истории России XX века, которые так или иначе были связаны с системой ОГПУ-НКВД-МВД, и обращает особое внимание на политическую игру в правящих верхах времен Сталина и Хрущева.

---

Проведенным по данному делу следствием установлено, что обвиняемые Арбейтер А.К., Тамберг К.А., Дрикит И.И., Ямбург А.К., будучи вовлечены в разное время в контрреволюционную, националистическую организацию педагогом Латвийского техникума Пурениным и студентом того же техникума Эрентоном (арестованы), систематически в 1936–1937 годах в общежитии техникума организовывали и присутствовали на контрреволюционных сборищах, где среди студентов техникума проводили контрреволюционную националистическую пропаганду с целью создания кадров для повстанческих отрядов в тылу Красной Армии на случай войны между СССР и капиталистическими странами».

На основании сделанного резюме подследственным были предъявлены следующие обвинения.

Арбейтер, латыш, из крестьян, отец и дед арестованы за контрреволюционную деятельность в 1937 году, обвинялся в том, что в начале 1937 года был завербован студентом техникума, латвийским разведчиком Эрентоном «в контрреволюционную националистическую латвийскую организацию». Среди студентов техникума проводил контрреволюционную националистическую пропаганду. «Принял задание Эрентона» по окончании техникума воспитывать молодёжь в фашистском националистическом духе, проводить вербовочную работу среди латышского населения по созданию повстанческих отрядов на случай войны Германии и Латвии против СССР. В перечисленных деяниях, предусмотренных в качестве преступления статьёй 58, пунктами 10 и 11 УК РСФСР, «виновным себя признал полностью и изобличается показаниями обвиняемых Дрикита, Тамберга и Ямбурга».

Этим трём подследственным были предъявлены аналогичные по сути обвинения, но с некоторыми вариациями. В соответствии с приказом наркома внутренних дел № 00485 следственное дело направлялось на рассмотрение на особую тройку.

Данное обвинительное заключение было согласовано с начальником Лужского РО НКВД лейтенантом гб Богдановым и утверждено начальником Лужского оперсектора старшим лейтенантом гб Антоновым [А. 13]. Каких-либо мер физического воздействия к обвиняемым не применялось, что они сами подтвердили комиссии УНКВД, проверявшей тюрьмы после 17 ноября 1938 года и беседовавшей со всеми заключёнными [А.11].

Решением особой тройки УНКВД ЛО от 29 сентября 1938 года «обвиняемые Тамберг и Дрикит были осуждены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей» за контрреволюционную деятельность, а Арбейтер и Ямбург, которым предъявлялись точно такие же обвинения, через некоторое время из-под стражи были освобождены [А. 13].

При таком обороте дела осуждённые Тамберг и Дрикит, встретившиеся в пересыльной тюрьме в Ленинграде, решили, с учётом советов более опытных товарищей по несчастью, от своих прежних показаний отказаться и «всё свалить на применение к ним незаконных методов воздействия со стороны следователей». Из мест заключения они оба стали посылать жалобы в прокуратуру и Верховный суд СССР.

Существо этих жалоб сводилось к следующему. Следователи путём обмана заставили написать под диктовку явную ложь и несправедливость. Очных ставок и свидетелей не было. Следствие велось «небрежно, грубо, со всевозможными угрозами и стойками». Себя осуждённые характеризовали как выходцев из крестьянских семей. Родители были батраками, а Советская власть дала им землю. По первому зову вступили в колхоз. В школе учились хорошо, как ответ на заботу партии и правительства. Только в советской стране могли получить так много. Жизнь с каждым днём становилась радостнее и зажиточнее. Находясь в лагере, к работам относились добросовестно, без замечаний [А. 13].

На основании поступивших жалоб прокурор Отдела по спецделам Леноблпрокуратуры 24 марта 1941 года проверил в порядке надзора данное архивно-следственное дело и нашёл следующее. Принимая во внимание то, что осуждённые в своих жалобах отказались от своих прежних показаний, проходившие по этому делу Арбейтер и Ямбург освобождены из-под стражи, а, кроме взаимных обличений, фактически единственным доказательством вины осуждённых являлись показания Эрентона от 9 апреля 1938 года, «прокурор признал необходимым направить дело на доследование» [А. 13]. Результаты дополнительного разбирательства нам не известны.

Из дальнейшей судьбы молодых страдальцев есть сведения о том, что через полтора десятка лет, 20 августа 1956 года, Тамберг и Дрикит были реабилитированы, а все грехи за это дело приписали Богданову, которого обвинили в необоснованно проведенном аресте и незаконном ведении следствия.

Более трагично сложилась судьба 14 эстонцев, из которых решением особой тройки от 7 октября 1938 года 13 человек были приговорены к высшей мере наказания, а один — к 10 годам ИТЛ. Все они обвинялись как «участники единой контрреволюционной националистической повстанческой группы, проводившей среди населения антисоветскую агитацию, восхвалявшую фашизм».

Признавший себя руководителем группы обвиняемый Андерсон на допросе 4 июля 1938 года, проводившемся помощником оперуполномоченного Лужского РО НКВД сержантом гб Горюновым и представителем местной прокуратуры оперсотрудником Алексеевым, показал, что он «служил в армии белых, в которую вошёл в июне 1919 года, оставив свой пост члена Красногорского волостного исполкома». После разгрома Белой армии осел в Лужском районе, где был завербован своим родственником Р.Р. Андерсоном, «нелегально переходившим из Эстонии для ведения шпионской деятельности в пользу разведки своей страны». После этого получил задание о создании контрреволюционной группы из местных эстонцев-националистов. Сам завербовал 6 человек, а они (особенно В.К. Тыч) завербовали ещё ряд единомышленников. Проводили антисоветскую агитацию, при войне Эстонии с СССР «намеревались выступить с оружием в руках против Советского Союза».

Через 20 лет при перепроверке архивно-следственного дела по жалобе Е.П. Турро, жены одного из расстрелянных, допрошенные свидетели показали, что «все осуждённые занимались сельским хозяйством, первыми вступили в колхоз, к работе относились добросовестно, никаких высказываний от них не слышали». Упоминавшийся в деле Р.Р. Андерсон «приходил из-за границы просто в гости». На этом основании постановление особой тройки было опротестовано [А. 13].

В связи с тем, что начальник Лужского райотделения Богданов почти полгода на службе отсутствовал по причине лечения ранения, следственные дела вёл его заместитель Варицев вместе с другими следователями. После возвращения в строй по окончании лечения Богданов стал помогать своим сотрудникам оформлять документы. Теперь это было не просто товарищеской помощью, но и необходимой тренировкой, поскольку для уверенного письма с одним правым глазом требовался определённый новый навык.

Ещё одно неприятное обстоятельство потянулось за отцом из этих трудных лет к будущим служебным разбирательствам. Поскольку начальник Лужского РО имел право подписи вместо отсутствовавшего начальника оперсектора в качестве исполняющего обязанности, то Богданов утверждал своей визой обвинительные заключения и другие документы, представлявшиеся из остальных 4 районов, входивших в Лужский оперсектор. И со временем отцу предъявили его подписи на документах Батецкого, Плюсского и других райотделений НКВД как участие в массовых репрессиях.

Подводя итог проводившимся в Лужском районе следственным делам, можно отметить, что в соответствии с поступавшими из Центра установками в те страшные годы по малейшему подозрению, доносам, оговорам пострадало много простых людей. Все они, как и исполнители воли партии на местах, сами не осознавая того, стали жертвами в том числе и «Операции прикрытия», нацеленной на создание в стране такой обстановки, при которой невозможной стала бы утечка любой информации о начинавшейся широкомасштабной подготовке всей страны к войне. Следует отметить, что в Лужском райотделении НКВД не практиковалось применение к арестованным физических мер воздействия, связанных с избиениями, пытками, хотя в соответствии с требованиями начальства стойки применялись. Прямо могу сказать, что как ни собирали компромат на моего отца, но подобных безобразий обнаружить не могли, поскольку Богданов в своей нелёгкой службе такого никогда не допускал.

Общее резюме по делам 1937–1938 годов можно подвести словами генерал-полковника С.С. Бельченко: «Да, тогда мы наколбасили» [Б].

Очевидно, что к исходу 1938 года все задачи великой чистки были решены, а потому было принято решение о прекращении репрессий. В упоминавшемся нами постановлении СНК и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года говорилось, что «существовавшее в те годы (по настоянию партократии. — Ю.Б.) упрощенное ведение следствия и суда привело к недостаткам и извращениям в работе органов НКВД и прокуратуры. Отсутствовала надлежащая агентурно-оперативная работа, результаты следствия не подкреплялись показаниями свидетелей, вещественными доказательствами и актами экспертизы» (достаточно было только признания обвиняемым своей вины). Констатировалось, что «имели место подлоги, фальсификация следственных дел и арест невинных людей». В общем, виноваты во всём оказались работники НКВД, а безгрешные партийные деятели были вовсе не при чём.