Газета Завтра - Газета Завтра 1 (1205 2017)

• Название: Газета Завтра 1 (1205 2017)
• Автор: Газета Завтра
• Жанр: Публицистика

---

И если мир стоит на трех китах, то постулаты Юрия Григоровича:

— балет есть метод познания истины;

— музыка есть средство характеристики образа;

— метафора — основа сценографии.

Сенсационность "Каменного цветка" — всего лишь увертюра. Юрий Григорович создаст балет ХХ века. Балет-театр.

…Так получилось, что пена шампанского — осколок успеха премьеры балета "Каменный цветок" Юрия Григоровича — однажды материализовалась и упала мне прямо в руки. Мне было лет семь-восемь, и передо мной оказалась фотография: "Алла Осипенко-Хозяйка Медной горы — подпись — из балета "Каменный цветок" Григоровича". В ту пору еще загадочным образом воздействовала на меня "Незнакомка" Крамского. Репродукция картины висела на стене домика в саду, и я подолгу на нее засматривалась. Моё новое приобретение, черно-белая фотография Хозяйки Медной горы, не входила в сравнения. Я просто каменела перед сверкающей, в пайетках и каменьях, Хозяйкой, с её обольстительной надменностью в выражении лица, и той затаившейся, подкрадывающейся тенью, угрозой, что чуть моргни, и окажешься (закрывала глаза) среди "теней безмолвных, светлых и прекрасных". Музыка ведь не говорит конкретным словом, так вот и Хозяйка Медной горы, она уводила в глубины Русского балета. Тогда как сам Русский балет стал ассоциироваться с именем — Григорович.

В истории ювелирного искусства известны "Магические часы". Магия их в том состояла, что не было видимой связи между движением стрелок и потайным механизмом; стрелки, словно по волшебству, передвигались в центре прозрачного кристалла. Эти часы — эмблема Картье — появились в 1912 году, тогда как вложенный в них потайной механизм был создан шестидесятью годами ранее.

Я знаю теперь, что значит ход "Магических часов".

6 декабря 2016 года Мариинский (Кировский с 1935 по 1992) театр дал премьеру "Каменного цветка". Возобновленную версию в редакции Юрия Григоровича. За день до премьеры в доме на Петроградской стороне я встретилась… с Аллой Осипенко. Непревзойденная исполнительница Хозяйки Медной горы, балерина идеальных форм, сегодня она — эмблема "Каменного цветка". И как будто бы шестидесяти лет не прошло. В движеньях балерины — графичность "Каменного цветка"…. Мы пьем обжигающий воспоминаньями чай, на столе — цветы, фрукты; кошка Тиша, совсем с балетной грациозностью, лапой пытается извлечь из вазы виноградину … Мы говорим о Григоровиче.

"Часто можно услышать, — передаю рассказ Аллы Осипенко, — что "Каменный цветок" мой любимый спектакль. И действительно так. Этот балет принес мне столько радости, успеха даже… но не меньше и горестных минут. Во всем последующем репертуаре я уже не могла, к сожалению, дотянуться до тех высот, что были достигнуты в "Каменном цветке".

Григорович? Всего на несколько лет старше нас, солистов, а я Юру помню еще по эвакуации училища под Пермь, Молотов тогда. Он был в старших классах, и нам, мелким, казался совсем дяденькой. Ведь он тогда едва не сбежал на фронт! Лодку, на которой он с приятелем переправлялся через Каму, успели перехватить.

Да… Неуемность фантазий Григоровича просто истязала нас. Часами он мог повторять одну и ту же позу, поддержку, движенье… он добивался от нас идеального, с его точки зрения, исполнения. А ведь пластика в "Каменном" была ни на что непохожей! Абсолютно оригинальной. Но как Григорович сам показывал блестяще! Никто из нас не мог так повторить, и он, наверное, обижался. И мы сами на себя обижались… Год почти репетировали. В училище, в условиях квартиры… И так сдружились за это время! Была такая атмосфера творчества, удивительная! Такая, наверное, была лишь в мастерских эпохи Возрождения… О себе, собственном успехе никто не думал тогда. Все мысли: лишь бы спектакль получился! лишь бы спектаклем Григорович был доволен…"

Я знаю теперь, что значит премьера "Каменного цветка".

Спектакль был назначен на семь часов вечера. К театру приехала без десяти минут шесть. Сам воздух вокруг Мариинского театра — в зарницах приближающейся легенды. Они сжимают, берут Театральную площадь в кольцо. Перед парадным, действительно, весь город — из желающих попасть на премьеру. Еще раз посмотрела на часы на руке. Стрелки дернулись и… стали двигаться в разные стороны.

Рождение балета из духа музыки.

С первым звуком увертюры балета (Сергей Прокофьев — композитор) оркестр Мариинского театра взял тот обертон, возвышенность и непокорность которого — подсказка: маэстро в зале! Юрий Григорович сидел в кресле ложи дирекции, за голубой с золотой бахромой драпировкой….

Сверкнул камнями-самоцветами задник сцены. Хозяйка Медной горы ящеркой соскользнула со скалы, внеся тревогу…. И фантастически-сказочно, как это бывает в ночь на Ивана Купалу, стал раскрывать свои лепестки "Каменный цветок". Контраст из прозрачности белых ночей — адажио Катерины с Данилой-мастером, гротеска — раззудись плечо! размахнись рука! — ухаря Северьяна и почти забытой кутерьмы стихийного ярмарочного веселья: с бесчисленными лавками и лакомствами, медовухой и балаганами, калачами и каруселями, дрессированными медведями и плясками-гаданьями цыган. Внезапно мистерия оборвалась. В — мгновенье. В статуарность Хозяйки Медной горы как апофеоз триумфа.

Мне было уютно в лоне гипнотически-обволакивающего действа. Flebile dolcezza или "блаженство слез" — секрет композиторов Неаполитанской школы XVII века и Григоровича — защищало от прямого воздействия Русского балета как откровения красоты… Я долго не могла покинуть ложу. Как знать, возможно, пережила одно из наивысших — влияющее на судьбу, вне сомнения — наслаждений. Зрительный зал уже совсем опустел, только в кулуарах театра еще раздается шорох эха аплодисментов, с которыми, как с "требованием веры", публика вызывала Григоровича на сцену. Где-то на уровне люстры театра с водящими хоровод ангелами и музами овеществлялась поэзия:

Душа моя — Элизиум теней,

Что общего меж жизнью и тобою?..

P.S. На балетах Юрия Григоровича взросла моя дочь. Но что я могла ей рассказывать о значимости маэстро, если он творец "золотого века" Большого театра? Разве, мне было важно подчеркнуть, что была восхитительная плеяда артистов, которые, под летящими через оркестровую яму на сцену гвоздиками, совершали еще одно действие из поклонов и реверансов; что Григорович вернул Большому театру его сакральность, церемониал парадного спектакля. И если в романовской России такой давали в честь помазания на царство, то с Григоровичем он стал неизменной частью дипломатического протокола, спектаклем для глав зарубежных государств во время визитов в СССР. Я думала: открываю какие-то мимолетные нюансы… Минувшим летом мы побывали, наконец, на "Иване Грозном", балете Юрия Григоровича. Очень важном балете, если учесть… Еще на первом курсе МГИМО в задании "провести интервью с воображаемым персонажем", для дочери "персонажем" стал Иван Грозный, "наш Ванечка"… А прошло с тех пор уже десять лет. И вот мы — в Большом. Что-то решительно невозможное происходило в зрительном зале. Каждый выход звонарей, каждая вариация артиста, не говоря уже о сцене взятия Грозным Казани, сопровождались ревом, стоном, бурей аплодисментов. С занавесом публика вообще потеряла контроль. Свист, гомон, топот, смех, слезы… Партер был на три четверти из иностранцев, и мы стали свидетелями, как они пританцовывали между рядами кресел, обнимали друг друга, подпрыгивали… Покидая театр, еще под действием ликований, дочь произнесла: "Пока идут балеты Григоровича, будет жива Россия".

: Empty data received from address

Empty data received from address [ http://old.zavtra.ru/content/view/nevzoroflive-8/ ].

Невзороф.LiveАлександр Проханов 4 января 2017 0 главы из романа

Глава 22. Муравей Карл

Александр Глебович Невзороф в Стокгольме в здании Нобелевского комитета читал по бумаге текст своей нобелевской речи. Зал был переполнен. В передних рядах с обожанием глядели на него его верные поклонницы: Ольга Журавлёва, Ольга Бычкова, Оксана Чиж, Ксения Ларина, Нателла Болтянская, Марина Королёва, Майя Пешкова. Александр Глебович читал свою речь с выражением, но ему в штанину залез муравей и больно его укусил. Александр Глебович Невзороф стал чесать укушенное место, надеясь придавить муравья, но тот ускользал и полз дальше по ноге, продолжая по пути кусать Александра Глебовича Невзорофа. Александр Глебович перестал читать и начал двумя руками чесать ногу, стараясь раздавить муравья. Но тот ускользал, кусался, побуждая Александра Глебовича Невзорофа чесаться. На помощь Александру Глебовичу кинулись его обожатели: Ольга Бычкова, Ольга Журавлёва, Майя Пешкова, Нателла Болтянская. И все начали Невзорофа чесать. Они его чесали со всех сторон, надеясь захватить муравья, но тот продолжал ускользать. Они разодрали на Невзорофе все одежды и продолжали его чесать до тех пор, пока тот, расчёсанный до крови, в изнеможении не рухнул.