Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

М. С. дал интервью «Шпигелю». Я долго и упорно на этом настаивал. Получилось у него великолепно: сидел и мерно размышлял с умными немцами вслух. Они — в опупении.

На ПБ в четверг (с которого я сбежал после первого вопроса) произошла, как раз по этому вопросу, яростная стычка между Рыжковым и Лигачевым (этот только что вернулся из отпуска, первое заседание, на котором он появился «с понижением»).

Обсуждался план на 89 год. Рыжков доложил — все подсчитали, все вылизали, еле балансы — и то с дефицитом — подтянули. Постарались не залезать грубо в средства предприятий и республик, словом, по возможности в РЭР. И, конечно, пришлось законсервировать или отменим, много строек, в том числе задели и АПК, где десятилетиями сооружают мелкие объекты.

И вот встал Лигачев и патетически стал защищать продовольственную программу, интересы народа, проявлять заботу о простых людях, которым нечего купить и негде. И т. д.

Его разубеждали Маслюков, Слюньков. другие. Правда, поддержал Власов — новый премьер России.

И вспыхнул Рыжков: мол, вы вроде за народ, а мы. технократы, нам народ до лампочки. И пошел… Тогда Лигачев сделал заявление: он, мол, поставлен на пост защищать продовольственную программу для народа, ему дали сферу в разваленном состоянии. И пока он здесь, он будет отстаивать интересы народа.

М. С. по ходу дискуссии старался мирить их в обычном своем стиле, но после такого заявления: я, мол, раз так, тоже вынужден произнести речь И произнес! (Она записана у меня). Мол, если ты хочешь противопоставить себя ПБ, ты один — за народ, а мы неизвестно за что, не выйдет. И т. д.

Когда выходили Фролов мне шепчет: «Ну, песенка спета, дай Бог месяца два проживет».

Мне потом и Яковлев рассказывал: был у него интимный разговор с М. С. Тот нес Е. К. на чем свет… Кажется, окончательно убедился, что он гиря на перестройке, что мешал и будет мешать.

Я измучен: Враницкий, Де Мита, Сарней, Коль… и перманентные длительные дела по 12–14 часов.

Мне М. С. говорит: выдержишь?

Я: Это не имеет «исторического значения». А вот Вы… (это после того, как он сказал, что у него мерцание в одном глазу). В самом деле: конституционные дела, история КПСС, экономическая программа на 89 год и дальше, кадры, сотни повседневных дел…

28 октября 1988 г.

Был Коль. Один на один с М. С. (в смысле плюс я и Тельчик). И вот когда наблюдаешь это стремление «на высшем уровне» говорить как человек с человеком (с обеих сторон), то физически ощущаешь, что мы уже вступаем в новый мир, в котором не классовая борьба и не идеология, и вообще не противоположности и враждебность определяют, а действительно, что-то общечеловеческое — и понимаешь весь масштаб смелости и прозорливости М. С, который «без всякой теоретической подготовки» объявил «новое мышление» и стал действовать в соответствии со здравым смыслом.

Ведь это его идеи: «свобода выбора», «уважение ценностей друг друга», «баланс интересов», «отказ от насилия в политике», «общеевропейский дом», «отказ от ядерного оружия». И т. д. и т. п. — все это отнюдь не ново. Но ново, что человек, вышедший из советского «марксизма-ленинизма», из советского общества, порожденного и обусловленного с ног до головы сталинизмом, встав во главе государства, всерьез и искренне стал все это проводить.

И потому нечего удивляться, что весь мир поразился и восхитился этим. А наша публика до сих пор не может оценить, что он уже их перевел из одного состояния в другое.

Срабатывают еще и у него старые клише. Например, после «объятий» с Колем в первой встрече, когда тот, спустя пару часов на обеде произнес речь, где опять и опять — о «единой Германии» и о «Берлине»,… М. С. наутро советовался, как врезать ему при начале переговоров в делегациях. Даже заставил меня и Фалина написать «страничку», чтоб не забыть всей остроты того, что хотел сказать. И не сказал этого ничего… Потом будто «оправдывался»: мол, «о единстве» нужно было Колю, чтоб отбиваться от своих союзников и оголтелых у себя дома!

Третьего дня написал ему записку — протест по поводу предложения Воронцова-Варенникова-Зайцева устроить J5om^ всей территории Афганистана, чтоб сделать их уступчивее с Наджибуллой.

М. С. мне ничего не сказал. Но в своем кругу, во время сессии Верховного Совета, в «заднике» (за сценой, за чаем) стал резко выговаривать «в пространство», что вот, мол, есть такие, которые думают, что обойдемся одними уговорами и переговорами, которые предлагают фактически бросить Наджиба на произвол судьбы и т. д. Яковлев что-то вякнул в том смысле, что Наджибулла не стоит того, чтоб губить еще сотни и тысячи людей и рисковать престижем (насчет соблюдения Женевы). М. С. тут совсем разошелся (как всегда, когда внутри чувствует, что не прав, заводится и когда речь заходит о Ельцине или Карабахе). Остальные члены ПБ только поддакивали.

Однако, задело его, наверно. Яковлев из разговора с Язовым почуял, что М. С. дал ему какие-то «осаживающие» указания.

К началу сегодняшней записи — о разрушении догм и принципов, под которыми жили на протяжении двух третей XX столетия: Шейнис в МЭИМО — о социализме, Борко в «Коммунисте» — о капитализме, двое в «Международной жизни» — о неоколониализме. И т. д. и т. п. в каждом номере серьезных журналов. Это — повальное разрушение столпов, на которых строился весь официальный «марксизм-ленинизм», которые изучали и в вузах и в BI 11. 11 и по которым писались сотни книг и диссертаций.

Проскальзывает это и у самого М. С, например, в послесловии к советско-польской книге, которая только что вышла в Политиздате и в Варшаве.

Характерен и такой эпизод: Чебриков ему по поводу избрания Сахарова в Президиум АН: «незрелая у нас Академия». М. С. высмеял это сразу, как только положил трубку, сказав Чебрикову: пусть Сахаров ездит за границу, он показал, что он патриот и честный человек. Потом зло и ядовито рассказал об этой реплике Чебрикова Яковлеву. Чебриков — по поводу столкновения на ПБ между Лигачевым и Рыжковым сказал М. С: «А Яковлев-то с Рыжковым — дружки».

М. С. сделал мастерский ход, убрав Чебрикова из КГБ, т. е. лишив рычагов и аппарата власти. А Секретарем ЦК ~ он бессилен против перестройки.

Но есть еще Воротников, так же Лигачев, да и Никонов, да и «болотистые» в ПБ. Есть еще ЦК — более, чем наполовину из снятых или отправленных на пенсию «по старости». Есть еще и чиновничество, которое сейчас сверху до низу уполовинивается и остается на мели… и хуже того, пристраивается в других местах.

Бывают у М. С. минуты, когда ему просто хочется поговорить «без повестки». Включает свой СК (прямой телефон). Было так три дня назад. Минут 5 говорили не помню уж о чем. Потом натолкнулись на тему, для которой понадобился Медведев. Стали говорить «втроем», перебивая друг друга.

И попутно он сообщает: Я, говорит, попросил Кручину подсчитать, сколько я стою народу. Тот подсчитал: за 10 лет, как я в Москве — 100 000 рублей, а отдал государству 850 000 рублей, в особенности гонораром за книгу «Перестройка и новое мышление». И это еще без валютной части гонорара.

Бурлацкий в «Новом мире» — паскудный опус о его роли в политике 50–70 годов. А ведь все — от тщеславия. Мелкота это — наши перестройщики перед прогрессом!

Яковлев просит, чтоб я походатайствовал перед М. С. об издании его статей и выступлений.

Много личного в наших политиках. (Может, это и хорошо. Ибо замешано не на заговоре против своего народа, как в 30-х, 40-х, 50-х,… до 1985 гг.).

3 ноября 1988 г.

Политбюро.

Сегодня — исторический день. «За повесткой» Политбюро М. С. посерьезнев и явно волнуясь, начал говорить то, что он «прогнал» в основном разговоре дня три назад в присутствии Шеварнадзе, Яковлева, Фалина и Добрынина (имея в виду свою поездку в ООН в декабре): т. т. Рыжков и Маслюков, другие товарищи задают мне вопрос. Он и в письмах, которые ко мне идут. Совсем недавно „при встрече с комсомольцами я столкнулся с этим вопросом: спрашивают, зачем нам такая большая армия? людей давно беспокоит этот вопрос.

Мы подошли к этой теме на XIX парт конференции. И в докладе, и в тезисах, и в резолюции сказали, что нам нужно качество, а не количество…

Но теперь настал момент, когда надо принимать крупное решение. «Шашки» — да. Мы их делаем… РСМД и кое-что. Но это не меняет принципиально ситуации. И Э. А. сталкивается с этим каждый день… Сегодня Шульц опять об этом говорил. Объявленная нами военная доктрина расходится с тем. что мы делаем в военном строительстве. Ведь, если мы опубликуем, как обстоит дело (в два с половиной раза тратим больше США на военные нужды, ни одно государство в мире, разве что «слаборазвитые», которых мы заваливаем оружием и ничего не получаем взамен, не расходует на это столько в расчете на душу населения). Если мы предадим гласности размеры наших расходов, все наше новое мышление и вся наша новая внешняя политика полетят к черту.