В. Сиповский - Родная старина Книга 4 Отечественная история XVII столетия

• Название: Родная старина Книга 4 Отечественная история XVII столетия
• Автор: В. Сиповский
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 5-7793-1352-0

Истерзанная и обнищалая Русь благополучно выходит из Смутной поры, вынеся из нее свою веру и народность в их целости. Сложнее положение в западнолитовской Руси. Еще долго приходится ей биться за сохранение своей Православной церкви и народа. На защиту Православия против Речи Посполитой встает запорожское казачество. Южная Русь наконец соединяется с единоверной и единокровной Москвой. Однако идет новое испытание — раскол в самой Русской церкви. И из него, несмотря на многие беды, выходит она целостной и неповрежденной. Обо всем этом читайте в четвертой книге «Родная старина».

Текст печатается по книге «Родная старина: Отечественная история в рассказах и картинах (С XVI до XVII ст.)» Составил В. Д. Сиповский (СПб., 1904) в соответствии с грамматическими нормами современного русского языка.

---

Но эти же самые с виду ленивые и неповоротливые крестьяне совсем перерождались, когда опасность и неудержная удаль побуждали их сесть на коней и обратиться в казаков.

Украинцы обнаруживали большие способности во всяком деле. «В их стране, — говорит Боплан, — вы найдете людей, искусных во всех ремеслах, необходимых для общежития: плотников, тележников, кузнецов, ружейников, кожевников, сапожников, бочаров, портных и прочих. Казаки весьма искусны в добывании селитры, которою изобилует Украина, и в приготовлении пороха. Женщины прядут лен и волну, ткут для своего употребления полотна и сукна… Украинцы вообще способны ко всем искусствам… Встречаются также между ними люди с познаниями высшими, нежели каких можно было бы ожидать от простолюдинов, но заботятся они только о полезном и необходимом». Тот же писатель говорит и о главных недостатках казаков и украинцев вообще: «Все стараются превзойти друг друга в пьянстве и бражничестве, и едва ли найдутся во всей Европе такие беззаботные головы».

У великоруса, жившего среди скупой природы, бившегося изо дня в день ради пропитания, выработались стойкость, упорство в труде, сноровка, сметливость, изворотливость. Ему постоянно приходится быть начеку, чтобы изловчиться, вывернуться из нужды; ум да сноровка тут — первое дело; предаваться долго какому-либо чувству или давать волю воображению даже и некогда. Не то у малоруса — досуга у него было довольно; благодатная и роскошная природа подстрекает его воображение, а пережил и перестрадал он много. Знает он татарскую да турецкую неволю, изведал и панщину, помнит и о лихих казацких подвигах — словом, есть о чем досужим кобзарям песни и думы складывать, да притом такие, что за сердце хватают! Малорусы были исстари большие охотники до музыки и пения; их песни, по большей части заунывные, отличаются глубиной чувства, задушевностью. Кобзари и бандуристы были любимыми гостями в каждом селе, в каждой хате. У малорусов дольше и полнее, чем у великорусов, удержались разные языческие поверья и обряды.

Малоросское село

По внешней жизни украинцы тоже имели свои особенности: их мазанки, или хаты, окруженные зеленью, отличались от великорусской бревенчатой избы. Одежда их также имела свои отличия: многое было заимствовано от поляков и от татар. Важнейшие лица носили длинные польские кафтаны, суконные или шелковые; сверх них надевали еще такие же кунтуши, или черкески, с прорезными рукавами; подпоясывались дорогими кушаками. Нижняя одежда состояла из суконных шаровар. Простолюдины одевались различно в разных местах: жившие южнее, ближе к татарам, носили верхнюю и нижнюю одежду длинную и широкую, наподобие татарской, и барашковые шапки; зимой — сапоги с железными скобами вместо каблуков, летом — кожаные лапти. Крестьяне, жившие севернее, походили одеждой более на великорусов. Они носили лапти из лыка; верхнее платье из белого или серого сермяжного сукна, называемое свиткой, опоясанное кушаком. Зимой сверх того надевали тулуп или кожух и овчинную шапку. Достаточные мещане и зажиточные из крестьян иногда носили суконную одежду разных цветов — такие кафтаны назывались жупанами.

Не только казаки, поселяне, но также и старшины брили бороды, оставляя одни усы, подобно полякам, брили даже головы, подобно им, оставляя на голове лишь небольшой кружок из волос. Степовики же стригли, как запорожцы, всю голову кругом, оставляя надо лбом длинный клочок, называемый чуприной.

Костюмы малороссиян

Жены чиновных лиц и дочери их в старину одевались совершенно так же, как и крестьянки, с той лишь разницей, что вместо простых шерстяных полосатых плахт (юбок) обвертывали себя сверх рубах шелковыми, подвязывали их богатыми кушаками; передники, так называемые запаски, тоже были шелковые. Верхняя часть тела, кроме рубахи, ничем не покрывалась. Такова была домашняя одежда. Когда же надо было выезжать со двора, то надевали длинные кафтаны, только не свитки из простого белого сукна, а из лучшего или из других каких-либо богатых материй, известные под названием кунтушей. Замужние женщины носили на головах кораблики, или шапки из бархата и парчи, похожие на корабль, а также большие кокошники вроде ярославских, обитые кисеей, с длинными концами сзади; назывались они кибалками. Девицы ходили с непокрытыми головами; волосы заплетали в две косы и обертывали их вокруг головы; в праздники обвивали косы золотыми или серебряными стеками и позументами, спускали их подобно сельским девушкам, которые таким же образом украшали свои головы лентами, а летом — цветами. Женщины носили черные сапоги, в праздничные дни — красные с высокими скобами. На горожанок и мещанок оказывали большое влияние поляки, особенно на жительниц западной части Малороссии. Они надевали вместо плахты юбку со шнуровкой, спереди запаску, а вместо свитки — разноцветный или китайчатый кафтан с перехватом на боках, называемый жупаном. Зимой небогатые женщины носили длинные нагольные шубы, а достаточные — покрытые сукном или китайкой. На головах носили круглые шапочки, обернутые в белую длинную холстину, подобно покрывалам у монахинь. Сверх того, мещанки украшали головы и шапочками другого рода — совершенно круглыми и опушенными соболями.

Костюмы малороссиян

Война с Польшей и Швецией

Уже с лета 1653 года в Москве готовились к войне с Польшей: снаряжались войска, производились смотры, а 23 октября в Успенском соборе государь объявил:

«Мы, великий государь, положа упование на Бога и на Пресвятую Богородицу и на московских чудотворцев, посоветовавшись с отцом своим, с великим государем, святейшим Никоном патриархом, со всем освященным собором и с вами, боярами, окольничими и думными людьми, приговорили и изволили идти на недруга своего польского короля; воеводам и всяких чинов ратным людям быть на нынешней службе без мест, и этот наш указ мы велели записать в разрядную книгу и закрепили своею государскою рукою».

В начале 1654 года один отряд за другим выступал в поход. Отпуск рати на войну совершался с разными обрядами, которые были в обычае в те времена. Вот как, например, справлен был отпуск отряда князя Трубецкого. Это было в воскресенье, 17 марта. В Успенском соборе служил сам патриарх. Присутствовал государь с именитыми ближними боярами; была в церкви и царица — стояла на своем месте за занавеской (запоной); налево стояли боярские жены. Собор был полон боярами, стольниками и различными военными чинами, которые должны были идти в поход. После обедни служили молебен. Патриарх благословил бояр и воевод, затем они прикладывались к образам. Царь поднес патриарху наказ воеводам, а он положил его в киот иконы Владимирской Богородицы, затем подозвал бояр и воевод и сказал им несколько наставительных слов:

«Примите сей наказ от престола Господа Бога… Идите радостно и дерзостно за святые Божии церкви, за благочестивого государя и за всех православных христиан и исполняйте государево повеление без всякого преткновения…».

Трубецкой принял наказ и поцеловал руку у патриарха. Царь, поддерживаемый двумя боярами, вышел из церкви и у дверей пригласил к себе бояр и воевод «хлеба ести».

За столом государь обратился с наставительной речью к воеводам — убеждал, чтобы они творили суд и правду и были милостивы. По окончании обеда, когда певчие пропели обычные молитвы, царь снова обратился с речью к боярам и воеводам: заповедал им, «чтобы все ратные люди на первой неделе Петрова поста обновились святым покаянием и восприятием тела и крови Господней».

Трубецкой ответил царю благодарственными словами:

«О царю пресветлый, премилостивый и премудрый, наш государь и отец и учитель! Ей, насладились мы душевных и полезных учительных слов!.. Пророком Моисеем манна дана была израильским людям в пищу; мы же не только телесною снедью напитались от твоих царских уст, но и душевною пищею пресладких и премудрых глаголов Божиих, исходящих от уст твоих царских, обвеселились душами и сердцами своими. Хотя малодушны мы и маловерны, но устремляемся на всякое послушание благое, и Бог помощник нам будет!»

Начался отпуск. Трубецкой, как старший, подошел первый к царской руке, но царь прижал его голову к своей груди. Растроганный воевода со слезами на глазах стал кланяться царю в землю — поклонился до тридцати раз. Отпустив воевод, царь вышел в сени Грановитой палаты к ратным людям, жаловал их из своих рук белым медом и говорил речь — объяснял, за что начинается война, и заявил, что и сам он идет в поход. Ратные люди громкими криками выражали свою радость и готовность сложить головы свои за государя своего и всех православных. Государь был тронут до слез.