Петр Сорокин - Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли

• Название: Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли
• Автор: Петр Сорокин
• Жанр: Культурология
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-227-06020-4

В книге Петра Сорокина история Невского региона рассматривается в широком территориальном и временном контексте – от ледникового периода до современности. Одним из центральных эпизодов в ней является Невская битва 1240 г. в устье реки Ижоры, неразрывно связанная в сознании народа с образом Александра Невского – святого покровителя Санкт-Петербурга. Многие исторические события, происходившие на Неве в эпоху викингов, во времена Крестовых походов на Балтике и Северной войны 1700–1721 гг., оказались малоизвестны или забыты. А эти места помнят Александра Невского, Петра Великого, Александра Меншикова, Екатерину Великую и последнего российского императора Николая II. Забытыми оказались и многие памятники. Все это нашло отражение на страницах предлагаемой читателю книги. Исторические документы, многие из которых ранее не публиковались, дополняются в книге данными, полученными в ходе археологических исследований автора. Издание иллюстрировано фотографиями, гравюрами, рисунками, планами и картами. Оно рассчитано на всех интересующихся историей Невского края и России.

---

Обращает на себя внимание тот факт, что в псковских и новгородских документах термин «корабль» употребляется в основном для обозначения иноземных судов – византийских, фряжских и турецких на Черном море, а также шведских и немецких на Балтийском и связанных с ним внутренних бассейнах Северо-Запада. Исключение составляют упоминаемые в Новгородской V летописи походы русских князей на Царьград в 907, 944 и 1041 гг. Единственное обозначение термином «корабль» судна, совершавшего исключительно речное плавание, также содержится в Новгородской V летописи, в сюжете, связанном с убийством князя Глеба под Смоленском. Вероятно, упоминание здесь рассматриваемого термина следует объяснять его эпическим характером [Сорокин 1997, с. 48–51, 127–128]. Само по себе упоминание в походе на Неву в 1240 г. кораблей можно расценивать как подтверждение значительных размеров шведских судов.

Согласно русским летописям, шнека была основным скандинавским судном того времени, использовавшимся в военных походах. Шнеки упоминаются в новгородских и псковских летописях с 1142 по 1480 г., причем именно на них совершались шведские походы в Финском заливе в 1142 г. и на Ладогу в 1164 г. В летописных сообщениях шнека в одном случае отождествляется с кораблем, в другом – противопоставляется ладье. Следовательно, в русской письменной традиции термин «шнека» представлял собой обобщенное название скандинавских парусно-гребных судов относительно больших размеров, использовавшихся для военно-морских походов в XII–XV вв. [Сорокин 1997, с. 55].

В «Саге об Олаве сыне Трюгви», описывающей события начала XI в., рассказывается о строительстве такого судна в Норвегии: «В ту самую осень Олав конунг велел построить на берегу реки Нид большой корабль. Это была шнека. Для его постройки потребовалось много мастеров. К началу зимы корабль был готов. Для его постройки потребовалось много мастеров. В нем было 30 скамей для гребцов. Он был высок, но не широк. Конунг назвал корабль Журавлем» [Стурлусон 1995, с. 142]. Как свидетельствуют документы и археологические находки, для этого времени еще нельзя говорить о строгой регламентации размеров типов судов. Поэтому определение точного количества людей, приплывших на одном судне, з атруднительно.

Приведенное в «Саге об Олаве сыне Трюгви» описание относится к королевской шнеке, из чего следует, что это было одно из самых больших судов такого типа. Письменные источники не дают точного ответа на вопрос, какими были минимальные и максимальные значения их размеров. Что касается археологических данных, то находки скандинавских судов XII–XIV вв. очень редки. На их основании можно только предполагать, что существенных изменений по сравнению с предшествующей эпохой викингов они не претерпели. Значительно лучше известны военные суда викингов ΙΧ-ΧΙ вв. Среди них, помимо больших королевских кораблей с 30 и более парами весел, таких как Хедебю 1 (около 985 г.) и Скульделев 2 (1060 г.), вмещавших 62 и 80 человек, были и меньшие по размерам суда – Скульделев 5 (1050 г.), Ладбю (900–950 г.), Фотевик (1100 г.), которые вмещали 26, 35 и 16 человек соответственно (рис. 31) [Crumlin-Pedersen 1997, s. 201–202].

Рис. 31. Скандинавские средневековые военные суда (по О. Крумлину-Педерсену)

Экспериментальные плавания на репликах скандинавских судов эпохи викингов показывают, что Балтику могли успешно пересекать и небольшие суда длиной до 10 м, всего с 4–5 парами весел и, соответственно, с небольшим экипажем, но участие таких судов в боевых походах (по причине небольшой грузоподъемности) маловероятно. К тому же такие суда, вероятно, принадлежали к другой категории и носили иное название. Термином «шнека» в ΧΙΙ-ΧΙΙΙ вв., вероятно, обозначалось парусно-гребное судно с 15–20, иногда с 30 скамьями для гребцов. Если исходить из среднего количества весел, при посадке 30–40 воинов на судно на 55 шнеках на Русь могло прийти от 1650 до 2200 человек. Следует учитывать, что для непрерывного плавания на веслах, экипаж судна должен был превышать количество используемых весел не менее чем в 1 полтора раза, чтобы обеспечивать частичную смену. Без этого нельзя обойтись в условиях шторма, движения против ветра и при подъеме вверх, против течения рек. Таким образом, количество войск, участвовавших в походе, могло быть еще большим.

При перевозке значительных грузов, а также лошадей, скорее всего, использовались грузовые суда – кнорры, имевшие большую ширину высоту вместимость и грузоподъемность, чем так называемые длинные суда, преимущественно военного назначения. Главную роль в их движении играл парус, весел было немного, и они имели вспомогательное значение. Применение их ограничивалось выполнением маневров: при подходе к берегу и отходе от него, поворотах и переволакивании по мелководью, а также для удержания курса в движении под парусом. Использование таких судов в составе флота могло существенно задерживать его движение в случае неблагоприятного ветра, а также при подъеме против течения рек.

Изображения шведских кораблей в Лицевом летописном своде отличаются схематичностью. Однако на разных миниатюрах они показаны по-разному. Наиболее распространены рисунки гребных и одномачтовых судов с прямым парусом. На некоторых из них схематично показаны носовые и кормовые укрытия, на одном – два паруса с марселем, что несвойственно для скандинавских судов того времени. Особняком стоят парусные одномачтовые корабли с носовой и кормовой надстройками и транцевым рулем. Они напоминают ганзейские когги XV–XVI вв., но еще больше – средиземноморские корабли того времени. Транцевый руль известен на Балтике с конца XIII в., а кормовые надстройки такого типа – и того позже. Отсюда можно заключить, что автор миниатюры изображал современные ему суда, известные из книг. Следует отметить, что последний рисунок иллюстрирует три корабля, которые погубил Миша Новгородец. Возможно, таким образом автор выделяет большие грузовые суда, которые, с одной стороны, были менее поворотливы и имели небольшую команду, что делало их легкой добычей, но с другой – имели большую осадку и должны были стоять на удалении от берега, что затрудняло их захват без вспомогательных плавсредств.

Вероятно, в зависимости от целей, в шведских вторжениях на Русь в XII–XIV вв. могло принимать участие от нескольких сотен до 2–3 тысяч воинов. Сопоставимое количество войск могла в ускоренном порядке выставить и новгородская сторона. В случае же сбора их со всей Новгородской земли и привлечения великокняжеских сил, численность войск с русской стороны могла быть значительно увеличена.

Во вторжении 1300 г., подробно описанном в Хронике Эрика, упомянуто участие 1100 человек. В ней говорится, что это был наиболее масштабный поход – «никогда на Неве не было такого количества кораблей, как тогда» [Шаскольский 1987]. Из расчета около 40 человек на одно судно, их общее число могло достигать 25–30. В походе 1164 г. на Ладогу, когда, по сообщению летописца, шведы пришли на 55 шнеках, их численность, подсчитанная аналогичным образом, могла составлять около 2200 человек.

Вероятно, количество войск, принимавших участие в Невской битве, сопоставимо с их численностью в походах 1164 и 1300 гг., и больше по сравнению с упоминаемым летописями во время других вторжений шведов и финского племени емь на северо-запад Новгородской земли. Так, во время набега еми на Приладожье в 1142 г. ладожане уничтожили 400 человек неприятеля, в другом нападении – в 1149 г. – участвовала тысяча человек, а во вторжении шведов в 1292 г. – 800 воинов [ПСРЛ 2000, т. 3, с. 212, 215, 327]. Но эти походы не нашли такого резонанса в летописях, как Невская битва, так как считались достаточно рядовыми явлениями. Следовательно, можно предполагать, что и в Невской битве с каждой из сторон могло участвовать по 1,5–2 тысячи воинов.

Спорным во многом остается и вопрос об участниках Невской битвы. В источниках имеются некоторые разночтения на сей счет. Участие в походе норвежцев и еми было поставлено под сомнение в связи с ситуацией, сложившейся перед рассматриваемыми событиями: в Норвегии шла междоусобная война [Линд 1995, с. 47–48], а емь находилась в состоянии войны со Швецией [Шаскольский 1995, с. 18]. Но данные заключения не могут быть приняты бесспорно, так как взаимоотношения Швеции с Норвегией и емью менялись в зависимости от реальной расстановки сил. Поэтому нельзя исключать, что в момент похода могли сложиться условия для их выступления против Новгорода.

Примечательно, что летописи не упоминают среди участников битвы и отдельные отряды с русской стороны, кроме ладожан, которые обычно составляли новгородское войско во время общегосударственных походов. Отсутствие псковичей оправдано, так как Пскову угрожала опасность со стороны Ордена. Но здесь не названа ижора, на чьей территории разворачивались события, а также ее соседи – корела и водь, оказавшиеся в тылу неприятеля. Возможно, что на их сбор не было времени, хотя нельзя исключать и того, что шведы могли предпринять какие-то превентивные меры, нейтрализовавшие союзников Новгорода.