Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота

• Название: Мачты и трюмы Российского флота
• Автор: Пётр Фурса
• Издательство: Издательство «Уссури»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-85832-084-8

Мемуары — это скучно. НО НЕ В ЭТОМ СЛУЧАЕ — читается увлекательно!

Петр Фурса - врач, морской офицер, почти вся служба которого прошла на надводных кораблях Тихоокеанского флота. Мемуары являются художественной переработкой реалий флотской жизни, свидетелем и действующим лицом которых он был, и охватывает период с 1975 по 1995 годы. В книге сохранены имена людей, с которыми автор книги служил, описаны и крупномасштабные события, значительные для всего флота, и события совсем другого уровня, умещающиеся в жизненных рамках небольшого флотского экипажа, но не лишенные от этого своей значимости в судьбах людей.

---

– Доктор!

– НМС, старший лейтенант Иванов!

– Готовы к походу?

– Никак нет!

Если бы вдруг в лысину командира трюмной группы Ермолова ударила молния, то это не произвело бы такого обвально-оглушающего впечатления на адмирала, привыкшего слышать, что врачи всегда и везде готовы. И ко всему.

– Причины, лейтенант? (Так, уже одна звездочка с погон слетела).

– Товарищ адмирал! Медицинская служба крейсера не укомплектована фельдшерским составом. Ходить по морям с токарями вместо медработников считаю опасным.

– Резонно, – подумав, согласился адмирал. – Я, товарищи офицеры, на примере этого лейтенанта сейчас научу вас, как не надо служить. Ответьте мне, доктор, что Вы лично делали, чтобы укомплектовать Вашу службу специалистами?

– Обращался с данным вопросом по команде, а также в письменной форме к НМС объединения, полковнику Ушакову. Однако, получил отказ, мотивированный отсутствием в объединении данной категории специалистов.

– Что еще? Вы были у Макаренко? (НМС флота)

– Так точно!

– Лично на приеме у генерала?

– Так точно.

Сквозь маску равнодушной суровости проглянуло что-то вроде интереса к происходящему. Ведь лейтенанты на прием к генералам попадают исключительно редко. Разве что, “на ковер“.

– Что же вам ответил генерал?

– Он ответил, что вопросами комплектования кораблей занимается отдел комплектования штаба флота.

– Значит, отказал ?

– Так точно.

– Х-м... И что же вы сделали дальше? – с явным интересом спросил адмирал.

– Был на приеме у начальника отдела комплектования штаба флота.

– А как же вы попали к нему? – искренне удивился начальник.

– Случайно, товарищ адмирал!

– Х-м... И что же вам сказал начальник отдела комплектования?

– Мне неудобно повторять то, что он мне сказал, товарищ адмирал.

Предчувствуя необычный финал совещания, дающий начальнику возможность заняться воспоминаниями о собственной лейтенантской молодости, адмирал, искренне заинтересованный, потребовал ответа.

– Мне он сказал, товарищ адмирал, буквально следующее: “ Иди ты на ..., товарищ лейтенант!”

– Все правильно, – захохотал адмирал, – куда же еще могут послать лейтенанта?!

Тут уж дружно захохотали все офицеры...

Через двое суток в мое распоряжение прибыли три молодых фельдшера: Крайков, Матин и Суменков. Несмотря на острую дефицитность специальности и неудовольствие начальника медицинской службы флота.

XXX

Время съемки с якоря было выбрано с учетом высокой бдительности японской разведки и неограниченных возможностей “вражеских шпионских “спутников, с интересом следящих за всеми эволюциями нашего героического флота в темное время суток. Плюс режим полного радиомолчания. Это давало возможность аж на шесть и более часов отодвинуть для врага тайну выхода крейсера на выполнение боевой задачи. Темной и пасмурной, туманной ночью всплакнувшие жены проводили своих подвыпивших мужей на катер, увозивший (в который раз!) отцов семейств в туманную неизвестность. В 00.00, всосав в себя якорь-цепи и вспенив воду винтами, дрожь которых передалась всему корпусу, крейсер взял курс в далекий Индийский океан. Отныне бег времени и сама жизнь были втиснуты в суровую размеренность походных вахт и дежурств. Все привычно и до боли однообразно.

Глава 39 ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ РАБОТА

Начальнику медицинской службы предстояло познакомиться поближе с новыми членами коллектива, прибывшими на корабль непосредственно перед выходом в море, по грозному повелению Исакова. Три новых члена, три винтика, три личности. Совсем не много. Но ведь три души, которые, как известно – потемки.

Наиболее колоритной фигурой из трех (в плане психолого-педагогической работы) представлялся матрос Крайков, с которого и начал я изучение личного состава, пригласив подчиненного в каюту “ на ознакомительную беседу”. Среднего роста, брюнет, избыток веса килограммов в десять (в 20 лет!), нетороплив (слишком нетороплив!) в движениях. Крайков, прибыв в каюту, лениво представился новому начальнику.

– Садитесь, Крайков. Мне кажется, вы не в духе.

– А что радоваться, товарищ старший лейтенант?

– Веселиться-то, может, и нечего, но и ходить, повесив нос, оснований нет. Что обозначает ваша татуировка на груди?

На нее я обратил внимание еще в первый день прибытия Крайнова на крейсер: черви вокруг левого соска и знак вопроса над ним.

– Да так ... грехи молодости, – нисколько не смутившись, ответил матрос.

Из беседы выяснилось, что Крайков отчислен с последнего курса медучилища за драку, в которой он нанес тяжкие телесные повреждения товарищу, и тот на длительный срок попал в больницу. Стараниями родителей, дабы уберечь свое чадо от тюремной решетки, Крайков был призван на службу и отправлен на ТОФ. Подальше от органов правосудия. Стало известно также, что новоиспеченный мореман имеет сына в возрасте трех лет, А маме этого дитяти 17 (!).

– Вот это да! Вы что же, Крайков, испортили тринадцатилетнюю?

– И не сели на скамейку?!

– Мне же самому тогда было шестнадцать.

– А как же на это посмотрели ваши родители?

– А никак! Предки, кажется, откупили меня...

– А жениться на ней вы не думаете? Ведь ребенок...

– Я не дурнее паровоза...

— Содержательный ответ. Видите ли, Крайков..., жизнь, в конечном итоге, расставит все на свои места. Кесарю будет воздано кесарево. Думаю, что в ближайшее время Вы сумеете понять некоторые святые истины. Я помогу Вам в этом, коль уж родители доверили мне Ваше воспитание... на три года.

Было ясно, что никакие, даже самые проникновенные слова о долге и чести. Родине и присяге не проникнут в душу и даже под кожу этого циничного отпрыска класса гомо сапиенс. А воспитать защитника из него – обязанность начальника. Ведь дорогой Леонид Ильич с трибуны съезда заявил: “Армия – школа воспитания”. Фраза лидера, подхваченная многоголосьем идеологического аппарата, начисто отвергала применение мер принудительного воздействия, оставляя в арсенале воспитателя догмы политико-воспитательной работы, несостоятельность и неэффективность которой была ясна и младенцу. Однако, за неимением другого, тот же идеологический аппарат жестоко отстаивал ее непогрешимость, оправдывая свое существование и право на кусок хлеба. С маслом.

Через неделю после выхода из Владивостока врач-стоматолог, старший лейтенант Корнев, сменивший на крейсере своего коллегу Холодова, пришел к начальнику с жалобой на Крайкова, не желающего выполнять свои не столь уж сложные обязанности.

– Самое печальное, Петр Иванович, – возмущенно говорил расстроенный эскулап, – что на все мои требования Крайков с ухмылкой заявляет: “А что мне работать, коль здесь не платят!”

– Ладно, подумаем, что делать. Так как Вы, Анатолий Васильевич, тоже на флоте без году неделя, то и вам будет полезно освоить азы военно-морской педагогики. Беру на себя вашего бездельника. А ВЫ учитесь!...

Мне было ясно, что традиционные выговоры и нудные нравоучения Крайкова не проймут. Нужно было изобретать что-либо посильней. И доктор отправился за помощью к механику.

Изложив суть вопроса, док был понят и помощь со стороны “деда” была обещана. За “валюту”, конечно. “Ковать железо” приступили, не отходя от кассы. В каюту командира БЧ-5 были вызваны старшины котлов и вахтенные механики, несущие ходовую вахту. Смысл полученного ими инструктажа состоял в следующем.

Необходимо из разгильдяя сделать человека, применив к нему благородные меры воспитания тяжким матросским трудом, однако, не нарушая при этом технику безопасности. Дать лишь возможность воспитуемому реализовать свое почетное конституционное право на труд на самых трудных и, следовательно, почетных участках трудового фронта. “Какой русский не любит быстрой езды? Какой корабельный труженик-механик откажется от лишних рабочих рук?” Ясность задачи подтвердили все. Единодушно и дружно.

Я вызвал к себе Крайкова. Четко усвоивший за две недели нахождения на корабле, что система воспитания, принятая в ВМФ СССР гарантирует его от шлифовки линьками на баке, матрос развязно-вызывающе стоял перед начальником, переминаясь с ноги на ногу, и заложив руки, которые требовалось держать вдоль туловища, за спину. Словно не замечая нарушения порядка, я пригласил матроса садиться и дружески спросил:

– Как служба, нравится? В коллективе не обижают?

– Нормально.

– Это хорошо. А как вы считаете, где легче служить – в БЧ-5 или в МС?

– Конечно, в МС! Какие могут быть сравнения?

– Но ведь и там не платят!? А ребята отменно несут вахты и при температуре 50 – 60 градусов в котлах, при этом не требуя платы.

– Козлов везде хватает...

Еле сдержав себя, я спокойно продолжал: