Алексей Дельнов - Китай. Большой исторический путеводитель

• Название: Китай. Большой исторический путеводитель
• Автор: Алексей Дельнов
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31036-4

Книга Алексея Дельнова о Китае — еще одна жемчужина в серии «Большой исторический путеводитель». По сути, это первый в истории современной России иллюстрированный путеводитель такого объема по исторической, политической и культурной жизни Китая.

Летняя Олимпиада в Пекине и все более прочные позиции Китая на мировом рынке пробудили к нему огромный интерес у жителей всей планеты. И не зря. Китай богат древними достопримечательностями, природными красотами и... великой историей.

Путеводитель по китайским историческим лабиринтам мы, как всегда, написали иронично и остроумно — его очень легко читать. История Китая словно играет жанрами, представая перед нами то мелодрамой, то романом, то остросюжетным боевиком.

Поэтому легко берите книгу в руки, листайте страницы, и за интереснейшим чтением не заметите, как откроете для себя древнюю и загадочную страну, которую только мы называем «Китай».

---

Увидев гибель своего повелителя, Та-цзы и еще одна его любимая наложница повесились в саду. Когда У-ван вступил во вражескую столицу, он не отказал себе в удовольствии всадить три стрелы в обгорелый труп поверженного владыки. Затем и у царского тела, и у тел обеих женщин отрубили головы и насадили их на древки знамен.

НАЧАЛО ЧЖОУ

Одержав победу, У-ван повел себя на сторонний взгляд довольно странно. Первым делом он совершил обряд не в честь своих предков, а направился в главный храм захваченной столицы и почтил там предков династии Шан — шан-ди. Однако в этом был глубокий смысл: все окрестные народы были уверены в могуществе духов шанских царей и в действенности их помощи своим потомкам — в том, что нет богов сильнее. Этим актом У-ван сделал первый шаг к тому, чтобы и его династия заручилась их поддержкой — чтобы они, слившись с Небом (и растворившись в его сиянии) покровительствовали тому, кто сейчас правит. Только уверовав в это, все окрестные народы, населяющие бассейн Хуанхэ, безоговорочно признают легитимность его правления и правления его потомков.

Затем он не просто пощадил сына погибшего царя — У Гэ-на. Он доверил ему правление побежденным царством. Правда, при этом приставил к нему двух своих братьев, — Гуань-шу и Цай-шу, — в качестве бдительных опекунов. И оповестил союзных вождей о том, что теперь он, повелитель царства Чжоу — верховный владыка «от углов морей и восхода солнца». Покончив с этими первоочередными делами, У-ван щедро наградил из шанской сокровищницы всех участников похода и отправился в свои чжоуские владения.

Бронзовый меч (Западное Чжоу) Чжоу-гун 

Там он заложил некоторые основы правления на предстоящие века. Прежние племенные вожди стали теперь его вассалами — удельными князьями чжухоу. И они, и назначаемые им его высшие сановники обретали свои полномочия во время пышных церемоний, ритуал которых был наполнен религиозным содержанием и со временем тщательно выверен. У-ван восседал при этом лицом к югу на возвышении в огромном зале храма Предков. Он объявлял предстоявшему перед ним кандидату свою волю, обращался с кратким напутствием — после чего тот падал на колени, отдавал два земных поклона и удалялся — получая при выходе подобающие его рангу дары повелителя. Князьям вручался также нефритовый скипетр — символ их власти. Впредь они могли общаться с ваном только держа этот скипетр в руках.

* * * 

 А потом случилось то, что могло лишь подтвердить сомнения его новых подданных в правомочности смены верховной власти — У-ван скоропостижно скончался. Престол он оставил своему малолетнему сыну Чэн-вану, а регентом при нем назначил своего брата Чжоу-гуна, прославившегося впоследствии как мудрейший деятель всей эпохи Чжоу.

Но славу еще надо заслужить, а пока братья регента, они же дядья маленького вана, они же опекуны шанского У Гэ-на, стали подстрекать своего подопечного к мятежу. При этом главным их личным мотивом было подозрение, что Чжоу-гун сам собирается узурпировать всю власть. Обитатели же царства Шан, тяжело переживавшие поражение и больно ущемленные в своем чувстве превосходства над всеми остальными народами, яснее, чем кто-либо, узрели в преждевременной кончине У-вана знак того, что шан-ди и Небо не благоволят к новым правителям — и восстали.

Керамическая ваза со стеклянными вставками (Восточное Чжоу)  Ритуальный сосуд (Западное Чжоу)

Чжоу-гун бился с мятежниками целых три года, но ценой огромных усилий в конце концов добился полной победы. Тут уже мало у кого оставались сомнения в правомерности падения Шан. Регент не был слишком суров с побежденными: он расселил большинство их по всем владениям Чжоу. Значительная, наиболее деятельная их часть была отправлена строить новую столицу Лои (нынешний Лоян в провинции Хэнань). Те шанцы, что остались на прежнем месте, оказались теперь жителями удела Вэй, учрежденного Чжоу-гуном и переданного им своему брату Кан-шу.

Чжоу-гун сохранил почитание шанских шан-ди за одной из ветвей свергнутой династии — но при этом провел религиозно-идеологические мероприятия такой значимости, что этот культ стал, по сути, внутриродовым. Мудрый правитель выдвинул идею Мандата Неба, которая стала одной из судьбоносных для всей последующей истории Китая. Небо, как божество, окончательно вобрало в себя прежних верховных небожителей шан-ди. В широком употреблении понятие не звучало больше во множественном числе, оно стало личным именем все того же всеобъемлющего Неба — Шанди. Неба, как источника и носителя общего для всех и вся мирового закона. Это оно приводит к власти наиболее достойного, наделяя при этом его и его потомков Мандатом на правление. Но это не раз и навсегда. Если ван или его наследники не будут следовать воле Неба — они будут свергнуты, а их место займет более достойный.

Чтобы конкретизировать понятие «воли Неба», сделать ее более явственной для людей, Чжоу-гун выдвинул концепцию дэ. Понятие это сложное, но не заумное, китайцам, с их сложившимся к тому времени мировоззрением, оно было вполне доступным. Дэ — это добродетель, благодать, которая заложена в каждого человека свыше — как кантовский нравственный императив, как совесть. Это божественный умысел относительно данного человека, то, каким он должен быть по самому высшему счету. Следуя своему дэ, человек следует воле Неба, накапливая при этом божественную энергию, харизму. Возможно, на зарождение и развитие этого понятия повлияло заимствованные у индусов ведические представления о карме. Дэ можно накапливать, следуя небесной воле, а можно и растерять, совсем утратить. Как это и произошло с Чжоу Синем, растранжирившим своими неистовствами всё накопленное шанской династией дэ и утратившим поэтому Мандат Неба — для себя и для своих потомков. Мандат был передан прилежно копившему дэ Вэнь-вану, потом перешел к победоносному У-вану, а теперь он у его сына Чэн-вана. О себе Чжоу-гун скромно умалчивает.

Чжоу-гун учил, что разумный правитель должен постоянно держать руку на пульсе своего государства — чтобы по объективным признакам определять, все ли в порядке с его дэ. Главной такой характеристикой является «глас народа» (римский vox populi) — довольны ли простые люди жизнью, что думают о своем государе и… какие они поют песни. В царстве Чжоу местные правители, а в последующие времена провинциальные чиновники, помимо прочих своих забот, имели поручение собирать народные песни и анализировать их настрой: о чем больше поют, о веселом или о грустном.

Еще один важнейший момент. Небо одно для всех, и если оно наделяет кого-то своим Мандатом — оно наделяет его им как правителя вселенского, поднебесного государства. Со времен Чжоу-гуна Китай становится Поднебесной, мировой державой, а его повелитель — Сыном Неба (Тянь цзы). Это определит менталитет китайцев на все грядущие тысячелетия, но не как идея о «мировом господстве». Поднебесная — это в первую очередь духовный центр мира, имеющий поистине космическое значение. Следуя своему дэ, живя по высшей правде, Сын Неба и его подданные утверждают этим мировую гармонию. Наводнения, землетрясения, вражеские нашествия — это небесная кара за то, что Поднебесная сбилась с пути. Позднее будет сделан важный логический вывод из сказанного (напрашивавшийся, правда, и из всей предыдущей истории): культура Китая — единственная подлинная культура, а те народы, что не хотят взять ее за образец — варвары. Вот почему венецианец Марко Поло и его спутники, уроженцы Европы, слышали презрительные выкрики «варвары!» из уличной пекинской толпы. И это в то время, когда Китай находился под тяжким монгольским игом. 

* * * 

Но все же один прецедент в подтверждение теории — это еще не подтверждение теории. Это вам любой научный сотрудник скажет, даже самый низкооплачиваемый. Мудрый Чжоу-гун тем более понимал, что судьба пьяницы и развратника Чжоу Синя, хоть и переплетенная самым трагическим образом с судьбой шанского государства — не та посылка, из которой выводятся небесные законы.

Поэтому были проведены напряженные историко-мифологические изыскания (возможно, впервые в мировой практике), плодом которых оказалась целая династия Ся — предшественница Шан. Причем династия многовековая, с лучезарным зачином, с великими деяниями мудрых и доблестных правителей, и — что и требовалось для доказательства — с бесславным концом. То есть еще одна историческая судьба, подобная судьбе царства Шан. И еще один круговорот Мандата Неба, как теперь уже с полной уверенностью можно было утверждать. Куда весомее звучали теперь слова обращения Чжоу-гуна к побежденным шанцам: «Последний правитель Шан предался праздности, забросил дела управления и не совершал должных жертвоприношений. И тогда Небо уничтожило его. Наш же чжоуский царь милостиво относился к людям, следовал добродетели и исполнял долг перед божеством и Небом. Небо наставило нас, оказало нам милость, избрало нас и наделило нас Мандатом, отобранным у Шан, чтобы править в ваших бесчисленных землях».