Виктор Мануйлов - Лестница

• Название: Лестница
• Автор: Виктор Мануйлов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016

---

Эх, поговорить бы с хозяйкой начистоту! Тогда бы он знал, как себя вести. Но она не звонит ему с тех самых пор, как он виделся в последний раз с адвокатом. А лично ему, Теплякову, звонить ей нет ни малейшего повода. Не исключено, что она потому и не звонит, пришла Теплякову в голову мысль, чтобы не впутывать его в свои дела. Других причин нет и быть не может. Особенно если вспомнить их последнюю встречу в госпитале, очень теплую, дружескую, без единого намека на какие-то неизвестные ему обстоятельства.

И вдруг звонок Ольги Петровны, секретарши Ковровой. и Мих-Миха, разумеется, тоже: в понедельник встречать у подъезда Михал Михалыча ровно в девять часов утра. Именно у подъезда, предупредила она категорическим тоном.

На детской площадке в снегу возились малыши под присмотром бабушек и мам. Какой-то мужчина в куртке — голова укрыта капюшоном — подошел к одной из них, повязанной белым шерстяным платком, что-то спросил. Видно было, как от их лиц попеременно отлетают облачка пара. Вот женщина протянула руку в сторону окна, в котором стоял Тепляков — по крайней мере, так ему показалось. Видеть его она не могла, но Тепляков почему-то был уверен, что мужчине нужен именно он.

Человек в капюшоне повернулся и пошел к дому. Было что-то знакомое в его фигуре и походке. Вот он на ходу глянул на наручные часы. Тепляков глянул на свои: половина первого. У Машеньки вот-вот закончатся занятия в школе. Лучше всего встретить ее по дороге домой. Тогда ей не придется напоминать ему, чтобы он шел к ним обедать.

С этими обедами. На них настояла она же, а Татьяна Андреевна горячо поддержала свою дочь:

— В самом деле, Юра, зачем тебе ходить по столовым и кафе? Там и готовят не очень, и далеко, и дорого, и ты еще не совсем поправился. И не возражай, пожалуйста! — воскликнула она, выставив перед собой ладони. — Иначе мы обидимся, — заключила Татьяна Андреевна с той решительностью, с какой привыкла разговаривать на службе с непонятливыми посетителями.

И Тепляков согласился. Он выдал Татьяне Андреевне десять тысяч рублей, и ему стоило больших усилий уговорить ее взять эти деньги. Боже, как все запутано и усложнено в этом мире!

Тепляков одевался, когда в дверь позвонили. Он закончил шнуровку своих армейских ботинок и только тогда, разогнувшись, подошел к двери и заглянул в глазок, предварительно удостоверившись, что глазок чист.

Перед дверью, откинув капюшон, стоял Валерка Куценко. И широко улыбался.

— Ну как, узнал меня или нет? — произнес он. — Давай открывай!

Тепляков открыл дверь.

— Вот уж кого не ожидал, так это тебя, — произнес он, отступая в глубь коридорчика.

— А кого ты ожидал?

— Пока в госпитале валялся, ко мне многие из наших приходили. Даже сам Рассадов снизошел до посещения.

— Ну-у, Рассадов! — хохотнул Валерка. — Ему по должности положено. А мне простительно: я, во-первых, узнал о твоем ранении всего неделю назад, потому что был со своим «телом» в краях весьма отдаленных; во-вторых, когда вернулись домой, мое «тело» так прикипело ко мне, что не хотело меня отпускать ни на шаг. Еле вырвался.

— Так ты кого теперь пасешь? Тело в юбке?

— Вот-вот, оно самое.

— А этот, как его — депутат гордумы?

— Ты что, газеты не читаешь? Его ж поперли из думы, завели дело о мошенничестве, а он — не будь дураком! — дернул за границу. Объявлен в розыск. Такие вот пироги.

— И что, так далеко зашел?

— Попробовал бы ты не зайти! Ха-хах! — хрюкнул Куценко, и на его хищном лице расплылась довольная ухмылка. — Ко мне, говорит, льнут многие, а мне для физиологии нужен такой, чтобы без всяких расчетов.

— Так кто она-то? Я у ребят спрашивал, но все только плечами пожимают.

— Никогда не догадаешься!

— Да ладно! Судя по твоей роже, ты не очень-то и хочешь отлипать от нее.

— Это верно: баба что надо, — хихикнул Куценко. — Впрочем, ты ее знаешь: она по нашему ящику выступает чуть ли не каждый день.

— Стоп! Стоп! Стоп! — перебил его Тепляков. — Я, кажется, догадываюсь!.. Изольда?

— Она самая! В постели — не баба, зверь! Я иногда сбегаю от нее на квартиру… ну, помнишь, вместе ходили?

— Как же! Помню! Там еще вдова такая симпатичная с ребенком.

— Вот-вот! — топтался Куценко возле Теплякова, глядя, как тот одевается. — Работаю на два фронта. Боюсь, что еще полгодика — и превращусь в евнуха.

— Всякое излишество вредно сказывается на нашем здоровье, — с шутовским глубокомыслием изрек Тепляков.

— Сказывается, на себе проверил, — лениво откликнулся Куценко, и Тепляков понял, что главное, зачем тот пришел, еще впереди.

Они вышли из дому. Под ногами звонко повизгивал снег. Воробьи, жалобно попискивая, теснились бурыми шариками друг к другу на голых ветках сирени. Вороны, разбросав лапами и крыльями снежную корку, грелись теплом, исходящим от земли, и не взлетали даже тогда, когда люди проходили от них в двух шагах; голуби сбивались в кучу на чугунных крышках канализационных люков и ливневых решетках.

— Давно таких морозов не было, — произнес Куценко, натягивая на голову капюшон. — А все только и знают, что болтать о потеплении!

Они миновали детскую площадку и вышли в пустынный переулок.

Куценко остановился.

— Тут такое дело, Юрок, — начал он, ковыряя носком ботинка снег. — Меня просили передать тебе, чтобы ты. как бы это тебе сказать? — вел себя осторожно и не выпендривался.

— И как это прикажешь понимать? — спросил Тепляков, заглядывая в черные зрачки Куценко.

— Сказали, что ты и так поймешь — без расшифровки. Не дурак, мол, — добавил Куценко, и с любопытством посмотрел Теплякову в переносицу.

— И кто просил? И почему именно тебя?

— Ну ты даешь! В таких случаях личности не имеют значения. — И, помолчав: — А что, ты во что-то вляпался?

— Н-не знаю. Может быть, — ответил Тепляков, ища в своей памяти хоть что-то, имеющее отношение к такому предупреждению.

— Ну, мне пора! — вдруг засуетился Куценко. — А то мое подопечное тело скоро проснется и потребует меня к себе.

Он сдернул перчатку и протянул руку. Тепляков вяло ответил на его пожатие. Да и Куценко не нажимал, как обычно.

Тепляков долго смотрел ему вслед, продолжая перебирать в памяти минувшие события, разговоры, интонации и даже взгляды. Ничто не вызывало у него тревоги.

Глава 22

Тепляков топтался на тропинке, пересекающей небольшой сквер, по которой Машенька обычно возвращается из школы домой. Отсюда видны и школа, и дом, где она живет. Из дверей школы с криком и визгом выскакивали мальчишки и девчонки не старше восьмого класса. Они размахивали сумками со сменной обувью, иногда колотили ими друг друга. Школа не забрала у них и десятой доли энергии. За ними потянулись более солидные старшеклассники. И все больше девчонки, девчонки, девчонки. Из их толпы тут же отделялись группы по три-четыре человека, и каждая двинулась куда-то по своим делам. Теплякову показалось, что в этой шумной толпе где-то затерялся и он сам, и все у него еще впереди. Он смотрел с грустью на эти суетливые стайки мальчишек и девчонок, отыскивая среди них самого себя, понимая в то же время, что там его нет, что тот Юрка Тепляков исчез навсегда и больше никогда не повторится. Ему было и жаль его, еще не испытавшего всего, что предстояло испытать, и грустно оттого, что испытания, которые он прошел, мало что дали ему для познания этого мира.

А вон и Машенька — в белой куртке с меховым воротником и капюшоном. Она на мгновение задержалась на площадке перед дверью, вглядываясь вдаль. Вот заметила Теплякова, помахала ему рукой, сбежала по ступенькам, отмахнулась от кого-то, кто к ней приставал, и быстро зашагала в его сторону, иногда переходя на бег.

«Вот идет ко мне моя жизнь, — подумал Тепляков, переполняемый чем-то большим и теплым. — И ничего и никого мне больше не нужно. Она не предаст, не станет ловчить, искать за мой счет какую-то исключительно свою выгоду. Это, наверное, и есть настоящее счастье».

Машенька приближалась с сияющей улыбкой. И Тепляков, как всегда при встрече с нею, не мог удержать ответную улыбку, хотя его улыбка наверняка мало походила на такую же радостную и даже счастливую улыбку Машеньки.

Она подошла, молча протянула руку. Он взял ее в свою, снял теплую варежку, чуть наклонился, поцеловал длинные, тонкие пальцы. И тоже не говоря ни слова. Да и о чем говорить? Между ними и так все ясно и понятно до последней буковки и запятой.

По узкой тропинке, протоптанной между сугробами, они шли друг за другом: Машенька впереди, он за нею. Иногда она шла задом наперед и при этом заливалась радостным и беспричинным смехом, будто идти таким манером никак нельзя, чтобы не смеяться. И Тепляков чувствовал, как все лицо его расплывается в глупейшей улыбке, и ничего не мог с этим поделать.