Франсуаза Дольто - На стороне ребенка

• Название: На стороне ребенка
• Автор: Франсуаза Дольто
• Жанр: Психология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91743-058-4

Глубокое всестороннее исследование детства и личности ребенка, предпринятое Франсуазой Дольто в произведении «На стороне ребенка», принесло автору всемирную известность.

Для Ф. Дольто существенно все: права ребенка, реформа образования, аутизм, влияние телевидения и компьютера, детская сексуальность, детские комплексы, раннее развитие и т. д. Она ведет читателя за собой, лишая его привычных стереотипов, уплощенного восприятия детства, позволяя посредством тонкого, целостного анализа увидеть многомерность мира ребенка, его сложность и неоднозначность. За методом Ф. Дольто-психоаналитика стоит подход философа, психолога, социолога – личности, чутко улавливающей происходящие в мире изменения и их отражение на системах воспитания и образования детей.

Издание адресовано каждому взрослому, стремящемуся расширить границы познания в отношении детства и научиться понимать и любить детей.

---

6 глава

Голова без ног

Компьютер на службе у ребенка?

Если тело ребенка в наши дни не может выражать себя с тою же полнотой, что раньше – для этого оно слишком замкнуто и несвободно, – то разум может обрести свободу и создавать целые миры, играя с компьютером. Ведь в распоряжение детей поступила телеинформатика!

Она представляет для детей положительное начало в том смысле, что никакой человек не командует ими и ничего им не навязывает. Кроме того, они чувствуют, как их ум, в особенности логическое мышление, становится таким же острым, как у взрослых. Однако бесспорно и то, что из этих игр совершенно исключена сфера человеческих привязанностей, а удовольствие от них – это удовольствие, возбуждаемое сугубо умственной деятельностью; чувства здесь ни при чем – ты или прав или неправ. И если неправ, то это значит, что ты допустил логическую ошибку. Однако на самом деле речь вовсе не о твоей правоте – все дело в логике, которая сама по себе является только средством… Но чему служит это средство?

Электронные игры изолируют детей, хотя несколько приятелей и могут собраться вокруг одного автомата. На какое-то время дети группируются вокруг него и по очереди один за другим ловят кайф на виду у остальных. Стучат по машине, чтобы выпали монетки, передают друг другу жетоны. Во время электронной игры человек уединяется, как для телефонного разговора, но собеседник рассудочен и анонимен, у него нет ни лица, ни сердца. Ребенок находится на тренажере, он ведет космическую войну, как космонавт в кабине корабля.

В одной популярной у детей игре имитируется голос собеседника: в ответ на удачный ход голос робота произносит: «Ты молодец». Сторонники этих забав возражают опасающимся за эмоциональный мир ребенка психологам: «Но тут как раз происходит диалог, в который не вмешиваются родители; это дает ребенку веру в себя и в свою сообразительность. В ту сообразительность, которая обусловлена логическим мышлением».

Педагоги настаивают, что синтетический голос обучающей машины никогда не заменит ученику речевых отношений с учителем. Если преподаватель довольствуется тем, что навязывает ученику знания и поведение, если он не будит пытливости и не воодушевляет ребенка, тогда его обязанности по раздаче знаний вполне может выполнять компьютер. Этот заместитель, по крайней мере, не злоупотребит властью над детьми и не допустит садизма в своем отношении к ним.

Ностальгия по старым играм-конструкторам подсказывает, что телеинформатика препятствует развитию воображения у ребенка. Миниатюрные модели с дистанционным управлением, очаровательные муляжи инструментов современного мира якобы мешают ребенку мечтать. Так ли это? Говорят, что игрушки с дистанционным управлением очень полезны для развития пространственной ориентации: вправо, влево, вперед, назад…

Я думаю, что нежелание замечать в своей эпохе динамику и те изменения, на поиски которых толкает нас развитие техники, – наш недостаток. В конце концов, меняется оформление жизни, а значит, меняется и ее ритм, и ее пространство. Не следует ли больше доверять человеку как таковому, чтобы лучше приспособиться к жизни, и за совершенно различными формами обнаружить одни и те же функции или нечто, заменяющее эти функции, которые человек все равно не мог бы выполнять так, как его предки. Ему удается защитить и реализовать себя другими средствами.

То, что «теперь все не так, как раньше», вовсе не обязательно означает регресс. «Новые» отстаивают новые формы, которые позволяют современному человеку вести диалог на равных с человеком древности, в то время как «древние», напротив, склонны к ностальгии и не видят ничего положительного, созидательного в трудах потомков[109]. Они оплакивают прошлое, представляя его в виде золотого века и, между прочим, забывая, что в этом прошлом существовали принуждение и фрустрации[110] другого порядка, но столь же пагубные, как в наши дни. Тот же самый спор «древних» и «новых» завязался вокруг игрушек. Нынешние дети пренебрежительно относятся к пластмассовым игрушкам; это для них не более чем муляжи: они ломают их без малейшего огорчения, а между тем их родители немало горевали в свое время, лишаясь своих – деревянных или металлических.

Любимыми игрушками были те, с которыми ребенок себя отождествлял, и если они ломались или пропадали, для него это было все равно что потеря друга. Электронная игрушка – это не друг, а инструмент. Мы это уже видели на примере кукол, которые говорят и делают пи-пи: чем больше функций заложено в какой-нибудь предмет, тем меньше будет его любить ребенок, потому что он не может проецировать на этот предмет свою эмоциональную жизнь; здесь функциональная жизнь, а не эмоциональная. Кукла, по приказу повторяющая то, что записано на магнитной ленте, и ничего более, – существо однообразное, это не человек, который изо дня в день создает свои чувства и мысли. Вместо того чтобы поощрять межличностные отношения, подобные игрушки будут способствовать поведению, обусловленному рефлексами, – по существу, животному.

Игры детей и игры взрослых

Иногда – но не всегда, игры детей представляют собой искаженную имитацию игр взрослых. Например, игра мальчиков в мяч – это остатки той игры в мяч, которой в старину увлекались молодые люди и солдаты. Однако шарики, «прыгай, барашек», игра в медведя (сегодня почти исчезнувшая, а в лицейские годы в Ницце она стоила мне множества шишек), догонялки и т. д. – это специфические детские игры. А жмурки, гармонирующие с современными нравами, существовали еще в XVIII веке как игра для взрослых, что подтверждается множеством гравюр… Трещотки, которые наши мальчишки покупают на ярмарке и трещат ими круглый год, происходят по прямой линии от тех трещоток, которые полагалось вращать только во время церковной службы в среду, четверг и пятницу на Страстной неделе и которые должны были изображать архаичные колокола наших церквей; ведь в первые века христианства на церквах не было колоколов, и верующие собирались к богослужению на звук трещоток, подчас огромных – такой обычай еще сохранился кое-где на Востоке. Точно так же и куклы наших девочек первоначально были изображениями различных божеств; в Марокко до сих пор есть куклы, символизирующие Дождь, их торжественно носят по полям во время засухи. В былые времена это были переносные священные статуэтки, которые довольно поздно утратили это свое значение в Европе, всего каких-нибудь три-четыре века тому назад, и превратились в распространенные игрушки для девочек. Впрочем, девочки во все времена делали себе «пупсиков», потому что игра в маму – биологически заложенное детское упражнение, точно так же как тросточка изображает лошадь и служит таким упражнением для мальчиков всего мира.

Самоочевидно, что игры детей и подростков – подготовительные упражнения, то есть тренировка деятельности, практически или физиологически полезной по достижении зрелости, – однако это стало ясно сравнительно недавно; в наши дни появился избыток игр – подчас современные игры и спортивные упражнения переутомляют и ослабляют играющих.

Арнольд Ван ГеннепНародные обычаи и поверья Франции(Зеленый путь)

Рассмотрим отношение детей к плюшевым игрушкам. Дети подолгу берегут какого-нибудь плюшевого зверька, чтобы сохранить в себе что-то от своего раннего детства, что-то мягкое и ласкающее на ощупь, с чем они находились в тех же отношениях любви и нежности, какие связывали их в свое время с кем-либо из взрослых. Некоторые дети спят с такой игрушкой лет до пятнадцати. До какого возраста дети компьютерной эпохи будут сохранять потребность обнимать плюшевого мишку? Можно ли компьютер любить как друга? Не думаю. Компьютер – раб, который может сломаться. Тогда его заменят другим, но зачем его любить? Можно ли питать к нему нежность?

Тот, кто играет с компьютером в шахматы, находится один на один с машиной, будучи лишен малейшего чувства привязанности, заложенного в человеческом соперничестве: «Ты меня победил, а я тебя… Как он долго думает… Что он будет делать?» Я целыми вечерами играла одну и ту же партию в шахматы с отцом, и в этом был элемент человеческого соперничества.

Как-то отец сказал: «Мне бы хотелось поиграть в шахматы. Кто со мной сыграет?» И мы начали с ним играть, оба то и дело заглядывая в учебник. Сперва мы были более или менее на равных; но потом он стал ходить тренироваться к приятелям по клубу, и в следующие два-три дня он меня побеждал; а потом я опять с ним сравнялась; а потом начала его побеждать, и он вернулся к своим приятелям из Политехнического. Нас обоих очень забавляли эти перемены в соотношении сил. Но поскольку он совершенствовался в шахматах благодаря своим друзьям, которые были серьезными математиками и ход мысли у них был очень сложный, ему требовалось много времени, и пока он думал над ходом, я читала. Сама я думала минуты две-три. И я без малейшего смущения могла заявить: «В конце концов, я читала и поэтому не могла заметить всех ловушек». Иногда вместо меня с отцом играла в шахматы мама, хотя она предпочитала карты.