Евгений Блажеевский - Письмо

• Название: Письмо
• Автор: Евгений Блажеевский
• Издательство: Арт Хаус медиа
• Жанр: Поэзия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-902976-91-2

Блажеевский Евгений Иванович (1947–1999) — поэт, трагический голос которого со временем, безусловно, станет одним из символов русской поэзии конца века Почти не замеченный критикой, ибо не участвовал в игрищах на ярмарке тщеславия, он, поэт милостью Божьей, достойно прошёл свой крестный путь, творя красоту и поэзию из всего, к чему бы ни прикасался. Настоящее открытие поэзии Евгения Блажеевского ещё предстоит, потому что чем дальше от нас день его ухода, тем яснее становится значимость сделанного им.

---

ВСТРЕЧА

«А что мы, в сущности, знаем —
Любители сделать дыру
В картоне,
В своём виске
Или в глазу соседа,
Или пальцем — в песке?..

А что мы, в сущности, значим —
Любители бормотухи
И крепкого табака,
Валяющие дурака
Пока не наступит отбой?..»

Такие смурные мысли
Во мне возникали,
Когда
В горящей июльской степи,
На камень горячий усевшись,
Ребристый кусок арматуры
Я в норы бесцельно совал.
И думал:
«Далеко же суслик
Забрался…»
Такое занятье:
В норе ковырять
Или в зубе
Спасает стройбат от безумья.

Но только мне холодно стало!..
Ожог ледяного металла
Волною прошёл по загривку.
Я вздрогнул… —
За мокрой спиною
На выжженной тверди,
Как фаллос,
У камня змея поднималась
И тонкое жало
Дрожало.

Ну что же, гадюка,
Сапог мой
Твою размозжит головёнку,
Подкова моя холоднее…
Смелее, гадюка!
Но, Боже,
На этой узорчатой коже
Такие сверкали глаза!..
Что я,
Отступая с пригорка,
Дрожал от удара тоски,
От желчи,
От мудрости горькой…

О змейка
С глазами поэта,
Убитого близ Пятигорска,
Откуда они у тебя?!.
Откуда?..
О страшное чудо…

Я брёл наугад,
Но, казалось,
Что мне не уйти от пригорка.
Я брёл,
И вокруг загибалась
Земли воспалённая корка…

1976

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Я вернусь в ноябре, когда будет ледок на воде,
Постою у ворот у Никитских, сутулясь в тумане,
Подожду у «Повторного» фильма повторного, где
Моя юность, возможно, пройдёт на холодном экране.

Я вернусь в ноябре, подавившись тоской, как куском,
Но сеанса не будет и юности я не угоден.
Только клочья тумана на мокром бульваре Тверском,
Только жёлтый сквозняк — из пустых подворотен…

1975

ЧУВСТВО ПОКОЯ

Безмерное чувство покоя
В ту ночь посетило меня.
Огромное тихое счастье
Сидеть в одиноком тепле
И знать,
Что тебя не настигнет
Холодная дикая степь,
Что руки её ледяные,
Что вьюга пустых полустанков,
Что ящик солдатской казармы,
Отравленный газом кишечным,
Остались за тысячи вёрст.
Как чудно!..
Как чутко!..
Чуть слышно
За стёклами лепится снег.
А лягу в постель
И увижу:
Безбрежное летнее утро.
Спят куры в пыли золотистой,
Спят мухи на стёклах веранды,
Спят люди:
Один — под телегой,
Другой — в старомодной карете,
А третий,
Наверное, я,
Лежит под раскидистым дубом,
Блаженно во сне улыбаясь,
И птица
Сидит на руке…

1975

ВОСПОМИНАНИЕ О МЕТЕЛИ

Мокрый снег. За привокзальным садом
Темнота, и невозможно жить,
Словно кто-то за спиной с надсадом
Обрубил связующую нить.

Мёртвый час. Не присмолить окурка,
Мёрзнут руки, промерзает взгляд…
Вдоль пустынных улиц Оренбурга
Я бреду, как двести лет назад.

Что-то волчье есть в моей дороге —
В темноте да на ветру сквозном!..
И шинель, облапившая ноги,
Хлопает ноябрьским сукном

Хлопают дверьми амбары, клети,
Путь лежит безжалостен и прям.
Но в домах посапывают дети,
Женщины придвинулись к мужьям.

Но, уйдя в скорлупы да в тулупы,
Жизнь течёт в бушующей ночи.
Корабельно подвывают трубы,
Рассекают стужу кирпичи.

И приятно мне сквозь проклятущий,
Бьющий по лицу колючий снег
Видеть этот медленно плывущий
Теплый человеческий ковчег…

3 Из цикла «ВСЕСОЮЗНАЯ ГЕОГРАФИЯ»

МОНОЛОГ ПРОВИНЦИАЛА

Мне думалось,
Что я преодолел
Провинцию,
Её родные парты
И жаркий дух,
Что голубел и млел,
И смачный стук —
Всей пятерней о нарды,
И тень резную
В августовский зной,
И жирный день,
Шипящий на мангале,
И этот потаённый
Земляной
Озноб в парадном
И озноб в подвале…

Мне думалось,
Что я почти герой —
Тянули миражи,
Вокзалы,
Сходни
От улицы,
Где пробегал порой
Большой петух
В проёме подворотни,
От медленных
Восточных вечеров,
От музыки,
Смакующей обиды,
От пыльного величия ковров,
Висящих,
Как сады Семирамиды…

Мне думалось,
Что можно извинить
Себя за всё,
Легко забыв про это,
И душный быт
Беспечно изменить
Простой покупкой
Авиабилета.
Из мусульманства,
Из дашбашных дел,
Из местной жизни,
Чуждой славянину,
Я непременно вырваться хотел.
И променял
Чужбину
На чужбину…

1980

КИЕВ

Ещё не расцвели каштаны,
Но розоватый воздух нежен.
И этот праздник долгожданный
С весенним солнцем перемешан.

И бабы — как из молока —
Хохочут у днепровской кущи,
Свои сгущённые бока
Покачивая так зовуще.
И обожают петуха —
Его изображенье в «крестик» —
И с буквой «Ге» гуляет «Ха»,
Как будто крёстная и крестник;
И бычьей кровью крашен ВУЗ,
И краску пробивает мясо…
Идёт колхозник — вислоус —
Похожий чем-то на Тараса.
И, среди прочих быстрых ног,
Мелькают посреди проспекта
И адидасовская кеда,
И крепкий жмеринский сапог.
Здесь выбивается исток
Наречий костромских и брянских.
Любая вывеска — урок
Разросшихся корней славянских.
Здесь тот живительный раствор
И крепь строительного леса,
Из коих слеплен и Ростов,
И многодетная Одесса…

1980

ТУРКМЕНСКАЯ ЗАРИСОВКА

Верблюд и чёрная цистерна,
Стоящая наискосок…
Моя тоска почти безмерна:
Верблюд, цистерна да песок…

И нищая до безобразия,
Тондырный пробуя замес,
На корточки уселась Азия
Вдоль полотна: барса-кельмес!..[2]

Барса — на выжженные тыщи…
Кельмес — тебе не хватит ног…
И, как зола на пепелище,
Повсюду властвует песок.

О, это смуглая окалина
В солончаковом серебре!..
О, Родины моей окраина,
Где на горячем пустыре

Верблюд, поджавший губы тонко,
Орёл о четырёх ногах,
Где зноя выцветшая плёнка
Легла на стёкла в поездах…

1980

«Покуда полз фуникулёр…»

Покуда полз фуникулёр,
С трудом одолевая выси,
Бурлил в котле окрестных гор
И глухо клокотал Тбилиси.

Брусчатка шла заподлицо
Морковно-красной черепицы,
Текло и булькало в лицо
Густое варево столицы,

Которую, как песнь — на слух,
В дохристианское столетье,
Наверное, напел пастух,
Играя на вишнёвой флейте.

Что думал юный полубог
В тени развесистого бука,
Когда, цепляясь за дымок
И за руно, рождалась буква?..

Был город зеленью увит
И пыльным буйством винограда.
В глаза бросался алфавит
Бугристый, как баранье стадо.

Крестьянский, плодоовощной,
Овечий и высокогорный,
Простой, как в лавке мелочной —
Бесхитростный мундштук наборный,

Он с вывесок куда-то звал
И приглашал побыть в духане;
И город честно раздавал
Своё чесночное дыханье.

И город был собою горд —
На шумном перекрёстке мира
Прекрасный, словно натюрморт
С бутылью и голубкой сыра…

1983

НА КАВКАЗЕ