Лейла Аттэр - Бумажный лебедь (ЛП)

• Название: Бумажный лебедь (ЛП)
• Автор: Лейла Аттэр
• Жанр: Современные любовные романы

Говорят, что необходим двадцать один день, чтобы возникло привыкание. Врут. На протяжении двадцати одного дня она держалась. Но на двадцать второй день она отдала бы что угодно за сладкое забытье смерти. Потому что на двадцать второй день она осознает, что ее единственный выход означает верную смерть одного из двух мужчин, которых она любит. Запоминающийся рассказ о страсти, потере и искуплении. «Бумажный лебедь» — это загадочная, напряженная и вместе с тем трогательная история любви, включающая интригу и неизвестность. Пожалуйста, обратите внимание: это НЕ любовный треугольник. Полноценный, не серийный роман, предназначенный для взрослой аудитории из-за насилия, секса и нецензурной лексики. Для некоторых читателей сюжет может показаться неприятным.

---

Вниз по горам Сьерра-Морена,

Солнышко, они идут

Пара черных глаз,

Солнышко, они контрабандисты…

Я увидела себя в гамаке, голубое небо над головой, Эстебана, изредка рассеянно покачивающего гамак, в то время как МаМаЛу пела, развешивая сушиться выстиранные вещи. Эти сиесты в садах Каса Палома с няней и ее сыном были моими самыми ранними воспоминаниями. Колибри жужжали над красными и желтыми гибискусами, а бугенвиллия вилась по толстой, неухоженной живой изгороди.

Ай-яй-яй-яй

Пой и не плачь,

Потому что пение веселит,

Солнышко, веселит сердца…

МаМаЛу пела ее, когда я или Эстебан получали ушибы и царапины. Она пела, когда мы не могли заснуть. Она пела, когда была счастлива, и пела, когда грустила.

Пой и не плачь.

Пой и не плачь…

Но слезы лились. Я плакала, потому что не могла петь. Я плакала, потому что не могла говорить. Я плакала, потому что МаМаЛу, голубые небеса и колибри исчезли в темноте. Я плакала, держалась за них, и медленно, шаг за шагом, Страх отступил.

Я открыла глаза и глубоко вдохнула. Я все еще была охвачена темнотой, но ощущала, что пол покачивается. Возможно, мои чувства начинали пробуждаться. Я попыталась согнуть пальцы.

Пожалуйста.

Будьте здесь.

Работайте.

Ничего.

Моя голова все еще немного гудела от удара, которым он меня вырубил, но помимо этого бум-бум-бум я слышала голоса, и они становились все ближе.

— Вы часто проходите через Энсенаду? — женский голос.

Я не смогла понять весь ответ целиком, но голос был ниже, определенно мужской.

— …меня никогда еще здесь не останавливали, — сказал он. Голос моего похитителя врезался в мою память так же крепко, как и его обувь.

— Ничего страшного. Это просто случайная проверка перед… пересекая границу… — женский голос то пропадал, то появлялся. — Мне нужно убедиться… серийный номер судна совпадает с номером двигателя.

Граница.

Энсенада.

Черт.

Ощущение плавного покачивания обрело смысл. Я была на лодке, возможно, на той самой, где он меня вырубил. Мы были в Энсенаде, в порту на границе Мексики, около ста километров к югу от Сан-Диего, а эта женщина, наверное, таможенный офицер.

Мое сердце чуть не выскочило из груди.

Вот оно. Это твой шанс сбежать, Скай.

Привлеки ее внимание. Тебе нужно привлечь ее внимание!

Я кричала и кричала, но не могла произнести и слова. Что бы он ни дал мне, это парализовало мои голосовые связки.

Я услышала шаги над головой, и это заставило меня подумать, что я, возможно, нахожусь где-то в трюме под палубой.

— Только для проверки, вы Демийен Кабальеро? — спросила она.

— Дамиан, — поправил он. Да-ми-ан. А не Де-ми-йен.

— Хорошо, все выглядит нормально. Я сфотографирую ваш бортовой идентификационный номер, и вы можете быть свободны.

Нет! Я теряла последнюю возможность.

Я не могла кричать или хотя бы стукнуть чем то, но я обнаружила, что могу ворочаться, что я и сделала. Слева направо, из стороны в сторону. Я раскачивалась сильнее и быстрее, не зная, врежусь ли я во что-то, и будет ли какой-то результат. На шестой или седьмой раз я почувствовала что-то над собой и услышала: словно дерево трется о дерево.

Ох, пожалуйста.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Я вложила все силы в этот толчок, хотя после него у меня закружилась голова.

Что-то упало. Громкий звук. И внезапно стало светлее.

—Что это было? — спросила женщина.

— Я ничего не слышал.

— Это, кажется, донеслось снизу. Не против, если я взгляну?

Да!

— Что у вас здесь? — ее голос теперь был отчетливым.

Она была близко.

Действительно, близко.

— Веревки, цепи, и рыболовные снасти…

Я начала замечать маленькие вертикальные полоски света над собой, в нескольких сантиметрах от моего лица.

Да! Я могу видеть! Мои глаза в порядке!

Замок повернулся, и комната наполнилась ярким, слепящим светом, от которого из глаз потекли слезы.

Я пыталась приспособиться так, чтобы поглядеть сквозь щели, в которые лился свет. Скорее всего, я лежала в деревянном ящике, и мой ящик был спрятан за другими. Силуэт человека появился на лестнице, и за ним — еще один.

Я здесь.

Я начала яростно раскачиваться.

— Похоже, один из ваших ящиков упал, — сказала офицер.

Я толкнулась опять. Найди меня. Пожалуйста, найди меня.

— Ага, — он двинулся в мою сторону. — Нужно лучше их закрепить. Он прижал ногой мой ящик, предупреждая его движение.

Теперь я смогла четко увидеть женщину через щели в крышке ― не все, конечно, но ее руки и тело выше пояса. Она держала документы, и у нее на поясе висела рация.

Я здесь.

Подними взгляд от своей папки. Ты увидишь свет, отражающийся в моих глазах.

Всего один шаг вперед, и ты не пропустишь меня.

Один. Паршивый. Шаг.

— Вам нужна помощь? — спросила она, когда мужчина поднял ящик, который я умудрилась сдвинуть, и поставил обратно на меня.

Да! ПОМОГИТЕ. Помоги же мне, тупая курица.

— Я сам, — ответил он. Веревка, крючки и… вуаля, готово. Вот. Все закреплено.

— Это очень большие ящики. Ожидаете большой улов? — я услышала ее шаги на лестнице.

Нет! Вернись.

Мне жаль, что я назвала тебя тупой курицей.

Не оставляй меня.

ПОЖАЛУЙСТА.

НЕ ОСТАВЛЯЙ!

— Иногда мне удается подцепить довольно хороший улов, — ответил он.

Самодовольство в его голосе заставило меня поежиться.

Затем он закрыл дверь, и я опять погрузилась в абсолютную темноту.

Глава 3

Я словно ползла по туннелю из наждачной бумаги. Каждый раз, когда я двигалась вперед, моя кожа терлась об грубую, сухую поверхность.

Шух-х, шух-х, шух-х.

Я ощущала, как моя кожа сползает, слой за слоем. Мои колени, спина и плечи саднили, но я могла чувствовать тепло солнца. Я знала, что если я буду стараться добиваться своего, в конечном итоге, я это получу. Я продолжала двигаться, и скоро у меня было достаточно места, чтобы стоять. Гравий ― он был повсюду.

Мои ноги тонули в маленьких камушках и гальке. Хрусь, хрусь, хрусь.

Я продолжала идти. Все болело, но я плелась навстречу свету. И внезапно он оказался на мне, вокруг меня, заставляя зажмуриться от сильного сияния. Я моргнула и проснулась, выпустив огромный вздох.

Вау. Это был лишь дурацкий сон. Я была закутана в свое одеяльце на кровати, и солнышко светило сквозь окно. Я выдохнула и сильнее закуталась в простыни. Еще несколько секунд и я спущусь вниз, чтобы получить свои три поцелуйчика, прежде чем мой отец отправится на работу. Я не собиралась больше принимать их как данность.

Хрусь, хрусь, хрусь.

Я нахмурилась.

Это не должно преследовать меня в реальности.

Я держала глаза закрытыми.

То, чем я была накрыта, ощущалось как нечто странное, грубое и жесткое, совсем непохожее на мое мягкое шелковистое одеяло.

Окно ― я увидела его сразу ― было маленькое и круглое. Такие бывают на судах.

И мне больно. Теперь я это ощущаю. Болит все. Моя голова была тяжелой и туго соображала, язык прилип к небу.

Хрусь, хрусь, хрусь.

Я знала, что это не к добру, чем бы этот звук ни был. Это приближалось сзади, и я знала, что это было что-то плохое и злое, и оно собиралось затащить меня обратно в ад.

— Как раз вовремя, ― сказало оно.

Черт, черт, черт.

Да-ми-ан.

Дамиан «Вырыватель волос», «Пробиватель черепов» и «Отправитель в кому Кабальеро».

Он был здесь, и он был настоящим.

Я зажмурилась сильнее. Я была уверена, что нечаянная слеза скатится по щеке, но мои глаза были сухи, будто в них насыпали песка. Все во мне ощущалось именно так ― влажным и исцарапанным, внутри и снаружи. Неудивительно, что мне снились туннели из наждачной бумаги. Наверняка я обезвожена. Кто знает, как долго я была в отключке и каковы побочные эффекты от того, чем он меня накачал?

— Что ты... что ты сделал со мной?

Мой голос звучал странно, но я была рада даже этому. То же было и с моими руками, ногами, со всем телом. Голова болела, кости ныли, но я все еще была единым целым и я никогда, никогда в жизни больше не буду ненавидеть свой живот или свою задницу, или ямочки на бедрах.