Юрий Пантелеев - На фронтах третьей мировой войны. Война радаров

• Название: На фронтах третьей мировой войны. Война радаров
• Автор: Юрий Пантелеев
• Издательство: Издательство Фонда "Народный памятник"
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2005

Радары большие и малые, разработки и испытания, серия и эксплуатация, помехи и загадочные отражения, закрытые города и полигоны, тайны сбитого южнокорейского Боинга и самолета на Красной площади — глазами участника третьей мировой войны, одного из конструкторов советских радаров, Лауреата государственной премии СССР.

---

Никакого восторга его предложения не вызывали. Ни у кого! Хотя открытых возражений он не встречал. Или почти не встречал, да и то не возражения, а сомнения. Знаете, как бывает? «Хороший мужик, но увлекающийся! Проверять все это нужно, проверять и проверять! Там и ошибки могут быть, да и не во всех ситуациях все будет гладко. Как бы не испортить то, что есть». А в принципе никто не возражал. Заместителем главкома ПВО по вооружениям в начале нашего повествования был простой в обращении и очень прагматичный генерал. Это был знаменитый «сталинский сокол», штурман знаменитого перелета Чкалова по маршруту СССР — США Георгий Филиппович Байдуков. Сменил его на этом посту молодой генерал, вышедший из военного НИИ ПВО. Вся военная политика в области ПВО исходила из этого НИИ, любая ревизия этой политики была ревизией деятельности этого НИИ, да и всех других НИИ и КБ, и деятельности главка и министерства, как ни крути! Молодой заместитель главкома терпеливо выслушал однажды Георгия, после чего написал на бумажке для заметок: «Я за модернизацию старых станций». И расписался. Георгий сохранил эту записку…

Георгий далеко не сразу прекратил попытки, как бы это сказать? убедить ответственных лиц? сдвинуть дело с мертвой точки? привлечь внимание к проблеме? И в тот раз, с которого мы начали эту главу, Георгий остановил гензаказчика, и в который раз начал убеждать генерала, что без модернизации старого парка нам не обойтись. Мимо в том же направлении проходил директор КБ, где работал Георгий, высокий, худой, умный. «Слышишь, что говорит твой Георгий?» — окликнул его генерал. Не замедляя шага, директор прокомментировал: «Он всегда все правильно говорит. Только его никто не слушает!»

Георгий часто бывал в Москве уже по другим заказам, по другим вопросам. Если кому-то будет интересно, настанет время для рассказа и о них. Сменился директор КБ, сменился министр. Грозный заместитель министра оставался на посту. Однажды, на приеме у него по новому заказу, Георгий неожиданно прочитал на записочном листке, торчавшем из пенала на столе у замминистра, свою фамилию и запись: «Стрела, разобраться!» Но в тот раз вопрос о «Стреле» не возник.

Еще раз Георгию пришлось обсуждать перспективы «Стрелы», когда о ней все-таки вспомнил грозный замминистра. Тот не стал проводить нормального обсуждения на каком-нибудь техническом совете, с докладом, оппонентами, проектом решения, и протоколом. Заместитель министра просто пригласил к себе Георгия, его начальников, директора КБ — главного конструктора «Кургана» и Игоря, основного противника «Стрелы», разработчика систем защиты из горьковского НИИ. Не рассматривая каких-либо материалов, замминистра выслушал короткое сообщение Георгия. Игорь в очередной раз упорно повторил свои сомнения по поводу «Стрелы». Обсуждение завязло. Тогда Георгий не выдержал. «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!» — резковато встал он с места. «Пусть эти результаты и не вошли в акты испытаний, но проверка „Стрелы“ в Кап-Яре по крылатым ракетам показала, что эту проблему „Стрела“ решает. Даже в составе старых метровых РЛС! И эти материалы есть в Кап-Яре.» Напрасно Георгий думал, что это изменит дело. Замминистра никак не прореагировал на полученную информацию и закончил совещание… — «Зря ты так!» — заметили Георгию потом.

Последнюю попытку выяснить позицию военных по «Стреле» Георгий предпринял вскоре после Небит-Дага и Балхаша. В штабе ПВО страны Георгий заглянул к новому главному инженеру радиотехнических войск ПВО, бывшему горьковчанину. Он недавно сменил своего предшественника, проводившего испытания комплекса в Небит-Даге. «Ну, что ж, Валера, будем встраивать „Стрелу“?» — обратился к нему Георгий. Они были знакомы еще по его службе в горьковской дивизии ПВО. «Да ты понимаешь, вот ты говоришь, что она хорошая, а другие разработчики говорят, что плохая…» — «Так ты разберись!» — «Ну, как же я разберусь, если разработчики сомневаются?» — «Ну, уж извини! Тогда зачем ты сел в это кресло? Вот дождешься, прилетит какой-нибудь хмырь из Ирана и сядет на Красной площади!» И уехал Георгий дальше, в Запорожье. Основанием для такой беседы был перелет через южную границу страны, случившийся недавно.

На обратном пути в Москве, зайдя в головной институт, Георгий услышал шепоток: «Слышал? Сел! На Красной площади! Маленький самолет, чужой!» Георгий не на шутку встревожился. — «Из Ирана?!» — «Нет, из Финляндии!» Ну, слава богу, что не с юга! А то ведь не оправдаешься, откуда узнал, почему не предупредил… Вот такая случилась история. Немецкий мальчик Руст, умело пилотируя небольшой самолетик, прошел через наше сплошное поле ПВО с северных границ до самого сердца страны. Да, полет был выполнен грамотно. Да, на такие цели ПВО, вроде бы, не было настроено. Да, Московский округ в мирное время не дежурит, бережет ресурс РЛС. Да, самолетик, как потом Георгию рассказывали офицеры, летел над железной дорогой Москва — Ленинград, маскируясь под поезда. Да, перед пересечением границы Московского округа его вели, но побоялись поднимать Московский округ по тревоге. Перед пересечением границы округа, по рассказам офицеров, самолетик выбросил облачко пассивных помех, а сам резко снизился, выйдя из зоны обнаружения и войдя в зону местных предметов. Никто не спорит, что проводка этой цели была неуверенной, иначе таких неуверенных действий не было бы. Ведь были нарушены все инструкции, действовавшие в ПВО.

В 2005-м году российское телевидение показало полудокументальный фильм про этот полет. Интересно, что постаревший человек, не сильно похожий на юного Руста, многое рассказывал совсем не так, как говорилось Рустом раньше, в 1987-м году. Многое, многое из той истории не разгадано и до сих пор! Не известно, кто заплатил за оснащение этой провокации? Зачем нужен был Русту такой серьезный риск, ради чего? Кто обещал ему покрыть последующие убытки? Откуда взялось масляное пятно на поверхности Балтийского моря в той точке, откуда Руст, резко снизившись, изменил заявленный маршрут и вместо Швеции направился в СССР? Ведь его полет отслеживали не только наши, но и финские средства контроля за воздушным пространством, и они настойчиво искали пропавший с экранов самолет. Тем не менее, нарушителя видели наши истребители, поднятые на перехват. Но после гибели южнокорейского боинга, вину за которую правительство страны взяло на себя, применить оружие по пассажирскому самолету никто не решился, а вынудить его к посадке скоростные МИГи не могли…

Успокоил Георгия начальник отделения радиолокации в головном над головными радиотехническом институте. Был в Москве создан такой самый ведущий институт, возглавлял который аж сын главного идеолога партии. Начальник отделения был к тому же и секретарем парткома института. Он хорошо относился к Георгию, всегда внимательно выслушивал и давал дельные советы. Так вот, в конце эпопеи со «Стрелой» он сказал: «Не огорчайся, Георгий! Пусть не удалось встроить „Стрелу“ во все наши РЛС. Зато все разработчики сделали сами подобную аппаратуру!»

Да, «Стрела» уже не была последним словом техники. В других КБ и НИИ шли интенсивные разработки новых систем защиты. И все они теперь были цифровые!

Телега{ Говорят, так осваивался первый зенитно-ракетный комплекс. Так осваивалось и многое другое. Автор поэмы неизвестен.}

(Народная поэма)

   Десять лет назад, иль год,
   Близко, далеко ли,
   Но стоял один завод
   Во широком поле.

   Выпускал он утюги,
   Погремушки деткам,
   Мыло, гвозди, сапоги,
   Рукава к жилеткам.

   Удовлетворял он спрос
   Всякий. Между нами
   Занимался он всерьез
   Только хомутами.

   Все имел завод в себе:
   ППО и стражу,
   ОГТ, АХО, КБ,
   Ну, и бриз туда же.

   И для оправданья всех
   Выше перечтенных
   Был на всякий случай цех
   В штатах утвержденный.

   Ну, а чтобы в этом всем
   Чувствовалась сила,
   Многоштатное при том
   Руководство было.

   и делилося оно
   (это ль не печально)
   на, как встарь заведено,
   местных и центральных.

   Местный — это значит тут.
   Главк — тот в центре! Сила!
   «Главтелега», «Главхомут»,
   Или «Главкобыла».

   Подчинялся наш завод
   Всем трем главкам сразу.
   Впрочем, подоспел черед
   Приступать к рассказу.

   Есть звонки, которых ждут.
   Есть не ждут которых:
   Поболтают пять минут
   И забудут скоро.

   Есть звонки, наоборот,
   Из разряда вечных —
   День рабочий напролет
   О делах сердечных.

   Есть звонки, как канитель,
   Как улыбка тещи,
   Как весенняя капель,
   Как синица в роще.

   Это был не тот звонок.
   Как мороз по коже!
   Он поднять из гроба мог,
   И угробить тоже.

   Трубку взял директор и
   Стал белее снега.
   Это вам не соловьи,
   Это «Главтелега».

   — «Как, Иван Кузьмич, дела?»
   — «Не извольте, в норме!
   Как заели удила,
   Бьемся до сих пор мы».

   — «Ну, бросай свои гужи,
   Выручай коллегу!
   Получай, брат, чертежи,
   Начинай телегу.»

   «Ты с заказчиком на ты».
   — «Кто ж он?» — «Главкобыла».
   — «Да, но мне на хомуты
   Не хватает силы!»

   — «Получай, брат, и конец!
   Ни к чему неверие.
   За неделю образец,
   Через месяц — серия.
   Не телега, а краса
   Чтоб изделье было,
   Все четыре колеса
   В комплексе с кобылой».

   В трубке щелкнуло, и вот,
   Словно встарь гудками,
   Огласился весь завод
   Новыми звонками.

   Подчиненные бегут,
   Совещанье скоро…
   Есть звонки, которых ждут,
   Есть — не ждут которых.

   Кабинет, как кабинет.
   Из всего, что зримо,
   Незначительного нет,
   Все, что есть, значимо.

   Совещание идет,
   Как всегда, солидно.
   Самокритика цветет,
   Критики не видно.

   А директор не таков!
   Он сквозь дым табачный,
   Как орел из облаков,
   Наблюдает мрачно.

   Да и в критике он спец.
   Молвит: «Прочь неверие!
   За неделю образец,
   Через месяц серия.
   Не телега, а краса
   Чтоб изделье было,
   Все четыре колеса
   В комплексе с кобылой.
   Ваши мненья?» И опять
   Выступленья длятся.
   Я Вам их пересказать
   Постараюсь вкратце.

   Среди прочих выступал
   Там начальник цеха.
   Он, как только слово взял,
   По КБ проехал.

   Дескать, знаем мы давно,
   Рад ли кто, не рад ли,
   В хомутах КБ сильно,
   А в телегах вряд ли!

   — «Надо, чтоб проверен был
   Каждый лист из треста.
   А не то начнем кобыл
   Подгонять по месту».

   А начальник ОКБ
   Снял очки угрюмо,
   Не сказал ни «бе» ни «ме»,
   Обещал подумать.

   Вот технолог слово взял,
   Посмотрел сурово,
   «Бе» сказал и «ме» сказал,
   выступил толково.

   Встал снабженец: «Как же быть?
   Будут ли кобылы?
   За полгода заявить
   Надо фонды было!»

   А начальник ППО,
   Обойдя молчаньем
   Что касается его,
   Кончил обещаньем:
   — «За комплектность не берусь
   Я авторитетно,
   Но ритмичности добьюсь,
   Хоть и не комплектно!»

   Говорилось много там
   И кричалось много.
   А потом директор сам
   Подводил итоги.

   — «Мы решили» — он сказал, —
   «Выручать коллегу.
   ППО — играть аврал,
   Начинать телегу!»

   Сто конструкторов альбом
   На куски терзают.
   Два технолога с трудом
   Сборку оснащают.

   На двоих удельный вес
   Разделен по братски,
   Укрупненный техпроцесс,
   Чертежи оснастки.

   Вот, поди-ка, вникни тут!
   Логика такая:
   Сто готовое жуют,
   Двое созидают.

   Из снабженья на места,
   Я не знаю точно,
   Человек не меньше ста,
   Вылетело срочно.

   Для телеги покупных
   Много материалов,
   И гнедых, и вороных,
   И каких попало.

   И диспетчерам пришлось
   Поработать в мыле —
   Сделали одну лишь ось,
   О другой забыли.
   Цех пока что всех ругал
   Без предупрежденья,
   И попутно оформлял
   Карты отклонений.

   День прошел, второй, и вот
   Наступает третий.
   У директора народ
   Снова в кабинете.

   Говорит директор час.
   Все как на иголках.
   — «Собираю в пятый раз —
   Никакого толку!»

  «Вот что, главный инженер,
   Вам без промедленья,
   Вплоть до самых строгих мер
   Принимать решенья.
   Совещаниям конец,
   Срок уже объявлен.
   На приемку образец
   Должен быть отправлен».

   Главный инженер идет
   И телегой бредит.
   Видит: дремлет у ворот
   Кучер дядя Федя.

   — «Что, брат Федор, так устал?
   Уморили кони?»
   — «Вишь, телегу все кончал.
   Отдыхаю ноне!»

   — «Как телегу?!» — «То ж ее!»
   — «Быть того не может!»
   — «Что ж не починить свое?
   Чай, просить дороже».

   — «Две оси?» — «А как же, две».
   — «А колес?» — «Все в норме.
   Я ж еще при голове,
   Еще в полной форме».
   — «Как же ты освоил, брат?
   Как успел? Когда же?»
   — «Почитай лет пятьдесят.
   Может больше даже!»

   И идея родилась
   Вмиг у руководства…
   И на этом прервалась
   Стадия производства.

   Стал заказчик принимать.
   Телега — не дышло.
   Смотрит раз, и два, и пять,
   Как бы что не вышло.

   У него испуг в глазах,
   Темя чешет, лоб ли,
   Но с микрометром в руках
   Меряет оглобли.

   Смерил радиус колес.
   Ничего, чертежный.
   А окружность? Вот вопрос!
   Тут и влипнуть можно.

   — «В ней же нету два пи эр!» —
   Говорит он громко.
   — «До принятья срочных мер
   Прекратить приемку!»

   Все забегали. И вот,
   Чтоб солидней было,
   Приезжает на завод
   Из НИИ светило.

   Говорит он: «Что за спрос?
   Наши где изъяны?
   Два и пи для всех колес
   Будут постоянны.
   Если радиус у Вас
   У колес чертежный,
   То на этот тарантас
   Положиться можно!»
   Все проверили, и был
   Снят конфликт умело.
   А заказчик все ж подшил
   Заключенье в дело.

   Вновь приемка началась,
   Да не долго длилась.
   Где-то вдруг на этот раз
   Что-то зацепилось.

   Совещанье собралось,
   Слышатся проклятья.
   Вот по поводу колес
   Есть мероприятья.

   Разобрать, промыть, собрать,
   Перемазать, смазать,
   Чтобы не пришлось опять
   Повторять три раза.

   Мыли, не жалея сил,
   Все в руках горело!
   А заказчик все ж подшил
   Заключенье в дело.

   И сказал: «Решен вопрос!
   Вся приемка рада.
   Но телегу на мороз
   Испытать бы надо».

Дали минус пятьдесят.