Гомер - Одиссея. В прозаическом переложении Лоуренса Аравийского

• Название: Одиссея. В прозаическом переложении Лоуренса Аравийского
• Автор: Гомер
• Жанр: Поэзия
• ISBN: 5-89329-297-9

Новый полный перевод "Одиссеи" Гомера, освобожденный от архаизмов, повторов, старомодного гекзаметра, следует традиции современных английских переводов бессмертной поэмы. Это, в первую очередь, "Одиссея" для чтения - увлекательный роман, написанный для современников автора и переведенный для современников переводчика. Книга призвана показать далекому от классических наук читателю, почему "Одиссея" является одной из самых читаемых книг XX века в Англии. Приложения и комментарии помогают установить связь с великим романом Джеймса Джойса "Улисс". Исраэль Шамир, археолог, путешественник, военный корреспондент и переводчик, создал сегодняшнюю "Одиссею", сохраняя неизменную верность тексту.

---

К вечеру четвертого дня он завершил свою работу, а на пятый день прекрасная Калипсо проводила его в путь, искупав в бане и облачив в благоуханные одежды. Она доставила на борт два меха, один с темным вином, а другой, побольше, с водой, и еще кожаный мешок с хлебом и лакомствами. Она вызвала теплый попутный ветер, и Одиссей с легким сердцем поставил парус и сел у кормового весла, чтобы держать плот верным курсом. Он не смыкал глаз, неусыпно следя за Плеядами, или за поздно заходящим Арктуром или за Большой Медведицей, бдительно караулящей охотника Ориона. Это созвездие, иногда именуемое Колесницей, никогда не купается в потоке Океана. Как подсказала ему мудрая богиня Калипсо, оно должно было оставаться слева по курсу во время его плавания по открытому морю. Семнадцать дней он держал курс, а на восемнадцатый день он увидел на горизонте темные горы страны феакийцев. Остров лежал, как щит, на поверхности туманного моря.

Но Потрясатель земли Посейдон, возвращавшийся из страны эфиопов, заметил его с дальних Солимских высот. Бог разгневался, увидев, кто плывет по его стихии. Тряхнув головой, он пробормотал себе под нос:

— Стоило мне съездить в Эфиопию, как боги подыграли Одиссею. Он уже приближается к земле феакийцев, а там суждено завершиться его долгим испытаниям. Но ничего, он у меня напоследок еще попляшет.

Он собрал тучи в единый кулак, и, с трезубцем в руке, взбушевал водную пустыню. Он созвал штормовые порывы всех ветров и покрыл море и сушу мрачной тучей. Мгла спустилась с небес. Восточный ветер, и Южный, и бурный Западный обрушились друг на друга, а с севера пришел белый шквал, гоня перед собой огромную волну. Ноги Одиссея подкосились, он дрогнул духом, и в отчаянии обратился к своему мужеству.

— Злополучный, какой конец тебе предстоит? Боюсь, что богиня не ошиблась в своих пророчествах, и мне суждено испить полную чашу бедствий на море, прежде чем я достигну родного берега. Ее слова сбываются, это видно по небу, обложенному тучами, и по штормовому морю. Шквалы несутся со всех четырех сторон света. Мне осталась только скорая и неизбежная гибель. Трижды блаженны мои соратники, что погибли на полях под Троей, служа верой и правдой сынам Атрея. Мне бы встретить мой рок и умереть в тот день, когда троянские орды метали в меня бронзовые дротики в бою за тело Ахилла! Меня бы отпели, и ахейцы разнесли бы мою славу по миру. Но видать, мне суждена бесславная смерть.

И в этот момент колоссальный вал, катившийся с величественной медлительностью, обрушился на него. Плот закрутило в водовороте. Противостоящие ветры объединились в едином порыве, переломили мачту надвое, и унесли парус и рею в открытое море. Рулевое весло вылетело из рук Одиссея, а его самого выбросило за борт. Долгое время он оставался под водой: скованный одеяниями богини Калипсо, он никак не мог вынырнуть из волн. Наконец, он выбрался на поверхность и едва отплевался от горькой морской воды, текшей по лицу. Несмотря на изнеможение, он не позабыл о своем судне, но понесся за ним по пене моря, догнал, вскарабкался на борт и скорчился посреди плота, чтобы избежать немедленной смерти. Водовороты волн крутили его судно, как Северный ветер гоняет по полям слипшиеся в ком колючки чертополоха. То Южный ветер перепаснет его Северному, то Восточный уступит его разыгравшемуся Западному ветру.

Но Одиссея заметили. Это была дочь Кадма, Ино Стройные Лодыжки. Она была смертной женщиной и говорила по-нашему, но сейчас она живет в соленых пучинах. Боги признали ее своей, и дали ей имя Левкотея. Она пожалела несчастного заброшенного Одиссея, легко, как чайка, вспорхнула из вод и села на край плота.

— Бедняжка, — сказала она, — почему Посейдон так на тебя взъярен, и устилает твой путь несчастьями? Но убить он тебя не убьет, сколько бы ни пыжился. Ты только в точности следуй моим словам. Сними одежды, оставь судно на волю ветров и волн, и плыви изо всех сил к феакийскому берегу. Там ты спасешься. Возьми это волшебное покрывало, обвяжи его вокруг пояса, и под его защитой не бойся ни ран, ни смерти. Но лишь коснешься рукой суши, отвяжи покрывало и брось его в темно-винное море. Только сам отвернись и не смотри.

Богиня дала ему покрывало, и как чайка, нырнула в бурное море, и скрылась в темных водах. Отважный Одиссей задумался, не зная, как поступить. Он рассуждал в душе:

— Новое испытание выпало на мою долю. Может быть, это уловка ревнивой богини. Она хочет, чтобы я покинул судно. Нет, этого я не сделаю — я своими очами видел, как далеко до берега, где, по ее словам, меня ждет спасение. Пока мое судно держится на плаву, я останусь на борту. А когда волны разобьют плот, пущусь вплавь. Лучше плана не придумаешь.

Пока Одиссей рассуждал таким образом, Потрясатель земли Посейдон наслал еще одну гигантскую волну. Страшной угрозой она нависла над его головой, а затем обрушилась и разметала брусья плота, как буйный вихрь налетает на кучу соломы и разносит по полю. Одиссей вскарабкался на один из брусьев, оседлал его, как скакуна, сбросил одежды, данные прекрасной богиней Калипсо, обмотал талию покрывалом и бросился в волны, плывя что есть мочи. Гордый Потрясатель земли увидал его, тряхнул головой и пробормотал:

— Вот тебе! Сейчас мучайся, плыви себе, пока не попадешь в руки возлюбленного Зевсом народа. Хоть ты и спасешься, но мало тебе не покажется.

Посейдон стегнул долгогривых коней и умчался в Эгею, в свой роскошный дворец. Афина, дочь Зевса решила вмешаться. Она сдержала ветры на скаку, и велела им улечься и уснуть, а с севера она вызвала сильный бриз, чтобы смирить волны на пути пловца и дать Одиссею возможность спастись из объятий смерти и достичь земли мореходов-феакийцев.

Два дня и две ночи его носило по бурному морю. Много раз он предчувствовал неминуемую смерть. Но на утро третьего дня, когда явилась свежая Заря Плетеные Косы, ветер стих, настал полный штиль, и Одиссей, взметенный на гребень волны, увидел землю неподалеку. Он испытал облегчение, как сын у постели отца, умиравшего в долгой мучительной агонии, в плену злокозненных сил, когда он узнает, что кризис миновал и отец выжил. Так обрадовался Одиссей, неожиданно увидав землю и деревья. Он поплыл изо всех сил к берегу, стремясь почувствовать землю под ногами.

Он приблизился на расстояние оклика от берега, и услыхал грохот прибоя, разбивающегося о скалы. С сердитым ревом могучие валы обрушивались на неприступный берег, окружая его пеной и брызгами. Тут не было ни причала, ни бухты, куда мог бы войти корабль, — лишь выступающие в море утесы, рифы и высокий мыс. Тут подкосились колена Одиссея, и изменило мужество. Он застонал от отчаяния, и сказал самому себе:

— Вот несчастье! Зачем только Зевес дал мне увидеть нежданный берег, после того, как я прорвался сквозь непостижимые дали морей? Все мои усилия были втуне, нет спасения от ревущего прибоя. У берега торчат острые рифы, вокруг бушуют волны, а за ними отвесная стена утеса торчит из пучины. На ноги не встанешь и на берег не выберешься. Попытаюсь достичь берега, — прибой разобьёт о скалы. Поплыву вдоль берега в поисках тихой бухты или огражденной заводи, — новый порыв урагана подхватит мое стонущее тело и утащит в рыбье царство. Неведомый бог может натравить на меня морского монстра: их разводит сиятельная Амфитрита, а ее супруг Посейдон точит на меня зуб.

Пока он рассуждал таким образом, огромный вал подхватил его и понес к скалистому берегу, где острые рифы сорвали бы с него кожу и переломали кости, но ясноглазая Афина подсказала ему поспешно схватиться обеими руками за скалу. Так он висел, всхлипывая, пока не миновала волна. Он избежал гибели, но уходящая волна подхватила его на возврате и утащила в открытое море. Как у вытащенного со дна осьминога прилипают камешки к присоскам щупальцев, так и лоскутья кожи с сильных рук Одиссея остались на скалах. А затем волны сомкнулись над его головой.

Горемычный Одиссей неизбежно погиб бы, вопреки приговору судьбы, но сероглазая Афина подала ему хорошую мысль. Вырвавшись на поверхность, он поплыл вне линии прибоя вдоль рифа, в поисках отмелей или пологого берега. Наконец, он достиг устья быстрого потока. Место показалось ему удачным — рифа не было, и берег укрыт от ветров. Он ощутил речное течение и обратился с молитвой к речному богу:

— Услышь меня, Господь, кто бы ты ни был! Я прихожу к тебе с мольбой, беглец от ярости Посейдона. Бессмертный бог, защити странника, устало припадающего к твоим коленам и водам. После многих страданий, я ищу убежища в твоем потоке. Смилуйся надо мной, Господь. Прими мою мольбу о помощи.

В ответ на его мольбу бог реки сдержал поток и разгладил волны на пути пловца, и дал ему приплыть целым и невредимым к берегу[28] у самого устья. Ноги Одиссея подкосились, мощные руки ослабли — борьба с морем обессилила его. Его плоть распухла, и потоки соленой воды текли изо рта и ноздрей. Бессловесный, бездыханный он лежал на берегу, не в силах пошевелиться. Страшная усталость охватила его. Но вот он отдышался, и воздух ворвался в его легкие. Он снял покрывало богини и бросил в убегающий в море поток. Струя унесла покрывало в глубины, и через миг оно оказалось в руках Ино. Одиссей, шатаясь, отошел от берега, рухнул в камышах и поцеловал плодородную землю.