Элизабет Гаскелл - Жены и дочери

• Название: Жены и дочери
• Автор: Элизабет Гаскелл
• Жанр: Проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-617-12-2574-9, 9786171225732

Даже оставшись незавершенным из-за внезапной смерти Элизабет Гаскелл, ее последний роман признается критиками лучшим из произведений писательницы. Его заключительная часть была дописана журналистом и литератором Ф. Гринвудом по черновикам и письмам Гаскелл, где она делилась планами развития сюжета и дальнейшей судьбы героев. Роман «Жены и дочери» сравнивают с произведениями Шарлотты Бронте, с которой писательницу связывали добрые дружеские отношения. Главная героиня, шестнадцатилетняя дочь провинциального врача Молли Гибсон, чистая, доверчивая и пылкая, на глазах читателя превращается из угловатого подростка в прекрасную юную леди, взрослеет, переживая все муки неразделенной любви. «Жены и дочери» – вершина литературного творчества знаменитой британской писательницы.

---

К своему огорчению, Молли выяснила, что вечером ей предстоит вернуться в Тауэрз опять-таки в обществе лорда Камнора и леди Гарриет. Тем временем у лорда Камнора обнаружились какие-то дела с мистером Престоном, и после того, как счастливая пара укатила в свадебное путешествие, которое должно было продлиться неделю, Молли поняла, что ей предстоит остаться наедине с внушительной и грозной леди Гарриет. Итак, избавившись от остальных, они остались одни, и леди Гарриет в неподвижности уселась у камина, отгородившись от него ширмой и пристально глядя на Молли. Девушка сознавала, что ее разглядывают, и уже набралась мужества, чтобы ответить своей компаньонке тем же, когда леди Гарриет неожиданно заговорила:

– Ты мне нравишься, ты похожа на необъезженную лошадку, и мне хотелось бы приручить тебя. Иди сюда и присядь вот на этот табурет. Как тебя зовут? Или, точнее, как тебя называют, как выражаются северяне?

– Молли Гибсон. Хотя мое настоящее имя – Мэри.

– Молли – славное и спокойное имя. Люди в прошлом не боялись давать домашние имена, это теперь мы стали такими умными и утонченными: больше никаких «леди Бетти». Иногда я просто диву даюсь, отчего до сих пор не переименовали всю камвольную ткань и хлопчатобумажную пряжу, которая названа в ее честь. Нет, только представь себе: ситец «леди Анна-Мария» или гребенная шерсть «леди Констанция».

– А я и не знала, что были такие бумажные нитки «леди Бетти», – сказала Молли.

– Это лишний раз доказывает, что ты не увлекаешься вышивкой! Хотя Клэр непременно приучит тебя к этому занятию. Меня она заставляла вышивать одну сценку за другой: рыцари преклоняют колена перед дамами, невероятные цветы, которых не бывает в действительности. Впрочем, надо отдать ей должное: когда мне надоедало, она заканчивала их сама. Хотела бы я знать, сумеете ли вы поладить друг с другом?

– Я тоже! – тихонько вздохнула Молли.

– Долгое время я полагала, будто манипулирую ею, пока в один прекрасный день в голову мне не закралось ужасное подозрение, что все это время она манипулировала мной. Собственно, позволить управлять собой достаточно легко, во всяком случае, до тех пор, пока не осознаешь этого, после чего этот процесс становится забавным, если принять в нем участие.

– Я бы не хотела, чтобы мной манипулировали, – с негодованием заявила Молли. – Я постараюсь не огорчать ее ради папы, если только она скажет мне прямо и откровенно, чего от меня хочет. Но мне ужасно не понравилось бы, если бы меня попытались втянуть во что-либо обманом.

– А вот я, – заявила в ответ леди Гарриет, – слишком ленива, чтобы избегать ловушек. К тому же меня привлекают хитроумие и изящество, с которыми они бывают расставлены. Но при этом я, разумеется, отдаю себе отчет в том, что, приложив некоторые усилия, легко могу разорвать путы, коими меня стараются связать. Хотя тебе, скорее всего, это не удастся.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – сказала Молли.

– Пустяки, не обращай внимания. Пожалуй, это и к лучшему, что ты ничего не понимаешь. Мораль всего того, что я тебе наговорила, можно выразить следующей фразой: «Будь хорошей девочкой, не упрямься, и тогда твоя мачеха окажется милейшим созданием». Не сомневаюсь, что ты прекрасно с нею поладишь. А вот сумеешь ли ты подружиться с ее дочерью – другой вопрос. Впрочем, я надеюсь, что все у вас будет в порядке. А сейчас мы позвоним, чтобы нам подали чай. Полагаю, сегодняшний обильный завтрак призван заменить и ленч.

В эту самую минуту в комнату вошел мистер Престон, и Молли про себя подивилась тому, с какой холодностью леди Гарриет отпустила его, вспомнив при этом, как он намекал на близкую дружбу с ее милостью давеча за обедом.

– Терпеть не могу подобных типов, – обронила леди Гарриет, когда мистер Престон не успел еще даже выйти из комнаты, – корчит из себя галантного кавалера, когда от него требуется лишь просто уважение. Я с удовольствием готова поговорить с любым из работников моего отца, а вот в общении с такими невоспитанными хлыщами превращаюсь в настоящую мегеру. Как же ирландцы называют подобных субъектов? По-моему, у них есть для них какое-то замечательное слово. Ты, случайно, не помнишь?

– Не знаю, никогда не слышала ни о чем подобном, – призналась Молли, чуточку стесняясь своего невежества.

– Ага! Это значит, что ты никогда не читала истории мисс Эджуорт[38], правда? Иначе ты бы непременно вспомнила, что такое слово есть, пусть даже и не смогла бы назвать его. Если ты не читала ее рассказов, то они именно то, что нужно, дабы скрасить одиночество, – высокоморальные и оптимистические, но при этом достаточно интересные. Я дам их тебе почитать, чтобы не было скучно одной.

– Но я вовсе не одна. Сейчас я живу не дома, а в гостях у обеих мисс Браунинг.

– В таком случае я сама привезу их тебе. Я знакома с обеими мисс Браунинг, они постоянно бывают у нас в Тауэрз на дне школы. Я называла их Несушка и Хлопушка. Кстати, они мне нравятся, по крайней мере обе достойны уважения. Кроме того, мне всегда хотелось увидеть их menage[39]. Словом, я обязательно привезу тебе рассказы мисс Эджуорт, дорогая.

Несколько минут Молли хранила молчание, а потом набралась мужества, чтобы заговорить о том, что занимало все ее мысли.

– Ваша милость… – произнесла она (титул стал первым плодом урока об оказании уважения, как его усвоила Молли). – Ваша милость отзывается о людях, к которым принадлежу и я, как о странных и непонятных животных. Тем не менее со мной вы говорите столь открыто, что…

– Да-да, продолжай, я с удовольствием тебя выслушаю.

Ответом ей было молчание.

– В глубине души ты полагаешь меня наглой и высокомерной, не так ли? – мягко осведомилась леди Гарриет.

Молли затаила дыхание, а потом подняла свои прекрасные, честные и чистые глаза на леди Гарриет и сказала:

– Да! Немножко. Но не только.

– Пока мы оставим в покое это твое «не только». Понимаешь, малышка, я разговариваю так, как привыкла, точно так же, как и ты. Но ведь это только то, что лежит в нас обеих на поверхности. Полагаю, что некоторые из твоих славных знакомых в Холлингфорде отзываются о бедняках в такой манере, которую сочли бы оскорбительной, если бы кто-либо обратился подобным образом к ним самим. Но мне, пожалуй, следует проявить больше такта, если вспомнить, как часто у меня вскипала кровь, когда я видела, как ведет себя и разговаривает одна из моих теток, сестра мамы, леди… Нет! Обойдемся без имен. Всех, кто зарабатывает себе на жизнь головой или руками, начиная от ремесленников и богатых торговцев и заканчивая простыми работниками, она называет «субъектами». В своей пустопорожней болтовне она ни разу не снизошла до того, чтобы назвать их «джентльменами». А свое владение ими она обозначает словами «моя служанка», «мои люди». Впрочем, все это лишь фигура речи. Мне не следовало обращаться к тебе в такой манере, но, признаться, я выделяю тебя среди всех остальных обитателей Холлингфорда.

– Но почему? – пожелала узнать Молли. – Ведь я – одна из них.

– Да, это так. Но только, пожалуйста, не нужно вновь упрекать меня в нахальстве и высокомерии – большинство из них столь неестественны в своем преувеличенном уважении и восхищении, когда приезжают в Тауэрз, и столь претенциозны в изображении утонченных манер, что выглядят попросту смешно и нелепо. Ты же, по крайней мере, ведешь себя просто и искренне, и потому я мысленно отделяю тебя от них и подсознательно разговариваю с тобой так, как если бы… В общем, вот тебе еще один пример неуместной дерзости – я разговариваю с тобой на равных… я имею в виду титул, потому что в остальном я ничем не лучше своих соседей. Однако же вот и чай. Его подали нам как раз вовремя, чтобы я не ударилась в чрезмерное смирение и даже уничижение.

Чаепитие в сгущающихся сентябрьских сумерках получилось очень приятным. Едва они покончили с чаем, как вновь объявился мистер Престон.

– Леди Гарриет, не доставите ли вы мне удовольствие, позволив продемонстрировать вам некоторые усовершенствования, произведенные мною в саду, пока еще не стемнело окончательно? В их устройстве я старался потрафить вашим вкусам.

– Благодарю вас, мистер Престон. Мы как-нибудь наведаемся сюда вместе с папой и взглянем, понравятся ли они нам.

Лицо мистера Престона залил жаркий румянец. Но он сделал вид, будто не замечает высокомерия леди Гарриет, и, повернувшись к Молли, сказал:

– Не хотите ли прогуляться, мисс Гибсон, и взглянуть на сады? Полагаю, что сегодня вы еще не были на свежем воздухе, если не считать поездки в церковь.

Мысль о прогулке tête-à-tête с мистером Престоном ничуть не привлекала Молли, но ей и впрямь хотелось подышать свежим воздухом, полюбоваться садами и взглянуть на Манор-хаус с разных сторон. Кроме того, хотя мистер Престон и вызывал у нее подспудное отвращение, ей было жаль его за только что перенесенное им унижение. Но пока она колебалась и раздумывала, медленно склоняясь к согласию, заговорила леди Гарриет: