В. Бирюк - Урбанизатор

• Название: Урбанизатор
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Научная Фантастика

«Душа неслышная стремитсяВ ненасытимую волшбу…»

Urbi et orbi — городу и миру. С этой фразы начинается благословение Папы Римского, так начинались манифесты древних цезарей. Как назвать человека, который город строит? Урбанизатор? По-русски — градостроитель. Мне в ту пору «orbi» — был мало интересен. Мой «urbi» — куда как… забавнее. Рос он не по дням, а по часам. Поднимался стенами домов и мастерских, дворцов и церквей. Зарывался подземельями, тянулся улицами, прилеплялся лестницами к крутым склонам и широко раскидывался по округе. Главное — рос людьми. И — растил их. В умениях и имениях, в чинах и душах, в жизнях и смыслах. «И воздвигся град крепкий. Велик и мног людьми». Сказать-то легко… «Быстро сказка сказывается, да нескоро дело делается» — слышала, красавица, такую присказку? А как с этим бороться? Так просто же! Делать не одно дело, а много. Каждое дело в свой срок исполнится, а все вместе…

«Кто поверит, я и сам не верю —Толь на счастье, то ли на беду,У меня семь пятниц на неделеИ тринадцать месяцев в году».

«Сказок» — по семь раз во всяк день слушать приходилось. В каждую из «семи пятниц». Все «тринадцать месяцев в году».

---

Пришлось лезть на эту гору, говорить положенные слова, благодарить за приют, шаркать ножкой, умильничать мордой и дарить подарки.

* * *

Я уже несколько раз объяснял: на «Святой Руси» существует целая культура дарения. Имеющая к товарной ценности подарков… очень отдалённое отношение.

Вот вас зовут в дом, дают кров, корм, кузнец работает, слуги бегают… Каков должен быть подарок? В гривну? В 10? А оцените-ка «угощение приязненной беседой»? Сколько? — А сколько не жалко! От души.

Тут-то твою душу и оценят. Взвесят, измерят и скажут. Скажут: «жадноват-то Воевода Всеволжский, душонка-то у него мелкая, зажилистая. Нетути в нём размаха, щедрости». И будут правы: «нетути». Потому что я всякие мелочи мелкие собираю, коплю. И превращаю их в хоромы поставленные, в ремёсла невиданные, в людей сытых да обутых.

Но знать им об этом — не надо. Потому что — противу исконно-посконного. Потому что на «Святой Руси» правило простое: есть — гуляй, нет — побирайся. А я так не хочу. Но «капиталовложения», «инвестиции», «стартовый капитал»… — сплошь нерусские слова. Не наши. Хотя и мои. Наше: «дать в рост». Снова — не моё. Я ж говорю — «нелюдь».

Подарки отдаются при встрече. Есть у них тут клопы или нет — не знаю. Добрые ли тут люди живут, будет ли беседа — «угощением» или тяжким испытанием — неизвестно. Но предоплата — сто процентов.

Хорошо, что я Николая с собой взял. Во время сборов в дорогу тема обсуждалась бурно. Есть примерно 20 категорий разных подарко-получателей. У каждой — свой набор уместных вещей. Нельзя дарить саблю — хозяйке дома, платочек — хозяину, возчику — соболя, боярину — пряслень…

В 21 веке девушка-секретарша жаловалась:

— Все посетители несут шоколадки. Уже весь сейф забит! А я маринованные огурцы люблю!

Мне не сложно. Да и прикольно выставить на стол в важном кабинете трёхлитровую банку:

— Вот, секретарша твоя склонность имеет. Сейчас отдам. Ты, кстати, к этой склонности как? Отношения никакого…?

Есть ещё особенности «подарковедения». При оплате даешь обычное, массовое, «высоколиквидное». Хлеб, деньги, весовое серебро, носильные вещи. При дарении — редкое, уникальное. «Только для вас». Заплатить бабе — можно и штанами, подарить — нужна юбка.

Добавьте к этому мою «жабу». И необходимость «представительства» с «пусканием пыли в глаза». Мда…

* * *

Мы вывели из рассмотрения все традиционные товары. Пушнину прежде всего. И ввели собственные:

— Здрав будь честной боярин Горох Прибычестович! Подобру ли поживаешь? А как семейство твоё? Здоров ли твой скот? А окот-то радует? А рыбка ловится ли? Большая ли? А как ныне думаешь сев вести? Да ты что?! Вот так прям по отрезам?! А дозволь подарить тебе блюдо золотое. Да не простое золотое, а деревянное. Дабы висело оно на стенке в терему твоём, глаз веселило, сердце радовало, прибыток приманивало.

В русских текстах этой эпохи более половины фраз начинаются со слова «А». Я до такой стилистики ещё не дотягиваю, но дело к этому идёт.

Гороха этого я в лицо знаю, после Бряхимовского боя видел, в Янине чуть общались. Их было два брата, мужики лет по 40–45. Старший умер от ран на Стрелке. Горох принял хоругвь, потом — и вотчину.

Сели за стол, повспоминали общих знакомых. Горох вздыхает: Боголюбский велел ему лес к постройке крепостицы заготовить.

Так вот почему городок Гороховцем назовут! Вотчину, «горохово имение» могут забрать под князя, боярину — новое место дать. А вот, ежели князь милость явит — и вотчину оставят, и самого боярина сюда воеводой поставит.

Мне такие… гос. манёвры с передачей собственности, с компенсациями землёй и должностью — интересны. В подробностях.

Я уже рассказывал: служба княжеская на пристойном месте даёт боярину около 200 гривен годового дохода, «княжьей милости», вотчина — примерно столько же. Естественно, у многих есть стремление совместить. В смысле — удвоить. Уже и дворяне 17–18 веков отправлялись в службу и, получая там жалование, оставляя поместья на своих жён. Которые управлялись не худо, в хозяйствах понимали и прибыток получали.

Большие семьи позволяют делать это ещё более вариантно.

Рассказал чуток о делах своих, вспомнил, как мы на Стрелке павших перезахоронивали из разрытых туземцами могил. Тут женщина одна, в сторонке сидела, в чёрной одежде, зарыдала и из-за стола убежала.

— Невестка моя. Брата покойного вдова. Ты рассказывать начал — вот она… и рассопливилась.

Есть стандартные слова и выражения, которые описывает состояние вдовы. «Убивается», «оплакивает», «рвёт власы и посыпает пеплом»… Русские тексты дают богатый набор таких устойчивых фраз. А здесь — не прозвучало. И что-то я такое видел… пока она к выходу бежала…

— Да уж… Доля у неё вдовья, горькая, горемычная…

Как-то Горох… хмыкнул в сторону.

— Ни чё. Живёт. С дому не выгнал, в прорубь не кинул…

А это ещё страньше. Насчёт проруби. Обычная формула: «Куском хлеба не попрекаю».

Я своим за столом головой мотнул, типа — пора и честь знать, кузнеца проведать, мальчишек на кораблике досмотреть, спальные места подготовить. С ними и местные рассосались. А мы с Горохом — душевно беседуем. Наслаждаемся умным разговором, так сказать.

— Вроде молодая у тебя невестка. Моложе покойного брата твоего сильно.

— Дык — вторая жена. С первой-то он долго жил. Да детей им бог не дал. Она и померла. Взял эту. А, бестолку. Три года прожили — детишек не нарожали…

— Горох, а ведь она ныне — в тягости. От тебя?

— Что?! Да я вообще…! Да как ты такое…?! У меня своя…! Сыны вон…!

— Перестань слюнями брызгать. Рассказывай.

— Чего это?! С чего я тебе…?! Я тя в дом пустил, а ты нынче…! А ну пошёл…!

— Я-то пойду. Только иду я к Боголюбскому. И он меня там спросит: как жил-поживал, чего дорогою видал? А я ему — про нечестную вдову в твоём дому, да про твои сопли в разбрызг. Хорошо ли будет?

Горох возмущённо посопел, подёргал сразу налившейся кровью шеей, подвигал посуду на столе, оглядел исподлобья опустевшую трапезную… Попасть под враждебное внимание князя Андрея…

— Ты не думай, моего греха тут нету. Как пришли с похода — живые порадовались, павших… отпели. А жисть-то идёт. Всё, что за лето не сделано — давай сразу. Закрутился я. Уж лес валить начали — слышу бабы шушукаются: «понесла». Ну, думаю — про мою. Она, видел же сам — ныне на сносях ходит. Мне и в ум не вошло. Только месяца через полтора — смотрю…

— А почему ты её — к её родне сразу не отправил?

— Дык… А вдовья доля? Ей надо долю дать. А с чего? Да и недосуг мне было. Хозяйство после похода… А теперь, вишь ты, куда её такую?

— И кто ж честной вдове брюхо надул?

— Да не знаю я! Сказывает: калика прохожий-перехожий, на постой пущенный — прям в тереме снасиловал. Брешет, курва! У меня в дому чтоб такое…! Сама, сучка, снюхалась…! А ни имени, ни лица его — не говорит. Да и ладно — со двора не гоню, не объест. Пущай живёт, выродит сыночка — может на брата похож будет. Прокормить ублюдка… — с божьей помощью.

Последняя фраза — царапнула душу. А предпоследняя — мозг. Что-то я такое… Факеншит! Это ж Второзаконие!

«Если братья живут вместе и один из них умрёт, не имея у себя сына, то жена умершего не должна выходить на сторону за человека чужого, но деверь её должен войти к ней и взять её себе в жену, и жить с нею, — и первенец, которого она родит, останется с именем брата его умершего, чтоб имя его не изгладилось в Израиле. Если же он не захочет взять невестку свою, то невестка его пойдет к воротам, к старейшинам, и скажет: „деверь мой отказывается восставить имя брата своего в Израиле, не хочет жениться на мне“; тогда старейшины города его должны призвать его и уговаривать его, и если он станет и скажет: „не хочу взять её“, тогда невестка его пусть пойдёт к нему в глазах старейшин, и снимет сапог его с ноги его, и плюнет в лице его, и скажет: „так поступают с человеком, который не созидает дома брату своему“. И нарекут ему имя в Израиле: „дом разутого“».

Горох врёт? Насчёт: «моего греха тут нету». «Созидает дом брату своему»? Поступил по «Святому Писанию» да отнекивается.

Спартанский царь Леонид, оправляясь к Фермопилам с отрядом своих телохранителей, приказал заменить добровольцами тех из них, кто был единственным сыном у своих родителей — род не должен прерываться. Сходно поступали донские казаки, отличая в строю единственных сыновей по серьге в ухе.

Нет, не то. Схоже по действию, различно по смыслу — нет сохранения имени, «дома».

Возможен другой мотив:

«Фратернальная полиандрия, при которой двое или несколько родных братьев состоят в браке с одной женщиной, традиционно принята у тибецев в Непале, Китае и северной Индии… — дефицит пригодной для сельского хозяйства земли, и женитьба всех братьев на одной женщине позволяет избежать раздробления принадлежащего семье мужей земельного участка. Если бы у каждого из братьев была своя жена и свои дети — землю пришлось бы разделить между новыми семьями, и в результате могли образоваться слишком маленькие участки, не способные их прокормить. По этой причине полиандрия принята даже у богатых землевладельцев».