Николай Барсов - Славянский мир Начальной летописи

• Название: Славянский мир Начальной летописи
• Автор: Николай Барсов
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4444-8631-3

Русский историк Николай Павлович Барсов (1839–1899) посвятил свой труд географии начального периода русской истории (IX–XIV вв.), славянским народам, их соседям, а также территориям, на которых они жили и которые обживали и осваивали. Впервые книга была издана в Варшаве в 1873 г. За чрезвычайно ценный вклад в науку Петербургский университет удостоил Н. П. Барсова степени магистра русской истории. Он получил за этот труд Уваровскую премию.

В книге содержится богатейший фактический материал. За основу ученый взял Начальную летопись как географический источник. Он описывает тот мир, который был известен летописцу. Рассматривает реальные географические объекты от Варяжского моря до Черноморского бассейна, от Восточно-Европейской равнины до Уральского хребта. Уделяет внимание значению рек и морей для проживания и передвижения людей.

Книга будет интересна всем любителям древней истории Отечества.

---

Сходство показаний нашего летописца о положении Варяжского моря с известиями современных ему западных историков и восточных географов, с одной стороны, заставляет видеть в тексте летописи, на котором основано вышесделанное заключение, подлинные слова ее, а не описку или ошибку переписчика, как то можно было бы подумать, и объяснить их по их прямому смыслу и значению, а с другой – указывает на один общий источник, из которого черпали свои сведения как наш летописец, так и мусульманские писатели. Мы видели, что сведения о Западной Европе и о водных путях с севера в Грецию получались на Руси от норманнов. От них же получили их и восточные географы: арабы узнали норманнов на юге, на побережьях Средиземного моря, и еще ранее (в IX веке) на востоке, на Волге, в Болгарии и Казарии, и в Персии.

Об устройстве поверхности известных ей земель Начальная летопись сообщает весьма немногое. Тут известия ее касаются исключительно Восточно-Европейской равнины, простирающейся от «Кавкаисинских[30] рекше Угорских» гор (Лавр., с. 265) и Чешского Леса (Там же, с. 103) до Варяжского моря с одной стороны, Понта и Хвалисского моря (Там же, с. 3) – с другой. Из того, что перечень племен, переходя к полуночным странам, прежде всего упоминает Угорские (Карпатские) горы, видно, что летописец понимал важное значение их как естественной границы славяно-русского мира на юго-западе. По высоте он называет их «великими» (Лавр., с. 10). Чешский Лес сделался известен русским во второй половине XI века, когда в 1076 году до него доходила дружина Мономаха в походе «ляхом в помощь на чехы» (Лавр., с. 85): «Ходив за Глоговы до Чешскаго Леса, говорит он в своем поучении (Там же, с. 103), ходив в земли их (чехов) 4 месяци»[31]. Гораздо ранее должны были стать известными на Руси Кавказские горы, у подошвы которых с X века образовалось русское владение Тмутаракань. Летопись не упоминает их, но сношения русских князей с их населением – ясами и касогами, начавшиеся со времени Святослава, не допускают сомнения в том, что уже тогда возникло на Руси их название Ясских гор, под которым они известны в позднейших памятниках. Как отличительную особенность Восточной равнины летопись отметила на ней центральное плоскогорье, с которого в различных направлениях стекают главные реки равнины: на восток – Волга, на юг – Днепр; на север, к Варяжскому морю, – Двина (Лавр., с. 3). Она называет его Оковским (Воковским, Волоковским) Лесом. Цепь покрытых девственными лесами холмов, которая связует это плоскогорье с естественными границами равнины, Уральским хребтом (на востоке), Олонецкими горами (на северо-западе) и (на юго-западе) с Карпатами и которая составляет водораздел между бассейнами четырех окраинных морей равнины, была в глубокой древности известна под именем Волока и имела важное значение как естественная этнографическая граница разнообразных племен, населивших равнину. Следы этого древнего названия сохранились до сей поры в наименованиях живых урочищ и рукозданных местностей, которые тянутся непрерывной полосой от Авратынских гор на юго-востоке через Оковский Лес к Белоозеру и верхнему бассейну Северной Двины[32]. Впрочем, волоком обозначался преимущественно лесистый водораздел между северными притоками Волги (Молога, Шексна, Кострома, Унжа, Кама) с одной стороны и Озерной областью (Мста, Сясь с Тихвинской) и Беломорским бассейном – с другой. Вся обширная северная покатость на северо-восток от озера Онежского и на север от Белоозера, бассейн Онеги, Северной Двины, Мезени и Печоры уже в XI веке носила название Заволочья (1078 год; Лавр., с. 85), то есть страны, лежащей по ту сторону волока, и перечень племен обозначает финские народцы, жившие на этом пространстве, общим именем заволоцкой чуди[33]. В эпоху составления Начальной летописи русские (новгородцы) только что стали утверждаться в Заволочье, и летописец имел о нем, как видно, весьма неясное представление. Он не знает ни одной из больших рек, пересекающих этот край, и первые сведения его об Уральском хребте, полученные им из Заволочья, от жившего там племени югры, имеют баснословный характер и служат несомненным доказательством, что русские не доходили еще тогда до Урала и знали о нем только по слухам, из вторых и третьих рук. Как увидим ниже, крайние поселения их в Северо-Восточном Заволочье даже во второй четверти XII века не переходили за Мезень и оканчивались на Пинеге. Поэтому, сопоставляя известия Начальной летописи о Заволочье с тем, что она говорит о положении Варяжского моря, нельзя не прийти к тому заключению, что составитель ее представлял себе Заволочье узкой полосой между Поволжьем (Белоозеро) и Варяжским морем, побережье которого тянулось, не изменяя своего направления, от устья озера Нево (Ладожского) к пределам волжских болгар и, упираясь где-то на крайнем севере в горный хребет, образовывало залив: «Суть горы, так занесен в летопись рассказ Югры (Лавр., с. 107) – зайдуче луку моря, им же высота аки до небесе… Есть же путь до гор тех непроходим пропастьми снегом и лесом; тем же не доходим их всегда; есть же подаль и на полунощьи».

Области, расположенные на центральной возвышенности, назывались, по отношению к Поднепровью и Поволжью, Верхними землями, или Верхом. Как кажется, название это возникло первоначально на юге, по крайней мере, впервые оно встречается в южнорусском известии о сборах Владимира Святославича на печенегов, о его походе в Новгород по «верховние (верхние) вой» (Лавр., с. 54). Для ближайшего определения пространства, которому придавалось это название, служат летописные известия XII века. Из них видно, что Верхними землями и Верхом назывались собственно Новгородская и Смоленская области (1147 год; Ипат., с. 36) и что им противополагалась тогда Русская земля (1148 год; Ипат., с. 39). В тесном смысле этого слова, то есть все течение Днепра вниз от верховьев Десны и от устьев Березины и Сожи, княжения Киевское, Черниговское и Переяславское. В то же время с развитием исторической жизни на севере все Поволжье вниз от Тверды стало называться по отношению к Верху Низом и Низовской землей. Так, в 1196 году Ярослав княжил «на Торжку в своей волости, и дани пойма по всему Вьрху и по Мсте и за Волоком вьзми дань» (Новг. I, с. 23). В 1131 году Мстислав с Низовцы ходил на Литву (Новг. IV, с. 4); в 1185 году великий князь Святослав Всеволодович из Карачева (в области Верхней Десны) собирал «от верхних земель вой» (Ипат., с. 132). Из других возвышенностей Восточно-Европейской равнины в Начальной летописи упоминаются: на правом берегу Днепра – Киевская гора, на которой стоял Киев (Лавр., с. 4, 7, 9, 23, 73, 75), и близ нее Щекавица (Там же, с. 4, 16), Хоревица (Там же, с. 4) и Угорское (Там же, с. 10)[34], названные в летописи холмами (Там же, с. 31). Далее на юг от Киева – холм, нарицаемый Выдобичи (1096 год; Лавр., с. 99) (в двух верстах от Печерского монастыря) и Вытечев (Вытечевский, Витчев) холм (1095 год; Там же, с. 97); наконец, на восточной стороне Днепра, на Десне, под Черниговом – Болдины горы, на которых св. Антоний основал монастырь Св. Богородицы (1074 год; Там же, с. 83). Заметим здесь, что слово «гора» не имело тогда такого исключительного значения, как теперь. Горой назывался также берег, береговой путь и вообще сухопутье – смысл, который имеет это слово в Новгородском известии 1201 года о приходе варягов в Новгород «горою» на мир (Новг. I., с. 25), и, как кажется, в преданиях о пути апостола Андрея из Корсуни в Новгород «по Днепру горе» (Лавр., с. 4) и Угров «мимо Киева горою» (Там же, с. 10)[35].

Из обширных бассейнов равнины, вершины которых сходятся у Оковского Леса и примыкающих к нему волоков, в эпоху Начальной летописи первое место занимали западная часть бассейна Черноморского, часть бассейна Балтийского на юг от Финского залива и Ладожского озера и Верхнее Поволжье. Это было место первоначального расселения восточных славян, и здесь главным образом совершались события, обусловившие возникновение и сложение Русского государства. На ход этого расселения и на направление событий могущественное влияние имели реки. В стране, покрытой девственными лесами и пересеченной болотами, они представляли если не единственные, то главные пути для движения населения и распространения в нем начал цивилизации. Населенные места группировались почти исключительно по их побережьям. С другой стороны, обилие лесов поддерживало в них полноводие. Они были шире, и глубже, и удобнее для судоходства, чем теперь, при их видимом обмелении; оно начиналось ближе к их истокам и производилось по многим побочным рекам, которые в настоящее время или пересохли, или обратились в болота. Таковы, между прочим, притоки Десны Снов, теперь болото Замглай и Востр (Остер), у самых истоков которых находят обломки больших судов[36]. При полноводии и пороги не представляли таких затруднений, как теперь. По крайней мере, еще в XIII веке было свободное судоходство верх и вниз по Днестру и был возможен взвод судов по порогам Днепровским[37]. Все это служило к значительному сокращению волоков и облегчало связь между населением различных бассейнов и колонизационное распространение славянства на северо-восток равнины. Из рек Черноморского бассейна, известных Начальной летописи, – Дунай (Лавр., с. 2, 4, 5, 27) с Моравой (Там же, с. 3), Днестр (Там же, с. 2, 5), Бог (Буг восточный или южный в «Поучении Мономаха», 104), Дон (Там же, с. 104, 121), – более других имел значение Днепр и его система. Занимая своими разветвлениями пространство в 9500 кв. миль, Днепр послужил главным путем при расселении восточных славянских племен, вытесненных на северо-восток с берегов Дуная и частью осевших в его области, частью же перешедших в Озерную область, Верхнее Поволжье и на Оку. По возникновении на северо-западе равнины Русского государства Днепр обусловил быстрое распространение его границ до этнографических пределов славянства, быстрое подчинение ему рассеянных славянских племен. Наконец, своим течением на юг к Понту он поставил Русь в связь с христианским Востоком и его цивилизацией. Этим объясняется, почему в Начальной летописи мы встречаем наиболее данных о его системе. В великом водном пути, соединявшем окраинные моря Восточной равнины, Днепр составлял главное звено. Его вершины стояли в связи с одной стороны с Западной Двиной и через нее с Озерной областью, а с другой – с Поволжьем. От первой он отделяется только 30-верстным волоком от Смоленска к Каспле и Касплинскому озеру, а от Волги волоком, который шел, по всей вероятности, от села Волочка к верховьям волжского притока Вазузы (Ср. Ходаковский З. Пути сообщения в Древней Руси. М., 1837. С. 24). Сверх того южный приток Днепра Осма, на котором находятся, без сомнения, старинные поселения Ховрач, Гаврики (ср. Гаврики на Каспле, о которых будет ниже, и норманнские Hawrik в Англии, Havre в Нормандии), Городок, Рославль, подходит своими вершинами к Угре, притоку Оки в Дорогобужском и Юхновском уездах и таким образом связывает Поднепровье с Окской областью. Наконец, южные притоки, сближаясь с источниками Десны (в Ельнинском уезде), ставили Верхний Днепр в непосредственную связь с Подесеньем. При таком выгодном расположении вершин Днепр был судоходен на всем своем течении, только в порогах (Лавр., с. 31) представляя значительные затруднения при спуске и взводе судов. Впрочем, затруднения эти не были непреодолимы, как это видно из описания днепровского пути, сделанного Константином Багрянородным, и из наших отечественных известий, свидетельствующих о живом движении вниз и вверх по Днепру. Как пристани могут быть отмечены на этой реке: у Смоленска Смядин (1015 год; Лавр., с. 59), Любечь (882 год; Там же, с. 10), Вышеград (Лавр., с. 25, 34, 53; Const. Porph. de Adm. Imp. Cap. 9); у Киева Угорское и устье ручья Почайны, или Ручая (955 год; Там же, с. 26), Треполь (1093 год; Лавр., с. 94; теперешнее Триполье при устье Стугны), в котором в XII веке были Водные ворота (1177 год; Ипат., с. 119), Витичев (в 57 верстах ниже Киева), о котором упоминает Константин Багрянородный (Там же), Канев (Патерик Печерский в житие Феодосия), Хортичь-остров (1103 год; Лавр., с. 118) и остров Св. Елферия (945 год; Там же, с. 22, теперешний Березань) на Днепровском лимане. Из речных урочищ на Днепре летопись называет Перунову рень ниже порогов (988 год; Там же, с. 50) и Белобережье (945 год; Там же, с. 22, 31), как называлось, кажется, вообще все побережье Днепровского и Бужского лиманов. Из многочисленных притоков Днепра летопись знает Припять (с. 2, 3, 120) с притоком Гориной (1097 год; с. 112), Звиждень (1097 год; с. 111; Здвижь-река), через Тетерев вливающаяся в Днепр, ручей Почайна, или Ручай, под Киевом (Там же, с. 26, 50) со впадающим в него ручьем Сетомлей (1036 год; Там же, с. 65), Лыбедь (Там же, с. 4, 34; внешняя граница с юго-запада и запада киевского городского владения, впадает в Днепр несколько ниже Печерской крепости), Стугна (988 год; Там же, с. 52, 94) и Рось (980 год; Там же, с. 33, 65, 97, 103). Это – с правой стороны. С левой: Сож (Съжа; Там же, с. 5) с Пищанью (984 год; Там же, с. 34, теперешний Пещань-ручей в Старобыховском уезде Могилевской губернии, берет начало в 6 верстах от Пропойска и в 79 от Могилева; течет на восток), Десну (Там же, с. 2, 3, 26, 120) с Сеймом (Там же, с. 3), Сновью (1067 год; с. 72; теперешний ручей или болото Замглай (см. выше примеч. 35) и Вестрью (988 год; Там же, с. 52, Въстрь; Там же, с. 116), речку Радосын[38], которая вливается в Черторыю, проток, идущий из устья Десны в Днепр (против Угорского); Долобское озеро (1103 год; Лавр., с. 118; ср. Там же, с. 143), сливающееся с Черторыей; Золотчу (Там же, с. 117), небольшой ручей или, скорее, прибрежное проточное озеро несколько ниже Долобского озера, Трубеж (988 год; с. 52) с Льтой, или А(о)льтой (1015 год; с. 55, 62), Супой («Поучение Мономаха», с. 103), Сулу (с. 3, 52, 103, 120) и (притоки Псела): Хорол («Поучение Мономаха», с. 103, 107), Голта[39] (Гольтва – в «Поучении Мономаха»; Гольтав – в Лавр., с. 103; 1111 год; Ипат., с. 2. 37) и проток Протольче ниже острова Хортица (1103 год; Лавр., с. 118, на левом берегу Днепра). Как пути сообщения, наибольшее значение имели Припять, Сож и Десна. Припять связывала со Средним Поднепровьем племена древлян, дреговичей и волынян и вершинами своими сближалась с Западным Бугом и притоком Днестра, Серетом, то есть с Повислянской и Прикарпатской областями, а Сож и Десна с землями кривичей и вятичей, то есть с Верхним Поднепровьем и областью Оки. Через Сож шел путь в Поволжье, который в XII веке обозначался путем «на Радимиче» (1169 год; Ипат., с. 97). Он соединялся с путем, проходившим через Верхнюю Десну, при посредстве или Ипути, или же другого притока Сожи, Остра, вершины которых сближаются с Десной. Десна вершинами притока своего Болвы подходит к Угре, а Снежатью (на северо-восток от Брянска) сближается с правым притоком Жиздры, Ресетой. Что именно по этим рекам шел подесенский путь из Поднепровья в область Оки и Москвы, могут подтверждать села Стайки и Стой на верховьях Болвы, Стайки на Ресете (в Жиздринском уезде); на Угре: Стайки (в Ельнинском уезде верстах в 15 на восток от уездного города) близ верховьев Десны и близ верховьев Болвы (в том же уезде) – Станы, Всходы и пр., – названия, которые своим этимологическим значением могут указывать на пролегавшие здесь пути сообщения. Из событий XII века видно, что путь из Новгорода-Северского в землю вятичей шел через Карачев, что на Снежати. Левые притоки Десны Сейм и Остер (Вострь) служили проводником для славянского населения Поднепровья и для христианской цивилизации на восток к области Дона, к кочевьям азиатских номадов.