Теодор Моммзен - История римских императоров

• Название: История римских императоров
• Автор: Теодор Моммзен
• Издательство: Ювента
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: ISBN 5-87399-138-3

---

Римское влияние оставалось незначительным. Однако переселенцы говорили на латыни, не на греческом, и являлись восточным форпостом латинского языка. Область языкового распространения совпадала с территорией Румынии: Валахии и Трансильвании. Такой признак, объединяющий эти государства, является доказательством того, что солнце великой римской культуры светило ярко даже и на закате. Это — последний побег огромного дерева, который всего каких-то 100 лет был действительно римским, и тем не менее, как четки и как неискоренимы его следы! Вплоть до сегодняшних дней румыны сохранили свой язык.595

[MH. II236] Граница этой области имеет определенную специфику. Область полностью располагалась по ту сторону Дуная, поэтому у нее по большей части отсутствуют естественные границы, так что вынуждены были обходиться стратегическими границами или вовсе без таковых. Трансильвания же была укреплена благодаря природным условиям. На севере границу образовывало русло Самоша, а там, где река слишком сильно изгибалась на север, был возведен пограничный вал, следы которого, хотя и незначительные, но могут быть обнаружены, а существование его рядом с древним Porolissum абсолютно несомненно. Южной границей, само собой, был Дунай. Развитие цивилизации на севере было, однако, более интенсивным, чем на юге, несмотря на естественное примыкание области к более древним римским владениям. На севере находились лагеря, рудники, пригодные для возделывания почвы. Восточная граница была неопределенной: насколько установлено, долина Прута к этой области не относилась; в устье Дуная левый берег принадлежал варварам.

Римляне овладели лишь некоторыми прибрежными пунктами на Черном море, южным побережьем которого они, разумеется, владели. На северное побережье свое непосредственное влияние они никогда не распространяли, пусть даже Черное море как часть Средиземного и относилось, собственно, к области римского господства. Однако как уже было сказано, они удерживали важнейшие порты, например в [MH. II237] устье Днестра сегодняшний Аккерман, греческую Тиру: так оно было уже со времен Нерона. Все-таки они всегда осознавали свою культурно-историческую миссию: охранять то, что было основано греческими торговцами. Надписи в Olbia596 свидетельствуют, что жившим там грекам, которых теснили скифы, галаты и бастарны, Рим предоставлял защиту, хотя этой защиты не всегда была достаточно. Ольвия, которая не рассматривалась как часть Римской империи, располагалась между устьями Днестра и Днепра.597

Крым, древний Bosporus Taurica, находился, как уже было сказано ранее, под властью фракийской династии; он был чем-то вроде клиентелы под защитой Рима. Особенности монетной системы этого государства рассматривались ранее. Оно имело право чеканить золотые монеты, так что формально оно было суверенным.598 Это свидетельствует о нежелании Рима быть его полновластным господином; государство, видимо, рассматривалось как оборонительный рубеж. Гарнизоны на морском побережье состояли из отрядов мезийских легионов, и вся местность всегда причислялась к Нижней Мезии. Она не имела ничего общего с Дакией, которая была целиком континентальной областью. Между ними лежала долина Прута. Павсаний599 говорит о некоем [MH. II238] пиратском набеге костобоков, сармато-скифского племени у Pontus Euxinus (на Черном море), которые проникли вглубь вплоть до самой Греции. Так что северное побережье было в такой малой степени римским, что даже безопасность Черного моря не была полной. Тут впервые появилась facies Hippocratica600 Империи. Серет (Hierasus) считался границей Дакии; так ли оно было на самом деле, только богу известно. По всей видимости, эта граница вообще никогда не защищалась, о ней просто никак не заботились.

На севере область простиралась вплоть до германской границы: придорожные камни времен Траяна, служившие для указания расстояний, мы находим на дорогах от Napoca (в Дакии) до Potaissa (Клаузенбург).601 На западе ситуация еще более странная. Можно было бы предположить, что долина Тиссы от большой излучины Дуная до Клаузенбурга вполне естественно должна была бы относиться к Римской области. Такое объединение должно было бы быть еще более естественным, чем через десятинные поля (Agri Decumates) на Рейне. Объединение Дакии и Паннонии могло бы сократить военные границы, но этого не произошло. Возможно, от этого шага удерживали суровый климат местности и постоянная опасность наводнений. Однако, возможно, основными были политические мотивы: здесь располагалось [MH. II239] скифо-сарматское племя, языги. Они давно были переведены со своей постоянной стоянки, располагавшейся севернее, сюда; отсюда прозвище Metanastai. Уже Плиний602 говорит о них в связи с этим местом. Возможно, римляне поддерживали их в конфликтах с дакийскими народностями, которым ранее принадлежали эти земли; в любом случае, те воспринимали их как опору. Конечно же римляне не вернули местности, востребованные ими назад после второй войны с даками и якобы захваченные Децебалом. Так что если считать, что государство языгов было своего рода римским военным государством-клиентелой, то тогда эта странная граница объяснима. И здесь тоже нигде не встречаются следы римской колонизации. Так что Дакия, собственно, была областью, незанятой во всех направлениях за исключением юга, где Дунай образовывал границу с Империей. Последующие императоры здесь тоже больше ничего не меняли.

Главный город был тем же, что и раньше, во времена независимости. Он носил гордое имя Colonia Ulpia Traiana Augusta Sarmizegetusa.603 Траян называл его Metropolis, город был очень богатым, процветающим, и в нем находилось множество памятников: он изначально [MH. II240] организовывался как настоящий город для простых граждан. Затем шли военные лагеря; первый раньше находился в окрестностях Ольта604, затем был перемещен в Apulum (Карлсбург), где его местоположение было более удобным для прикрытия главного города и защиты рудников. Войск не было ни на одной из границ. Траян сформировал гарнизон из одного легиона, Север поместил второй легион на севере в Potaissa на берегу Мариза (река в Дакии). Край быстро обустраивался, он был привлекателен и земли его годились для возделывания.

Времена при Адриане и Пие были спокойными. В Паннонии легионный лагерь, как отмечено выше, был переведен из низовий Дуная в Офен и Пест (Aquincum и Contraaquincum). Даже если Дакию с этим не связывали, то все-таки завоевание ее явно этому способствовало. Лагерь в Aquincum все-таки являлся некоей сдерживающей силой для этих областей, каковой не могли бы стать мезийские лагеря в устье Тиссы. Оснек (Mursa) — тоже учреждение Адриана. Линия Вена—Коморн—Офен была тогда создана с очевидным расчетом на Дакию.

в) Маркоманская война

[MH. II241] В 161 г. к власти пришел Марк Аврелий. 24 года мирного существования, предшествовавшие его вступлению на престол, пришлось искупать ему и вместе с ним всей Империи. Пий пустил все дела на самотек. Те годы не должны бы были быть мирными: уже давно началось брожение, начало войны подавляли с большим трудом, прятали голову в песок и подлаживались к обстоятельствам. Тут вспыхнула так называемая Маркоманская война.605 Приводится это название, но оно неточно: эта война а posteriori названа так потому, что маркоманы принимали в ней участие (естественно, значительное); однако правильнее будет сказать, что это была война Римской империи — на всей протяженности линии Дуная от истока до устья — против живших по ту сторону Дуная варварских племен; это был грандиозный театр войны. Эта война была настолько значительной и имела такие большие последствия, как, возможно, ни одна другая. Здесь, собственно, и был брошен жребий: отсюда начинается упадок Римской империи. После Траяна Империя была хотя и старой, но не дряхлой. Но теперь она начала выдыхаться.

Внутриполитическая ситуация во многом определяла внешнеполитическую обстановку. Что касается личностей, то Пий умер 7 марта 161 г.606, а своим наследником он определил своего старшего приемного сына Марка Аврелия. Свойственные ему черты характера — отчасти отсутствие эгоизма, отчасти недостаток [MH. II242] энергии и тщеславия — послужили причиной того, что он взял себе в соправители своего брата Луция.607 Это было ужасной ошибкой: принципат в высшей и строжайшей мере был основан на единстве верховной власти, еще намного более определенно, чем сегодняшняя монархия, при которой могут управлять министры, в руки которых, несомненно, может быть отдана добрая часть власти: примерно в духе фридерицианской монархии.608

Марк был человеком из высших слоев аристократии, человеком в высшей степени одаренным: нам известны его «Спекуляции».609 Его отношение к своему учителю Фронтону и своему брату было хорошим; говорят, что именно это и повлекло за собой плачевные последствия. Марк был храбрым, талантливым, отнюдь не посредственным человеком, но он не был тем, кем прежде всего должен был быть император в это время, — он не был солдатом, и он это знал. В основном по этой причине, а также из-за своей братской любви и из-за отсутствия чувства здорового эгоизма он взял к себе в соправители несравненного прожигателя жизни Луция, которого считал блестящим полководцем.