Теодор Моммзен - История римских императоров

• Название: История римских императоров
• Автор: Теодор Моммзен
• Издательство: Ювента
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: ISBN 5-87399-138-3

---

Эпоха Августа рассматривается как эпоха высочайшего расцвета литературы, возможно, также и искусства. Причина этого в том, что авторы являются последними звеньями цепочки творцов, которая на них прерывается. После Августа царит глубочайшая скука. Никто уже больше не интересуется литературой. Поскольку позднее уже не писали,372 то вынуждены были обходиться августовской повседневной литературой, которая не совсем справедливо господствовала и над последующими поколениями. Язык и орфография латыни были зафиксированы для последующего времени. Эти устремления происходят от школы Варрона, демонстрировавшей архаические тенденции.

[MH. I108] В устной и письменной речи Август избегал всех архаизмов.373Возможно, в этом направлении он действовал как раз государственными указами. На древние изыскания также потрачено много труда, правда, многое утрачено.

Веррий Флакк известен нам еще по календарю, составленному, что характерно, в форме энциклопедического справочника для круга римских исследователей.374 Мы видим, какой активной была деятельность. И это тоже характерно. После кончины Республики ее «труп» был старательно исследован при помощи филологического ножа. Отсюда можно сделать вывод, что старые времена действительно прошли и уже мертвы. Исследования в основном производят впечатление компиляции. Римская легенда становится популярной.

Изначально римской литературе было отказано в наивысших достижениях, поскольку связь с политической жизнью прервалась. В императорскую эпоху политика утратила свое влияние на общество, поэтому и литература этой эпохи по сравнению с республиканской была бесцветной. Поэзия сошла со сцены, на которой она существовала, и с этого момента начала чахнуть.

В сословии поэтов в целом ничто не изменилось. Знатным в Риме оно никогда не было, в collegium poetarum собирались люди различного происхождения. Характерно, что лучшие поэты происходили не из сенаторского сословия и не из Рима, а из здорового среднего сословия муниципий. Этому не противоречит то, что все таланты стягивались в Рим. Знатные люди встречаются в основном только среди риторов: Азиний Поллион, Валерий Мессала. И это тоже понятно. Политика в любом случае толкала знатных людей на трибуны. В поэзии, напротив, знатные люди выступали лишь дилетантами.

Кроме того, очень неблагоприятное влияние оказывало [MH. I109] положение поэзии по отношению к обществу. Большое политическое достижение вообще немыслимо без постоянной и сильной общественной критики. Раньше подобное в Риме существовало, достаточно вспомнить о Катулле, но все изменилось. Клика и неотделимая от нее клака заняли место публики. То, что эту эпоху можно справедливо назвать меценатской, связано с плохой критикой. Меценат, Азиний Поллион, Валерий Мессала и прочие делают литературу, точнее, позволяют делать.375 Везде старательно сочиняют и декламируют по приказу свыше. Эти декламации, эти покровители, эти личные отношения отчасти представляют собой наш институт критики, но в них отсутствует коррелят нашего сегодняшнего общественного мнения. А самое большое зло — это то, что, если кто в Риме был поэтом для этого очень маленького круга, тот был им и для всей Римской империи (orbis terrarum).

Риторика уже во времена Республики превратилась в паразита. Произнесенное слово тут же записывалось, это были памфлеты, которые просто сыпались на публику. Это развитие внезапно заканчивается при принципате, и вместе с ним прекращает свое существование целая наука риторики. Правда, еще при Августе были великие ораторы, например Марк Валерий Мессала Корвин376 и Азиний Поллион,377 но они все-таки принадлежат еще республиканской эпохе. Поллион был на 15 лет старше Августа.

С историографией дело обстояло лучше. К этому времени относится классический труд Поллиона о гражданских войнах, который в выдержке (к счастью, в точной) сохранился у Аппиана. А также и другие труды. Собственно говоря, Поллиона нельзя причислять к августовским историографам, хоть его труд и был написан в правление Августа, но и здесь справедливо то, что эти сочинения являются отголосками республиканской эпохи. [MH. I110] Об этом уже свидетельствует непредвзятая оценка похвалой и упреком. Настоящий историк этой эпохи — это Ливий. Его значение благодаря новому исследованию сводится к соответствующему объему. У него много ошибок, прагматизм ему полностью чужд. Теперь нам известно, что Ливий не занимался широким исследованием источников, что количественный аспект его труда намного превосходит качественный. Он лишь грубо воспроизводит, не имея собственного взгляда на историю, которым отличается великий трактат Полибия. Это — достижение в области риторики, и причина успеха кроется в языке. Более ранние труды не пользовались известностью, как скажем, в наше время это относится к «Симплицию Симплициссиму». Старыми хрониками уже невозможно было пользоваться, да и написаны они были неумело. Однако потребность в истории страны существовала. Так что Ливий натолкнулся на полную пустоту. Кроме того, в отношении Ливия мы встречаемся с явным успехом его труда у клики. Никакой другой труд не составил ему конкуренции, и произведение Ливия было принято как изображение государственной истории. Лучшее, правда, не было им вытеснено. Потребность в написании мировой истории удовлетворил Помпей Трог, она представлена во фрагменте у Юстина. Ему нельзя отказать в умении сплетать воедино несовместимые моменты. Здесь тоже отсутствовало более глубокое исследование.

Драма отсутствует полностью. Однако тем не менее делались усердные попытки создания трагедий. Древние пьесы, как, скажем, пьесы Пакувия, исчезли со сцены и из круга чтения, писались новые пьесы. «Фиест» Вария, «Медея» Овидия были широко прославлены. Но они оставались пьесами для чтения, а не сценических постановок. С комедией все обстояло немного иначе. Поскольку для нее была абсолютно необходима сцена, то она тут же прекращает свое существование, несмотря на попытки Мецената Мелисса (что показательно, он был вольноотпущенником, ученым библиотекарем) создать новый жанр, trabeata.*378 Добившиеся успеха держались благодаря зрелищным постановкам. Весь интерес [MH. I111] сконцентрировался на пантомиме, балете, и это может служить уничтожающей критикой нового времени.

И тем интенсивнее проходили процессы в области малых поэтических жанров. Правда, появился еще латинский эпос, который определяет вершину римской поэзии. Как объясняется это влиянием Вергилия? Он не был незначительным талантом, это определенно доказывают его «Георгики», которые, правда, являются собственно дидактической поэмой, т. е. не поэзией. Но этот жанр поэтического искусства тогда был всюду в моде, и в общем и целом это произведение является очень замечательным, главным образом в тех местах, где восхищение Августом приобретает полное и яркое звучание. Оно было написано в период Сицилийской войны, вздох облегчения после страшного времени проходит через все произведение.

[MH. I112] Господствующее положение Вергилия в поэзии, которое соответствует подобному же положению Цицерона в прозе, — это совсем особенная проблема, представляющая интерес и для историка. Это очень грустное занятие — сравнивать современного эпического поэта Вергилия с Гомером, но тот все-таки сознательно подражал, так что на этом и нужно остановиться. Вергилий пытался объединить «Илиаду» и «Одиссею» и добавил к этому достаточно пошлый эротический мотив: любовь между Энеем и Дидоной в подражание древней легенде о Медее. Во второй части все обстоит подобным же образом. Здесь место обладающего собственным домом Гектора занимает ревнивый любовник Турн. В современной обработке отсутствуют другие грандиозные мотивы республиканской легенды, все сведено к усредненной мере этой эпохи. Только когда Вергилий прославляет новую императорскую власть,379 прорывается более теплый тон. Его самокритика, выраженная в желании сжечь поэму,380 была целиком оправданной. То, что произведение тем не менее имело успех, основывается на многих причинах. Первая причина в политике. Созданное по просьбе Августа произведение выражает синкретическую направленность этой эпохи, коалицию римлян и греков. Ведь карфагеняне381 всегда считались греками, как и в гомеровских эпических поэмах. Так же приятно было прославление монархии. Духовно Август следовал образцу семи римских царей.382 Третья причина — это прославление дома Юлиев в лице его родоначальника Энея, эта причина была, вероятно, самой важной [MH. I113]. Сюда присовокупляется филологический момент. Вергилия справедливо называют doctus poeta. Он занимался обширными исследованиями, главным образом в области понтификального права (Amata из культа богини Весты383). Филологическое направление требовало, чтобы к поэме можно было сделать комментарий. «Энеида» стала замечательным школьным учебником, который был тогда так необходим и остается таковым по сегодняшний день.