Юрий Серов - Главные вещи

• Название: Главные вещи
• Автор: Юрий Серов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906318-12-1

В сборник «Главные вещи» вошли рассказы и повести российского прозаика Юрия Серова. Произведения затрагивают актуальные темы и описывают будни современников: детдомовцев, жителей глубинки, спортсменов, аферистов, финансовых гениев и других представителей нашей страны.

---

Я курил, прохаживаясь, и удивлялся. Каждая скульптура сделана с любовью, все грани и изгибы аккуратны и сглажены. Изумительного таланта люди создали красоту из обычного льда. Через год или два они покинут город, уедут, как и многие, в поисках лучшей доли и нормального заработка. Москва, Питер, Самара или Екатеринбург примут их с радостью, дадут надежду, а Новый Уральск вырастит новых гениев. Так происходит всегда: большие и сильные забирают всё себе либо силой, либо деньгами.

Как-то меня спросили: «Саша, а зачем ты поехал в Москву? Что она тебе дала в итоге?» Я задумался и не смог ответить на вопрос, а много позже поразмыслил и пришёл к выводу, что ничего не дала. Съёмная комната, средняя зарплата (круто зарабатывают в столице топ-менеджеры, обычные специалисты довольствуются малым), жалкие попытки пройти вверх по карьерной лестнице, но три года я топчусь на первой ступеньке, и повышения не планировали и не планируют. Всем нужны работники, которые выполняют план и имеют достойные показатели: у начальства тоже есть планы, только глобальнее, и никто не станет терпеть неудачника. На твоё место всегда есть с десяток претендентов. Молчи и трудись в поте лица.

Да, я слетал в Эмираты, удивился уровню жизни арабов, мегастройкам и грандиозным сооружениям. Да, я отдохнул в Таиланде, полежал на белых азиатских песках и попробовал тайской кухни, пообнимал местных девочек и покупался в море. Да, я видел Эйфелеву башню и Римский Колизей, снимал на камеру крайнюю точку Европы в Португалии, гулял по Ватикану, недавно мотался в Турцию. Хвастаться особо нечем, для Москвы я – чужой, чужеродный элемент. Чтобы купить там квартиру, надо зарабатывать другие деньги, а путешествовать по миру можно и из Нового Уральска. Не понимаю, зачем мы туда едем. Не понимаю, зачем я там выживаю и мучаюсь. Здесь родина, любимый город, родители, друзья, там я один-одинёшенек в борьбе с пробками, давкой в метро и электричках, злыми приезжими и агрессивными прохожими. Москва – город борьбы, борьбы непонятно за что.

– Сашка! – Крикнули рядом. – Санёк!

Я обернулся на голос, но искали не меня: блондинке в пушистой шапке нужен был высокий Саша.

Нагулявшись, я побрёл обратно. Не стал тратить деньги на такси (к слову, стоили они здесь чуть дороже одной поездки в метро), шёл по проспекту и дышал воздухом города. Заряжался энергией перед очередным возвращением на работу.

На пересечении улиц Тагильской и проспекта Ленина я попал под снег. Он появлялся в праздничные дни неожиданно, по взмаху волшебной палочки Деда Мороза. Столица плыла в лужах от дождя и плюсовой температуры, а на Урале царил дух Настоящего Рождества.

– Как в кино, – сказал я. – Только актёры настоящие.

По возвращении домой меня напоили глинтвейном с корицей, я отогрелся и присоединился к столу. Сегодня гостевали кумовья и дядьки с жёнами, спорили о распаде СССР: жилось лучше раньше или сейчас. Я налёг на салаты и прислушался к полемике, но тема была чужда: осознание действительности пришло ко мне в России, те времена далеки, как Владивосток для Калининграда.

– Раньше жили лучше, – сказал отец. – И не спорьте. Давайте выпьем и закусим, скоро курицу подавать, а мы трындим.

– Как же так? – возмутился кум. – Не правы ведь!

Всё началось сначала: доводы, предположения, аргументы и факты, дефицит, политика Горбачева, ссылки, война с Афганистаном, где отец получил пулевое ранение и испорченные нервы; заводы, пятилетки, закрытые режимы. Кум любил доказывать своё мнение, хотя порой ошибался, но ему прощались все выходки: его сына Митьку крестил отец, да и семьи наши дружат с ледникового периода.

Под вечер буря успокоилась. Кум, убаюканный алкоголем, уснул в кресле, и тема сменилась. В эпицентр попал я, всем было интересно, как там в Златоглавой.

– Пробки, – рассказывал я. – Я жил в Подмосковье, в Ивантеевке. В электричке давка страшная, все надушатся, наодеколонятся, дышать нечем. Я несколько раз ездил, выходил на половине пути: голова кружится, перед глазами «мошки» мелькают. Пересел на автобус, но с поворота до МКАД порой час стоишь. Посчитал, дешевле в Москве снимать. Переехали с друзьями на ВДНХ, сняли однушку втроём, на метро тридцать минут до работы. В метро легче, хотя народу хватает. Не поверите, но можно не держаться за поручень, плотность так высока, что тебя поддерживают, и если падаете, то вместе.

Все рассмеялись.

– Неужели столько людей? – не поверила кума.

– Битком. Половина России перебралась в столицу и ближайшее Подмосковье, москвичи по две квартиры имеют: в одной живут, другую в ипотеку берут и приезжим сдают. Сказка, а не жизнь. Нам ловить нечего. Ещё и гастарбайтеры едут, дворниками устраиваются, снег чистят, посуду моют, убирают подносы в ресторанных двориках. Получают копейки, но в странах СНГ на сто долларов можно месяц прожить.

– Вот вам и итог спора про СССР, – сказала мама. – Москва жирует, у народа ворует, а провинция в заднице. Куда прикатимся, никто не знает.

Расходились под овации кумовьям. Перебравший кум споткнулся, сломал вешалку и наступил на хвост беременной кошке, попал под раздачу маминого недовольства, виновато развёл руками и сел на цветок в коридоре (его переставили со стола и забыли убрать). Началась всеобщая истерика, мы хватались за животики и лили слёзы, не в силах удержаться, а мама сердилась и требовала прекратить паясничать, отчего ситуация выходила комичнее, и волна смеха накатывала заново.

– Эта орхидея осталась от бабушки. – Мама топнула ногой. – Что вы за слон, господин кум!

– Пардон, кума… Я… ик… восстановлю… Посажу новый… Кума!

Мама обиделась, вернулась в зал, а мы с отцом пошли провожать кумовьев. Заказали такси, но ни одна машина не приехала, а отпускать пьяного кума папа не захотел. Взяли его под руки и выбрались на улицу.

Район встретил пустотой, горожане спрятались в квартирах, а редкие прохожие, заметив шумную компанию, обходили стороной. Без приключений добрались до улицы Добровольского, вручили кума крестнику Митьке и пошли обратно. Под ногами хрустел снег, мороз щипал за нос и щеки, и чтобы согреться, я откопал из сугроба пластиковую бутылку, бросил под ноги и отпасовал отцу. Старший принял снаряд на носок, подбросил в воздух и ударил. Я увернулся и пропустил гол, армия вышла вперед. Силясь отыграться, нападающий Александр прорвался по флангу, крутанул корпусом, обвел армейского вратаря, получил по ногам и рухнул на газон.

– Пенальти! – закричал я. – Фол!

Отсчитал одиннадцать шагов, вгляделся во вратаря. Армеец стоял, будто памятник в Бразилии: руки широко расставлены, спина ровная. Я размахнулся, врезал от души по «мячу», но отец вытащил из «девятки», коснувшись пальцами.

– Мазила, – сказал папа. – ЦСКА вперёд!

Он ринулся в атаку, сделал пару финтов, прицелился, но бутылка соскользнула с ноги и прикатилась ко мне.

– Москва отразила опасный контрвыпад. – Я спародировал комментатора. – Защитник получает мяч от вратаря, пас Смертину…

– Он уже лет сто как карьеру завершил!

– Да без разницы… Смертин отдаёт налево, Жирков подхватывает мяч. Какая техника! Прямо Зидан, если издалека смотреть. Навес! Сычёв рядом с воротами! Удар! И гол!!! Москва отыгрывается в суперигре сезона!

Домой пришли мокрые и трезвые. Алкоголь выветрился, по спине струился пот, ноги гудели.

– Есть два предложения, – сказал отец. – Сейчас по чайку с тортом, а завтра с утречка на охоту.

– Принято, – отозвался я согласием.

Вечером папа достал из сейфа патроны и ружьё, похвастался биноклем с функцией ночного видения и подарком от Феликса-сибиряка: старинной немецкой винтовкой времен Второй Мировой войны, трофеем Великой Победы советских солдат.

– Из неё убивали русских. – Папа принялся чистить шомполом ружьё. – Немцы завоевали всех: французов, поляков, – но не СССР. Советы дали им по носу, да только какой ценой. Сколько людей погибло, никто и не сосчитает… Эх… Твой прадедушка, братья его, всем не больше двадцати пяти было, ещё жить и жить, а попали в мясорубку под Сталинградом.

– Вся наша жизнь – война.

– Навоевались. Если начнётся третья мировая, планета не выдержит.

– Я слышал, отправили первых жителей на Марс? Через десять лет прилетят и останутся навсегда.

– Люди и там воевать станут. Тем более, если они перемешаны: разных рас и национальностей. Поспорят о религии, об исламе и христианстве, или у них будут общая марсианская религия и марсианское гражданство? Вряд ли. Мы поселены на планете Земля, Марс непригоден для жизни… Давай-ка закругляться, разбужу рано, ехать за город, а автобус ходит редко.

Я послушался и лёг, однако уснуть удалось не сразу. Представил себя жителем Марса, в скафандре с кислородными баллонами за спиной, неуклюжим и хрупким, чужеродным элементом, коим я являюсь для москвичей. Задумался, а смог бы я там остаться и не сойти с ума от красных пейзажей и другой гравитации. Нет, наверное, я не тот, кто должен войти в историю, как первый марсианин. Я зависим от Земли, я здесь рождён, я дышу грязным воздухом и выбросами машин, не вижу смысла в своём существовании, но все-таки люблю Россию и Новый Уральск, чтобы собрать пожитки и срулить в неизвестность. Наверное, я слишком осторожен и труслив, хотя однажды не побоялся в одних джинсах, футболке и летних сандалиях сесть на плацкарт и приехать с пятью тысячами рублей в столицу. Половину из них отдал за койко-место в квартире в Ивантеевке, остальные потратились на дорогу до Москвы и метро. Друзья помогли в поисках работы, я устроился в лизинговую компанию помощником менеджера, голодал, оброс долгами и кредитами, но выбрался и прижился. Каждый день думаю о родных, грозясь уехать, однако дни летят, а я в столице: накапливаю трудовой стаж и мечтаю о позиции старшего менеджера или руководителя отдела.