Т Габбе - По дорогам сказки

• Название: По дорогам сказки
• Автор: Т Габбе
• Жанр: Сказка

Сказки в пересказе Т. Габбе

---

– Ну, а я такого обета не давал, – говорит аист.

Ударил он петуха своим крепким клювом и убил на месте. Петух упал в траву. Аист нахохлился, подумал, подумал да и заснул, поджав одну ногу. А лисица всласть полакомилась мясом брата петуха.

На рассвете разбудила она брата гусака и брата аиста.

– А где же петух? – спросил гусак.

– Кто его знает? – говорит лисица. – Может быть, уже в раю. Ну, забирайтесь скорей ко мне на спину, я вас понесу дальше.

Аист и гусак так и сделали, и побежала лисица вперёд и вперёд по горам и долам.

Целый день были они в пути, а к вечеру добрались до берега озера. Тут и решили заночевать.

В полночь лиса разбудила аиста.

– Горе нам! – сказала она, заливаясь слезами. – Пропали мы!..

– Что такое приключилось, сестрица? – спросил аист. – О чём ты горюешь?

– Как же мне не горевать? – ответила лиса. – Чует мой нос на том берегу много домашних гусей. Перед рассветом проснутся они, загогочут, а наш дурак гусак, чего доброго, откликнется. Услышат люди, прибегут и перебьют нас всех!..

– Что же нам делать?

– В прежние времена я бы сказала: «Пусть один умрёт, а двое в живых останутся».

– Ладно, – говорит аист. – Ты бы это в прежние времена сказала, а я теперь скажу.

Подошёл он к гусаку, ударил его клювом по голове и убил на месте.

А лиса говорит:

– Ну и силён же ты, брат аист! Настоящий юнак!.. Прославила бы я тебя на весь свет, кабы смерть у меня за плечами не стояла. Да только чует моё сердце – не быть мне в живых…

– Почему так? – спрашивает аист.

– Худо мне! – отвечает лиса. – Строго соблюдаю я пост, ем одну траву, и нет у меня больше сил. Прощай, брат аист! Сейчас помру…

– Что ты, что ты! – говорит аист. – Больным мясо и во время поста есть позволяют. Вот лежит убитый гусак, он жирный, свежий, поешь гусятинки и утром будешь здорова. А как придём в святые места, ты покаешься и отмолишь зараз все свои грехи.

Этого только и ждала лисица. Отошла она подальше, забралась в кусты и съела гуся, а пух по ветру пустила.

Дальше в путь отправились наши богомольцы вдвоём. Идёт лиса и всё покашливает, будто в горле у неё кость застряла. Наконец до того раскашлялась, что и дух перевести не может. Остановилась и говорит аисту:

– Сунь, братец, мне в горло свой длинный клюв и достань кость, сделай милость! Не то я пропаду, да и ты со мной, – не дойти тебе без меня до святых мест,

– Ладно, лисица-сестрица, – говорит аист.

Сунул он ей в горло свой длинный клюв, а сам думает:

«Не убить ли мне и тебя, сестрица-лисица, пока ты не съела меня, как брата гусака?»

Но пока он думал, стиснула лиса челюсти и откусила аисту голову.

Тем и кончилось богомолье.

* * *

А что же дальше было?

А вот что: летели мимо две сороки, всё это видели и нам рассказали. Они – нам, а мы – вам. Так и пошло по всему свету… И никто уже с той поры лисе не верит – ни в лесу на горе, ни внизу на дворе. Даже самый малый цыплёнок, который только вчера из яйца вылупился, и тот ни одному слову лисицы-сестрицы не поверит, как она ни хитри.

М.КЕНДЗЕЖИНА (Польша)

Озимые Войтека. Пересказала Т.Габбе

Когда он родился, ему дали имя Войтек, но люди называли его «Лежебокой». И он вправду был лежебока.

После смерти отца достались ему в наследство изба – не из очень плохих, да земли кло­чок – не из самых маленьких. Ну и что же с того? Хоть был Войтек парень сильный и вовсе не калека, а хозяйство прихо­дило у него в запустенье. Голодные коровы мычали, голодные свиньи визжали. Поле зарастало сорной травой.

Деревенские старики не раз по доброте своей учи­ли его уму-разуму.

– Принимайся за работу, Лежебока! Неладно ты делаешь – хозяйство разоряешь, скот голодом мо­ришь.

Но Войтек только плечами пожимал да косо по­глядывал на стариков.

А старики не унимались: что ни день, бранили его за безделье, и Войтеку это надоело. Он решил распро­дать всё своё хозяйство и постранствовать по белу свету.

Соседи тут же раскупили всё, что у него было, да и было у него, по правде сказать, всего ничего: скот передох, изба покосилась, крыша прохудилась, а зем­ля давно стояла непаханая, неборонённая…

Как бы там ни было, а Войтек-Лежебока получил за своё добро, сколько оно стоило, завязал деньги в платок, который его покойная мать носила по празд­никам, и пошёл куда глаза глядят.

Всякий знает, куда глаза глядят у лентяя. Перво-наперво зашёл Войтек в корчму, купил колбасы да белых булок, наелся, запил пивом и пошёл дальше. Шёл, шёл, да недалеко ушёл. После обеда захотелось ему отдохнуть. Уселся Войтек под вербой – сидит от­дыхает.

Вдруг видит: едет мимо крестьянин. В зелёный возок пара гнедых коней впряжена, да какие кони – загляденье прямо!..

Махнул Войтек рукой:

– Эй, хозяин, погоди!

Остановился возок.

– Чего тебе надо, парень? – спрашивает крестья­нин.

– Подвези, сделай милость! – просит Лежебока.

– Ну что ж, садись!

Поехали вместе.

Слово за слово, разговорились, и узнал Войтек, что едет крестьянин на базар – коней своих прода­вать. Понадобились ему деньги, чтобы построить но­вый овин.

Подумал Войтек, подумал и купил у крестьянина коней и возок. Купил и поехал дальше на паре от­кормленных гнедых. Сидит в зелёном возке и кнутом пощёлкивает.

Так ехал он не один день.

Остановится около корчмы, зайдёт, наестся, на­пьётся – и дальше едет.

Только одно было досадно Войтеку: продавец, видно, обманул его. Кони сперва были такие резвые, а теперь бежали всё тише, всё медленнее. Не кони, а клячи. Головы понурили и еле ногами перебирают. Под конец и вовсе заленились – легли на дороге и ни с места, только боками поводят.

Войтек схватил кнут и уже хотел было как следует угостить их, как вдруг затарахтело что-то на дороге.

Оглянулся он, видит: едет на возу с сеном старик, а рядом с ним девушка с граблями – должно быть, дочка его. Такая красавица – глаз не отвести!

Остановил старик лошадей – а были они сытые, блестящие, холеные – и спрашивает у Войтека:

– Что это у тебя, парень, приключилось?

– Да сам не знаю. Вот лошади мои заупрями­лись. Легли и не хотят дальше идти, хоть ты что!

Слез старик с воза, внимательно осмотрел лоша­дей и говорит:

– Да это они у тебя с голоду подыхают… Что ж ты за человек такой, что сам ел, а коням корма не да­вал!

Войтек и рот разинул. А ведь и вправду он своих гнедых не кормил, – вовсе из головы вон…

– Что ж теперь делать-то?

А девушка просит:

– Отец, купите у него лошадок! Может, мы их ещё и выходим. Я живо слетаю домой, привезу овса, воды, авось оправятся… Ну сделайте это для меня! Я вам дурного не посоветую, сами знаете…

– Ладно, – говорит отец, – так и быть. Ну что ж, парень, продашь коней?

Войтек только головой кивнул.

Старик отсчитал столько монет, сколько Войтек спросил, и это было очень кстати, потому что в мате­ринском платочке оставалось их уже наперечёт, что называется – раз-два, и обчёлся.

Дальше Войтеку-Лежебоке надо было идти опять пешком. Но так как ходить он был не охотник, то ре­шил сперва полежать на травке и набраться сил.

Сошёл он с дороги, улёгся во рву и задремал. Но не прошло и часу, как его разбудил скрип колёс. Вой­тек приподнялся на локте, поглядел. Видит: идёт по дороге та самая девушка и ведёт потихоньку его гнедых. Гнедые еле на ногах держатся, а всё-таки кой– как плетутся за ней и тянут зелёный возок.

Смотрит Войтек, смотрит, да не на коней своих, не на возок, а на девушку. Коса у неё золотая, словно спелая пшеница, и тугая, как жгут, на шее бусы, рубашка белая как снег, а юбка красная, словно мак, и сама она такая статная, пригожая, что только берегись!..

Сильно приглянулась она Войтеку.

Улыбнулся он, помахал ей рукой:

– Эй, красавица! Как тебя звать?

Молчит девушка. Идёт, словно не видит его.

Войтек опять:

– Да куда же ты торопишься? Подойди поближе! Посидим с тобой, поговорим.

А девушка и не обернулась, только бросила через плечо:

– Стану я с таким разговаривать! – и пошла дальше.

Удивился Войтек.

«Какой же я такой, – думает, – что она со мной и говорить не захотела? »

Посмотрел он по сторонам, видит: невдалеке пруд блестит.

Вылез Войтек из рва, подошёл к пруду и поглядел­ся в воду, как в зеркало.

А, вон оно что! Видно, не по вкусу ей те, у кого ру­баха немытая, волосы нечёсаные, нестриженые, каф­тан лохмотьями висит, а пальцы из дырявых башма­ков так и выглядывают на белый свет…

Вздохнул Войтек.

– Ясное дело, – говорит. – Такая она ладная, приглядная, а я-то…

Да ведь недаром человеку разум дан.

Пошёл Войтек в город, велел подстричь себя как полагается, купил синий суконный кафтан, башмаки с подковками, белую рубаху с красным пояском и шапку, какой даже у самого старосты не было.