Филипп Эльмих - В поисках утраченного клада. По следам скифского золота и сокровищ крестоносцев

• Название: В поисках утраченного клада. По следам скифского золота и сокровищ крестоносцев
• Автор: Филипп Эльмих
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9684-1090-0

При сносе старинного особняка обнаружена опись золотого клада, спрятанного когда-то на этом месте и изъятого в годы революции. Как могли оказаться в одной коллекции скифские изделия и мальтийский крест, кто был владельцем ценностей и, главное, где они теперь? Об этом – захватывающее журналистское расследование Филиппа Эльмиха.

---

– Что это? – онемел я. – А клад где?

– А об этом я у вас спросить-то и хотел, – сказал мне Кузькин. – Документ есть, тетрадка есть, даже фотографии есть, только на них ни черта не видно, а золота никакого нет. Куда делось-то?

Надо же, подумалось тут мне, в жизни более забавной находки не видал. Точно: все правильно оформлено, а клада никакого нет.

– Мы все тут перерыли, думали, вдруг куда завалилось, – огорчался Кузькин. – А потом мой напарник Еремин и говорит: «Олег, так ведь если изъяты, их увезли куда-нибудь. Не стали бы снова в стенку пихать». Я тоже так думаю. Этот дом кому до революции принадлежал? Купцу какому-нибудь или богатой шишке. А когда сюда красная власть пришла, стали дом ломать, клад и нашли. А раз нашли, так государству и сдали. Нужно в музей звонить. Вот сперва мы в музей и позвонили, про клад то есть. А там девушка какая-то нервная. Как про клад услышала, трубку шварк – и молчок. Пять раз звонили – стоило нам про клад заикнуться, сразу и говорить не хотят. Хорошо еще, вы на свете есть, людей хоть слегка уважаете. Мы тут ничего не скрываем. Сами поглядите. А клад так хочется увидеть. Куда его дели? Кто? Какой он был?

Я между тем перелистывал тетрадку, с трудом разбирая бисерный почерк учителя бывшей мужской гимназии, а теперь школы трудового воспитания. Учитель, видимо, был энтузиаст. Об истории, и не только местной, он знал все. Находки из клада зарисовал с точностью, достойной средневековых граверов. И каждый рисунок снабдил надписями и комментариями относительно веса, размера и возможной принадлежности золотых изделий каким-то уже известным кладам. Сделал он и фотографии, но до нашего времени дошли они желтыми и совершенно слепыми, рисунки выглядели куда лучше.

– Не возражаете, – спросил я, закрывая тетрадку, – если я прихвачу документы с собой?

– Так прихватывайте, – радостно согласился Кузькин, – прихватывайте. А когда все узнаете, нам скажите. Вот ведь, – он широко улыбнулся, – никогда кладов не искал, а нашел, и еще какой – золотой! Тридцать семь одних предметов, не считая монет!

Так ко мне попали странные описания странной находки. А следующим утром я уже докладывал главреду, что, собственно, обнаружил. Главред поглядел на меня сочувственно и заметил:

– Знаешь, Филипп, ничего нет хуже кладов. Но вот чтобы вместо сокровищ люди находили полную опись изъятого, о таком я никогда не слыхал. Главное, непонятно – зачем.

– Понятно, – вздохнул я, раскрыл тетрадку учителя Грабишкина и прочел: «Сокровища, которые тут нашли мои ученики при ремонте восточной стены в школьной рекреации, представляют огромную научную и музейную ценность. Я смею предполагать, что этот клад войдет в историю мировой культуры и прославит имя России и ее народов на многие века. По моей просьбе и настоянию на месте этой находки товарищ комиссар Васильев захоронил памятный знак в виде звезды и полную опись изъятого у мировой буржуазии. Если кто-нибудь найдет мои записи и эту опись, знайте – наш драгоценный клад будет выставлен в лучших музеях мира. Золотые вещи, сделанные древними мастерами, по праву займут свое место среди подобных изделий. Мы должны гордиться тем, что наши предки…» Про предков, – добавил я, – тут на шесть страниц. Видно увлеченный был человек, краевед. Буду звонить в музеи и выяснять судьбу этого клада.

– А, зацепило, значит, – обрадовался почему-то главред. – Ну, ищи, добро даю. А мы потом твои изыскания в газете опубликуем. Знаешь, как назовем? «Записки кладоискателя».

– Да какой из меня кладоискатель, – рассердился я. – Мне просто интересно, куда из стенки в деревне могли попасть такие сокровища. И еще одно: откуда они там вообще взялись?

– Зацепило-таки, – расхохотался он доброжелательно. – А что, Эльмих, я в детстве тоже кладами увлекался, – но заметив, что я раскраснелся и даже голову нагнул, милостиво отмахнулся: – Я ж не обидеть тебя хочу, а поддержать. Нам на текущий момент кладоискательные статьи не помешают. Сам знаешь, что у нас с тиражом.

Я знал. С тиражом было худо.

– Отвлекать тебя не буду, – сделал вывод главред. – даю зеленый свет. С чего, кстати, начать думаешь?

– С музеев, Если такая ценность, так ведь в музей должны были сдать.

– Дерзай, – кивнул он. – Я тоже считаю, что искать нужно в музее. А к завтрашнему дню подготовь информацию, как наши строители нашли странную коробку.

– Только не это, – ошалело поглядел я прямо ему в глаза, – представляете, что там уроды науродуют? Туда же со всех окрестностей притащатся психи с лопатами и кирками! Строители нам точно спасибо не скажут.

– Да, – согласился он, – об этом я как-то не подумал. А если без указания точного адреса? Начни так: «В одном из поселков нашего района при сносе старого здания…» Ну и дальше в таком же роде. А закончи такими словами: «Редакция берет на себя обязанность проследить судьбу сокровищ и в ближайших номерах газеты…» И о работе мне докладывать! Лично. Понял, Эльмих?

Я кивнул. Он махнул рукой и сделал вид, что меня больше не существует. Но когда я выходил, крикнул в спину:

– А звезду нашли?

– Что? – не понял я.

– Звезду, которая памятный знак?

– Только ящик, – сказал я, обернувшись, – она ж, наверно, маленькая была.

– А, тогда точно пропала. Ну, иди, иди. Задумывайся.

И я задумался. Ведь по всему выходило, что клад этот существовал и был куда-то помещен. Золотые олени и кони просто так не исчезают. Я завернул учительскую тетрадку в полиэтилен, положил в рюкзак, и отправился домой – думать, сопоставлять, выяснять.

Алло, это музей?

Вот, думал я, договорюсь о встрече в музеях и быстро найду, где можно увидеть наш клад. Про себя я уже назвал эту находку стародубенской – так именовалась полностью снесенная теперь деревня, около которой расположилась строительная площадка. Здорово, напишу статью, как красноармеец Васильев сдавал клад государству, как попал этот клад в музей, как его изучали и где можно теперь его увидеть. Чудесная получится историческая картинка.

Но стоило мне только заняться розысками нашего клада, началась полнейшая глупость. Везде, куда бы я ни звонил, трезвые голоса музейных работников имели сообщить, что никаких подобных находок у них в учреждении не зафиксировано.

– Молодой человек, – с пренебрежением сказала мне какая-то старая дама из культурного очага, в который мог попасть наш клад, – если бы у нас был такой клад, о нем бы всем было известно. Неужели вы сами не понимаете, что говорите?

Я не понимал.

– Ладно, – смилостивилась она, – тогда слушайте внимательно. Перечисленные вами предметы, как бы это сказать помягче, относятся не только к разному времени, но и к разным культурам.

– Ну и что? – удивился я. – Это же клад! В клад могли все что угодно положить. Революция же была, война, разруха, собрали все, что в доме имеется, и спрятали.

– Молодой человек, – сердито уже сказала дама, – в доме не хранят скифское золото.

– Что?

– Скифское золото, – точно выплюнула она. – Ваши олени, гребни, заколки – самое обычное золото из скифских курганов. Такие находки у нас особо фиксировались, да и сегодня фиксируются. Во-первых, золото. Во-вторых, курганы. А если где-то выплывает такое золото, значит, ограбили курган.

– Это же во время военного коммунизма было, – ошалел я. – Думаете, о курганах заботились?

– Музеи всегда заботятся о своих курганах, – ответила мне эта женщина, – думаете, если война – так культуре конец?

– Ничего я не думаю, – рассердился тут уж и я, – думаю только, как бы найти, куда вся эта коллекция попала.

– Коллекция? – вдруг живо заинтересовалась дама. – Это несложно.

И назначила мне встречу через два часа. Только в этом чудесном музее, где были свои скифские кони и свои золотые олени, не отыскалось стародубенской коллекции. Дама, оказавшаяся мужеобразным созданием далеко за сорок, только качала головой.

– Не знаю, что и сказать, – наконец заявила она. – В таком наборе нам золотых вещей не поступало. Конечно, записи могли затеряться. Но, знаете ли, слишком разнородный состав у вашей находки. Такую бы запомнили. Нет, увы, и еще раз нет.

Увидев, что я огорчился, она взяла меня за руку и вдруг с глубокой искренностью попросила:

– Да не переживайте вы так! Эта ваша находка настолько уникальна, что никуда затеряться не могла. Найдется. В Эрмитаж обратитесь в Петербурге, в музеи этнографии, в местные краеведческие. Звоните и звоните. А еще лучше – просто пишите. И копию посылайте с вашей тетрадки. И вот что еще – попробуйте археологов порасспрашивать. Они уж точно должны быть в курсе дела, ведь это их родная стихия.

Нет, качали головами археологи. В таком составе коллекцию никогда не видели. Клады? Да, бывают, но такие богатые – очень редко. А тут столько золота, просто дух захватывает. Нет, отвечали мне в музеях, которые я обшаривал с угрюмой методичностью, ничего такого не поступало ни до войны, ни после. Нет, записи никуда не терялись, просто не приносили подобных находок. Один из музейных директоров поглядел на меня как на придурка и сказал: