Вадим Жмудь - Страстное тысячелетие

• Название: Страстное тысячелетие
• Автор: Вадим Жмудь
• Жанр: Русская классическая проза

---

* * *

- Вот ты какой, Иисус... Не похож на царя, не похож на бога, на пророка тоже не похож. На безумного похож. Будешь ли творить чудеса, чтобы спастись? тебе другого ничего и не остается.

- Чудеса делаются ради тех, кто их достоин.

- Ради себя ты уж постарайся!

- Так ради себя или ради тебя?

- А ты уже разделил мир на своих и чужих? Помню, ты говорил: "Кто не со мной, тот против меня"?

- Я говорил: "Кто не против меня, тот со мной".

- Какая разница?

- Ты не видишь пропасти, что разделяет эти два мнения? Я говорю, что каждый, кто не враг - друг, ты же говоришь, что всякий, кто не друг - враг. Тех, кто не высказался ни за, ни против, я отношу к друзьям, ты относишь к врагам.

- Как можно равнодушных считать друзьями?

- Они не воюют против меня, они позволяют мне жить в мире, значит, они друзья.

- Но с их молчаливого согласия тебя казнят! Значит, они - твои враги!

- Но они не требовали казни и не возражали бы против её отмены. Они друзья.

- Они не просят помиловать, и не осуждают твоих палачей, они - враги!

- Нелепо враждовать с целым народом. Весь народ состоит из равнодушных. И часто это - лучшая его часть.

- Лучшая часть народа согласна с действиями правителя и подчиняется его законам!

- Лучшая часть народа подчиняется его законам даже когда не согласна с действиями правителя.

- Так почему ты призывал к бунту?

- Я не призывал к свержению правительства. Я призывал к отказу от предрассудков и к перемене своей души.

- Ты надругался над святынями. Ты бесчинствовал в храме.

- Я надругался над теми, кто бесчинствовал в храме. И хотя я не разделяю убеждений людей, поклоняющихся ложным кумирам, я признаю их право делать это в тех местах, где они привыкли. Но молиться, где торгуют или торговать, где молятся - это уж слишком для любого народа. Даже скоты не всякую нужду справляют одновременно, а разделяют и время и место. И людям не пристало торговать в храме, ибо это порождает привычку торговать убеждениями, и в мире нет ничего хуже этого.

- Довольно демагогии. Я жду чудес.

- С чего ты решил, что я буду творить чудеса?

- Твоя жизнь зависит от этого. Разве это - недостаточная плата за зрелище? Если ты совершишь чудо, я отпущу тебя. Если нет, значит, ты - смутьян и обманщик, и тебя накажут.

- Я не обещал совершать чудес для тебя.

- Но тебе же это так легко, не так ли? Вот, видишь, в этом кубке простая вода. Преврати-ка её в вино.

- В твоих погребах достаточно вина.

- Может быть, ты прогуляешься по воде как посуху? Или исцелишь кого-нибудь? Что ты там ещё умеешь? Прочитай хотя бы мои мысли!

- В них нет ничего достойного. Ты желаешь моей смерти.

- Я желаю благополучия Иудее!

- В твоем понимании это - одно и то же.

- Да.

- Так о чем тогда говорить?

- Ты готов принести себя в жертву своему народу?

- Гораздо существеннее, что ты уже мысленно принес меня в жертву своему тщеславию.

- Увести.

- Прочь! Пошел! Ступай!

- Прощай, тиран.

- Админ, отведите его к Понтию Пилату.

- Прокуратор удивится.

- Я знаю. Тогда вы ему скажете: "Мы не можем его судить, ибо у нас нет закона о смертной казни. Если мы его станем судить, приговор наш будет мягче, чем следует ему за его деяния. Поэтому мы отдаем его на суд Прокуратора".

- А если он отпустит его?

- А твои люди на что? Пусть кричат "Распни!".

- Они будут кричать так, что в твоем дворце будет слышно, Великий Тетрарх.

- Админ, вот ещё что. Вели одеть его получше. В дорогие одежды.

- Дозволь спросить, Великий Тетрарх?

- Что тебе? Спрашивай, дозволяю.

- Зачем его одевать в дорогие одежды?

- Как же ты глуп, Админ! К оборванцу у народа всегда жалость в сердце найдется. Если Пилат спросит, не помиловать ли мне его, то народ может поколебаться. Праздник все-таки. А он весь из себя такой жалкий, одежда старенькая, убогая. Ну как к такому злобу испытывать? Иное дело, если на нем будут царские одежды. Того и глядишь, что каждый подумает, мол нас призывает к смирению, а сам богачом ходит. Опять же задумаются, к чему бы это Ирод одарил простого смерда богатыми одеждами? Нет ли между ними сговора? Вот и пусть свою ненависть ко мне выместят на нем. К тому же... Ты же знаешь, что по закону одежда казненного принадлежит палачам? Ну так вот пусть постараются. Это от меня им подарок за службу! Ха-ха-ха! Так не поскупись, Админ! Прикажи выбрать одежду получше из моих кладовых, и обрядить его как истинного - вот потеха! Царя Иудейского!

* * *

- Иисус, опять тебя привели ко мне. Что же твоему царю ты не подвластен? Как я погляжу, тебя вырядили, словно царя! Или правда, что ты и есть Царь Иудейский?

- Это твои слова, тебе и судить об их справедливости.

- Почему ты не говоришь прямо? Царь ты или не царь?

- Я не царь, но иудеи - мой народ.

- Твоя судьба в моих руках, а ты говоришь загадками. Понимаешь ли ты, что от твоих ответов зависит твоя жизнь?

- Всё в руках судьбы, а не в твоих. И ты сам не можешь ничего изменить. Тебе только кажется, что у тебя есть власть, на самом деле ты плывешь по течению той реки, что называется жизнью, и не управляешь своим кораблем. Все вы отдались на волю волн, так что всё предрешено.

- Да ты безумец! Эти люди хотят твоей смерти, а я не вижу твоей вини, кроме глупостей, которые ты говоришь. Сколько глупцов на свете безнаказанно говорят! Всякого глупца казнить - крестов не хватит. Нынче праздник, и я могу отпустить одного осужденного. Вот этот, мне кажется, как раз подходит для этого.

- Распять его! На кресте распять!

- Одни безумцы хотят казнить другого безумца!

- Я не более безумен, чем ты.

- Нет, и впрямь, он не здоров. Он дерзает ровнять себя со мною. Знаешь ли ты, что я Прокуратор всего Египта, а ты всего лишь мятежник иудейский?

- Я богаче тебя: больше людей любят меня, чем тебя.

- Посмотри, сколько людей тебя ненавидят. Все они взывают о твоей казни.

- Эти люди ненавидят не меня, а тебя, а в твоем лице тиранию Рима. Они боятся, что из-за меня гнев Рима падет на их головы. Это их страх кричит, а не ненависть.

- Распять его! Распять! Распять, распять, распять!!!

- Бичевать его и довольно за вину его. Эй, стража. Всыпать ему, чтобы язык развязал.

- Ещё и это. Сколько же у вас пыток приготовлено для того, кто раскрывает вам глаза.

- Ну, иудеи, смотрите, как сечь будут вашего царя...Сечь его.

* * *

- Каков же упрямец! Его секут, а он молчит. Я бы подумал, что он и говорить не может... Хватит!!! Довольно! Разошлись - скоро уже и мяса на спине не останется! Так сечёте, что кровь брызжет! Уже и до меня капли долетают. Вот и на руке капля. Капля его крови на моей руке. Одна только капля. А как неприятно. Обтереть... Ну, что, угомонились вы? Отпустим его теперь?

- Смерть! Распять! Казнить!

- Научился ты уважать Рим, Иисус?

- Я его презираю ещё больше.

- Ты надолго запомнишь эти плети, я надеюсь.

- Рим будет помнить о них всегда.

- Рим о тебе даже не узнает, Иисус.

- Этот Рим скоро погибнет.

- Ты слышишь, Иисус, твои сограждане ещё громче кричат "Распни!"

- Вы опустили их до скотского состояния, поэтому они при виде крови теряют голову. А мне противно видеть твою кровь. Я не кровожаден. Уведите его.

- Распни его, Пилат!

- Да вы что, ополоумели? Как однако легко требовать смерти, когда не от тебя зависит решить это дело... И как тяжело отправить на смерть того, к кому не питаешь ненависти, когда лишь от тебя зависит - жить ему или умереть...

- Распни! Распни!

- Так вы не хотите, чтобы я его помиловал?..

- Распни!

- Распять?..

- Распни! Распни! Распни!

- Эй, вы там, хватит! Хватит орать, я говорю. Прочь его от меня - делайте с ним, что хотите, и чтобы я больше его не видел и не слышал о нем! Вам нужно С меня довольно. Такой день испортили. А ведь ещё и праздник. Прочь его увести. Хотите распять - так распните. Кажется, у Ирода довольно стражников для этого дела. А я умываю руки.

* * *

- Иисус, сын Иосифа, ты называл себя Христом и Царем Иудейским. Ты призывал к мятежу против власти Тетрарха Ирода, призывал к неповиновению святой церкви, клеветал на первосвященников Каиафу и Аннана, оскорбил Прокуратора Понтия Пилата. Ты бесчинствовал в храме. За эти преступления ты приговорен к распятию на кресте до смерти, и приговор этот будет сейчас исполнен. Тебе даровано право поцеловать детей, обнять жену и выпить уксус с добавлением полыни и желчи для притупления боли. Желаешь ли ты воспользоваться дарованным правом?

- Жены у меня нет, дети же мои - все вы, не хватит моей жизни всех поцеловать. От уксуса я отказываюсь. Нет такого уксуса, что смирил бы боль моей души.

- Начинайте.

* * *

- Отец, если бы ты помог мне найти сил испить эту чашу!

- Вы слышали? Он просит пить!

- Дайте ему уксус!

- Вот, славная мысль! Да только как?

- Губку смочите и на копье подайте.

- Голову отворачивает.

- Пей, Иисус!

- Отец! Тебя вспоминаю перед смертью своей. И душой устремляюсь к тебе...