Сергей Кормилицын - Сталин против Гитлера: поэт против художника

• Название: Сталин против Гитлера: поэт против художника
• Автор: Сергей Кормилицын
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91180-858-7

Говоря об Иосифе Сталине и Адольфе Гитлере, чаще всего вспоминают их политические решения, борьбу за власть и жестокое устранение соперников. Но очень редко заходит речь о том, что это были за люди. Мало кому доводилось видеть оригинальные пейзажи Гитлера или читать стихи Сталина. Мало кто задумывается, чем обоим лидерам пришлось пожертвовать ради того, чтобы встать у руля государственной машины. От чего отказаться. Между тем людьми они были весьма неординарными. Один из них мог бы стать знаменитым литератором, намного превосходящим своих собратьев по цеху, а другой – художником, о котором рассказывали бы легенды. Однако судьба распорядилась иначе. Но если говорить о них как о творческих натурах, то объясняются многие загадки нашей истории.

Информация, содержащаяся в данной книге, получена из источников, рассматриваемых издательством как надежные. Тем не менее, имея в виду возможные человеческие или технические ошибки, издательство не может гарантировать абсолютную точность и полноту приводимых сведений и не несет ответственности за возможные ошибки, связанные с использованием книги.

---

Впрочем, время стихов подходило к концу.

Говорит Сталин

Стихи Иосифа Джугашвили

Утро

Озябший розовый бутон
К фиалке голубой приник.
И тотчас, ветром пробужден,
Очнулся ландыш – и поник.
И жаворонок в синь летел,
Звенел, взмывая к облакам.
А соловей рассветный пел
О неземной любви цветам.

Луне

Плыви в пространстве величаво
Над скрытой бездною земной.
Развей серебряным сияньем
Туман угрюмый, мрак густой.
Склонись к земле, во сне лежащей,
С улыбкой нежною склонись.
Спой колыбельную Казбеку,
Чьи льды, светясь, стремятся ввысь.
Но твердо знай, кто был однажды
Унижен и повергнут в прах,
Еще с Мтацминдой станет вровень
И веру возродит в сердцах.
Цари на темном небосводе!
Играй лучами и цари.
И край родимый тихим светом,
Небесным светом озари.
Я душу всю тебе открою.
Я руку протяну тебе!…
Сияй, луна – душа Вселенной!
Сияй, Луна, в моей судьбе!

Когда луна своим сияньем
Вдруг озаряет дольний мир,
И тень за дальней далью
Исходит синевой в эфир,
Когда над рощей безмятежной
Взмывает песней соловей,
И саламури голос нежный
Звучит всю ночь в душе моей,
Когда, переведя дыханье,
Вновь родниковый ключ звенит,
Когда в тревожном ожиданье
Бессонный лес в ночи молчит,
Когда герой, гонимый тьмою,
Вновь навестит свой скорбный край
И в час ненастный над собою
Увидит солнце невзначай,
Тогда гнетущий сумрак бездны
Развеется в родном краю,
И сердцу голосом небесным
Подаст надежда весть свою.
Я знаю, что надежда эта
В моей душе навек чиста.
Стремится ввысь душа поэта,
И в сердце зреет красота[24].

Поэту, певцу крестьянского труда, князю Рафаэлу Эристави

Когда крестьянской горькой долей,
Певец, ты тронут был до слез,
С тех пор немало жгучей боли
Тебе увидеть привелось.
Когда ты ликовал, взволнован
Величием своей страны,
Твои звучали песни, словно
Лились с небесной вышины.
Когда, отчизной вдохновленный,
Заветных струн касался ты,
То, словно юноша влюбленный,
Ей посвящал свои мечты.
С тех пор с народом воедино
Ты связан узами любви,
И в сердце каждого грузина
Ты памятник воздвиг себе.
Певца отчизны труд упорный
Награда увенчать должна:
Уже пустило семя корни,
Теперь ты жатву пожинай.
Не зря народ тебя прославил,
Перешагнешь ты грань веков,
И пусть подобных Эристави
Страна моя растит сынов.

Старец Ниника

Постарел наш друг Ниника,
Сломлен злою сединой.
Плечи мощные поникли,
Стал беспомощным герой,
Вот беда! Когда, бывало,
Он с неистовым серпом
Проходил по полю шквалом —
Сноп валился за снопом.
По жнивью шагал он прямо,
Отирая пот с лица,
И тогда веселья пламя
Озаряло молодца.
А теперь не ходят ноги —
Злая старость не щадит.
Все лежит старик убогий,
Внукам сказки говорит.
А когда услышит с нивы
Песню вольного труда,
Сердце, крепкое на диво,
Встрепенется, как всегда.
На костыль свой опираясь,
Приподнимется старик
И, ребятам улыбаясь,
Загорается на миг[25].

Несостоявшийся художник

Адольф Гитлер, Браунау-на-Инне; 20 апреля 1889 года; немец, католик; отец – оберфискаль; оконч. 4 класса реального училища. Мало рисунков гипса. Экзаменационный рисунок – неудовлетворительно.

Из экзаменационного листа Венской академии художеств

В Вену Гитлер уезжал, полный самых радужных надежд. «Я вез с собой большой сверток собственных рисунков, – вспоминал он, – и был в полной уверенности, что экзамен я сдам шутя. Ведь еще в реальном училище меня считали лучшим рисовальщиком во всем классе, а с тех пор мои способности к рисованию увеличились в большой степени. Гордый и счастливый, я был вполне уверен, что легко справлюсь со своей задачей. Я сгорал от нетерпения скорее сдать экзамен и вместе с тем был преисполнен гордой уверенности в том, что результат будет хороший».

Однако уверенность Адольфа оказалась совершенно напрасной. Первую часть экзамена – написание двух этюдов на заданную тему – он выдержал успешно, а на второй, заключавшейся в рассмотрении представленных домашних работ, его отсеяли. Формальной причиной для этого послужило то, что у Гитлера было совсем мало портретов. Отчасти это закономерно: Адольфа гораздо больше интересовала архитектура. Он и сам признавал впоследствии: «Мой художественный талант иногда подавлялся талантом чертежника – в особенности во всех отраслях архитектуры. Интерес к строительному искусству все больше возрастал. Свое влияние в этом направлении оказала еще поездка в Вену, которую я 16 лет от роду предпринял в первый раз. Тогда я поехал в столицу с целью посмотреть картинную галерею дворцового музея. Но в действительности глаз мой останавливался только на самом музее. Я бегал по городу с утра до вечера, стараясь увидеть как можно больше достопримечательностей, но, в конце концов, мое внимание приковывали почти исключительно строения». Подтвердил это и ректор Академии Зигмунд д'Альман, заявивший в ответ на вопросы Адольфа о причине его неуспеха, что представленные рисунки не оставляют ни малейших сомнений в том, что художника из Гитлера не выйдет, зато из них видно, что у него есть способности к архитектуре. Все, казалось бы, закономерно, но удар по самолюбию был, конечно, чрезвычайно силен. «Когда мне объявили, что я не принят, на меня это подействовало как гром с ясного неба, – писал Адольф на страницах «Моей борьбы». – Удрученный, покинул я прекрасное здание на площади Шиллера и впервые в своей недолгой жизни испытал чувство дисгармонии с самим собой. То, что я теперь услышал из уст ректора относительно моих способностей, сразу как молния осветило мне те внутренние противоречия, которые я полусознательно испытывал и раньше. Только до сих пор я не мог отдать себе ясного отчета, почему и отчего это происходит. Через несколько дней мне и самому стало вполне ясно, что я должен стать архитектором». Но на пути к осуществлению этого решения встали непреодолимые препятствия. Для того, чтобы попасть на архитектурное отделение академии, следовало сперва пройти курс в строительно-техническом училище. Для того же, чтобы попасть в него, требовался аттестат зрелости, который Адольф в свое время получить не удосужился. Его можно было, конечно, получить в любой момент, сдав необходимые экзамены, однако Адольф посчитал ниже своего достоинства вновь возвращаться к столь ненавидимой и презираемой им школе. К тому же вскоре ему стало не до того. Он вынужден был вернуться в Линц: его мать была при смерти.

Забавно, насколько субъективной могла быть эта оценка. Когда в 1919 году картины Адольфа Гитлера – акварельные пейзажи и портреты, писанные маслом, – показали большому знатоку живописи профессору Фердинанду Штегеру, тот вынес однозначный вердикт: «Совершенно уникальный талант». Как повернулась бы история, сделай д'Альман подобное заключение?!

Интересно, что, стараясь как можно более сгустить краски, биографы Гитлера либо описывают его как человека абсолютно бессердечного, принявшего смерть матери как должное, либо просто обходят этот момент. Некоторые даже утверждают, что Адольф не возвращался в Линц и все произошло без него. Между тем врач, наблюдавший Клару Хидлер в последние месяцы жизни, отмечал: «За всю свою почти сорокалетнюю врачебную практику не доводилось мне видеть молодого человека, настолько убитого горем и печалью, как Адольф Гитлер».

Теперь Адольфа не держало в Линце ничто. За сестрой его присматривал опекун – бургомистр Майрхофер, государство назначило ей хорошее содержание, и Гитлер, оставив прошлое за спиной, вновь отправился в Вену. «Ко мне вернулась прежняя решимость, и я теперь окончательно знал свою цель, – вспоминал он. – Я решил теперь стать архитектором. Все препятствия надо сломать, о капитуляции перед ними не может быть и речи». Но первым препятствием было отсутствие надежд на карьеру и постоянного заработка. Правда, в воспоминаниях Гитлер сгущает краски: его доходы, как уже говорилось в предыдущей главе, были не такими уж скромными. «Еще и теперь этот город вызывает во мне только тяжелые воспоминания, – повествует он на страницах «Моей борьбы». – Вена – в этом слове для меня слилось пять лет тяжелого горя и лишений. Пять лет, в течение которых я сначала добывал себе кусок хлеба как чернорабочий, потом как мелкий чертежник, я прожил буквально впроголодь и никогда в ту пору не помню себя сытым. Голод был моим самым верным спутником, который никогда не оставлял меня и честно делил со мной все мое время. В покупке каждой книги участвовал тот же мой верный спутник – голод; каждое посещение оперы приводило к тому, что этот же верный товарищ мой оставался у меня на долгое время. Словом, с этим безжалостным спутником я должен был вести борьбу изо дня в день. И все же в этот период своей жизни я учился более, чем когда бы то ни было. Кроме моей работы по архитектуре, кроме редких посещений оперы, которые я мог себе позволить лишь за счет скудного обеда, у меня была только одна радость, это – книги. Я читал тогда бесконечно много и читал основательно. Все свободное время, которое оставалось у меня от работы, целиком уходило на эти занятия. В течение нескольких лет я создал себе известный запас знаний, которыми питаюсь и поныне». Вот последнее утверждение – безусловно правда. Гитлер, не отягощенный повседневными занятиями, очень много читал.